Осознание ненависти

Холмов печально покачал головой, не зная и не понимая, что происходит с Женей.

— Я спала? — спросила она недоверчиво.

— Да. Думаю, да, — неуверенно ответил Холмов. — Ты не хочешь рассказать, что тебе приснилось?

Женя с испугом посмотрела на него и отвела взгляд.

— Ты мне все равно не поверишь.

— Во всяком случае, попытаюсь.

— Хорошо. Я видела ее.

— Кого?

— Ту женщину… Призрака… У нее жуткий, нечеловеческий взгляд. Пронизывающий и леденящий.

— Она была в нашей комнате?

— Нет. Я сама поднималась на третий этаж. Дверь туда была не заперта.

— Но зачем?! — Холмов повысил голос. — Зачем ты туда ходила?

— Мне было любопытно, — простодушно ответила Женя. — Я разыскала комнату, расположенную прямо над нами. Эта женщина была там. Когда я открыла дверь, она посмотрела на меня… Ни слова не произнесла, но во взгляде была такая ненависть! Мне стало нехорошо, и я упала. Больше я ничего не помню.

— Очевидно, я тебя разбудил.

— Ты действительно так считаешь?

Холмов почувствовал в голосе Жени сомнение и ответил как можно тверже:

— Да, любимая. Это был всего лишь сон. Дурной сон.

— Ее лицо перед глазами у меня и сейчас: перекошенное от злобы и залитое кровью.

На глаза Жени навернулись слезы, и она прильнула к груди Холмова. Тот погладил ее по голове и внезапно нащупал на затылке небольшой бугорок. Лицо его тут же переменилось, стало задумчивым, но вслух он сказал.

— Не нужно пугаться снов. Они не имеют ничего общего с реальностью. Вставай, нас ждут к завтраку.

Они спустились в столовую — просторную светлую комнату с несколькими столами, — где уже находились полковник Можаев и накрывавшая на стол Марта Дворская. Закончив свою работу, хозяйка еще раз внимательно осмотрела, все ли находится на своих местах, и, пожелав всем приятного аппетита, вышла из комнаты. Женя, Холмов и Можаев заняли свои места и принялись за еду. На завтрак был подан омлет с ветчиной и зеленый салат. Отведав того и другого. Холмов подумал, что единственное, в чем он может согласиться с полковником, так это в том, что кухарка здесь действительно великолепна.

Вскоре вернулась Марта Дворская, принесла чай и блюдо сдобных булочек с клубничным вареньем. После чего собралась уйти, но Холмов остановил ее.

— Вы говорили, Марта, что дом имеет свою историю. Не могли бы вы рассказать нам ее?

— Сейчас? — удивленно переспросила хозяйка. — Может быть, позже, после завтрака например?

— Нет-нет, пожалуйста, не заставляйте нас так долго ждать!

— Ну, хорошо. — Марта присела на стул и оправила на коленях платье. Когда она начала свой рассказ, ее болезненно-бледное лицо чуть покраснело. — Случилось это очень и очень давно. Некий граф, немолодой, но весьма состоятельный, полюбил совсем еще юную девушку, которая не была красавицей, но имела своеобразное очарование, к тому же не умела скрывать своих чувств. Пораженная блеском одежд графа, его необычайной галантностью и обходительностью, она ответила на его ухаживания самой трогательной, на какую только способно столь юное сердце, любовью. И граф, который уже дважды был женат, решил, что нашел наконец свое счастье.

Они поженились и уехали далеко-далеко, чтобы ничто не напоминало им о прошлом, в котором они жили друг без друга. Граф купил большой уединенный дом, где они и поселились.

Шли годы. У них родился ребенок. Кажется, девочка. Но случилось непредвиденное. Безумная любовь графа стала угасать. Возможно, его угнетало то, что он старел, а его жена и дочь по-прежнему были молоды. Граф стал нервным и раздражительным. Их семейная жизнь дала трещину. Наметился разрыв.

Граф охладел не только к своей жене: ребенок его тоже не радовал.

Нельзя сказать, что граф не пытался что-то изменить, но все его попытки ни к чему не привели. Супруги решили развестись. Но беда, как известно, не приходит одна. Внезапно граф узнает, что его финансовые дела пришли в полный упадок, и обеспечить после развода достойное существование жене и ребенку он не сможет. Граф был настолько потрясен этим известием, что у него произошел нервный срыв. До того никогда не злоупотреблявший алкоголем, он стал пить, и пить много. Слуги уволились, и вся работа по дому легла на плечи его жены. А граф продолжал опускаться все ниже и ниже.

Несчастная молодая женщина не знала, что делать. Вдали от родных мест, без людской поддержки графиня совсем растерялась. Все свободное время она проводила у себя в комнате и плакала. Граф от этого стал еще более раздражительным, часто уходил из дома, а возвращался далеко за полночь. Иногда в лесу слышались выстрелы.

Жизнь в доме стала для молодой женщины невыносимой. Она молилась и без конца плакала.

Все это в конце концов сказалось и на ребенке. Девочка заболела, а для того, чтобы обратиться к хорошему врачу, денег не было.

В ту ночь между супругами вспыхнула ссора. Молодая мать умоляла графа что-нибудь предпринять, боясь, что ребенок может в любую минуту умереть, но тот снова был пьян и в ответ лишь отчаянно ругался. Женщина осыпала его упреками и поднялась на третий этаж к себе в комнату. Граф же выбежал из дома, громко хлопнув дверью.

Вернулся он только под утро. Женщина не спала и безумно перепугалась, не услышав обычного в таких случаях шума. Она даже решила, что в дом, стоявший вдали от других жилищ, забрался вор, но тут же постаралась себя успокоить: муж мог вернуться с доктором для больной девочки. Впрочем, эту мысль она тут же отбросила слишком жуткая тишина установилась в доме.

Женщина встала, чтобы повернуть ключ в замке, но сделать этого не успела. Дверь распахнулась, и в комнату вошел ее муж. На его лицо, перекошенное от ненависти, было страшно смотреть. Горящие глаза зловеще блестели, лоб покрылся холодной испариной. В руках он держал большой кухонный нож. Обвиняя жену во всех своих бедах и неудачах, он стал медленно к ней приближаться…

Его намерения были слишком очевидны. Женщина все поняла и попыталась убежать. Граф поймал ее за руку, притянул к себе и убил одним страшным ударом в шею. После чего, вероятно, окончательно потеряв рассудок, он в ту же ночь повесился в башне недалеко от дома.

Что стало с девочкой — неизвестно.

Утверждают, что с тех пор призрак убитой женщины бродит темными ночами по коридорам пустого этажа и ищет своего палача. Но все это, конечно, лишь печальная легенда. — Марта Дворская встала и подошла к окну. — Эту историю мне рассказал прежний владелец дома. Откуда он ее знает, я не спрашивала.

— Забавно, — промолвил Можаев. — Вы не находите, господин Холмов?

— Людей привлекает все таинственное, — ответил тот, пожимая плечами.

— Особенно если фантазии тесным образом переплетаются с реальностью.

— Господин Можаев, — хозяйка неодобрительно покачала головой, — вы опять за свое!

— Нет-нет, что вы, Марта. Я всего лишь пытаюсь разобраться, почему эта легенда столь популярна.

— И вы уже сделали какие-нибудь выводы?

В ответ полковник пробурчал что-то невнятное и потянулся через весь стол за вазочкой с мармеладом. При этом он задел локтем сахарницу, и та полетела на пол.

— Простите мою неловкость, — пробормотал Можаев.

— Ничего страшного, полковник. Но если бы вы меньше думали о привидениях, в моем доме наверняка сохранилось бы больше посуды, — хозяйка улыбнулась. — Попробуйте переключить свое внимание на живых людей.

Взгляд Можаева неожиданно загорелся, и на его устах заиграла загадочная усмешка.

— А ведь верно! Я обязательно воспользуюсь вашим советом, Марта.

Хозяйка пристально посмотрела на него.

— А вы таинственны, полковник!

— Неужели?

— Да-да. Это очень заметно. Своим поведением вы напоминаете мне частного сыщика. Этакого Пуаро на отдыхе.

Полковник смутился, заметив устремленные на него взгляды. Но тут в столовую вошла горничная, и внимание всех присутствующих переключилось на нее.

— Вернулся ваш муж, — произнесла она, обращаясь к хозяйке. — Он ждет вас.