Сыщик-убийца

Услышал шум шагов, Рене поспешно спрятал письмо, но сейчас же успокоился, увидев Жана Жеди.

— Письмо написано, — сказал он.

— Черт возьми! Вы не опаздываете!

— Я чувствую себя спокойнее, когда все кончено. Подумайте, ведь дело идет о жизни и спокойствии двух несчастных женщин!

— И ваше послание даст им все это?

— Оно позволит им, по крайней мере, спокойно ждать моего оправдания.

— А вы надеетесь быть оправданным?

— Я убежден в этом, так как у меня нет ничего на совести.

— Это еще не причина!

— Правда, — прошептал Рене, вспомнив о Поле Леруа. Рене до известной степени доверял Жану Жеди, но не настолько, чтобы рассказать ему о своем деле и цели, к которой он стремился.

Жан Жеди, напротив, не скрывал от него ничего. Его влекло к Рене, что не мешало ему смотреть на механика как на мошенника, который, пользуясь своей приличной наружностью, работал в высшем свете. Жан хотел предложить ему участие в деле, с помощью которого надеялся составить себе состояние.

— Черт возьми! — сказал Жан Жеди. — Если бы мы были судимы вместе и вместе оправданы и выпущены на свободу, то я отплатил бы вам за вашу доброту с процентами!

— Но вы мне ничего не должны, — возразил Рене, — я никогда не действую из расчета.

— Я также, но даю слово, мне хотелось бы разбогатеть вместе с вами.

Механик рассмеялся:

— Вы все думаете о вашем наследстве?

— Более чем когда-либо, только, по правде сказать, это не наследство.

— Что же тогда?

— Великолепный шантаж!

— Шантаж? — повторил механик с отвращением, настоящего смысла которого Жан Жеди не понял.

— О, нечего бояться! Нет ни малейшей опасности, чтобы нас отправили к комиссару, так как им самим пришлось бы плохо.

— Значит, вы знаете какую-нибудь важную тайну?

— Да, очень важную. И ты можешь мне отлично помочь в этом деле. Ты хорошо одет, у тебя отличные манеры. Это именно то, чего мне недостает. Впрочем, мы еще поговорим, сначала надо узнать, выйдем ли мы вместе.

Рене кивнул в знак согласия.

«Что это может быть за тайна? — думал он. — Надо узнать…»

Жан Жеди любил выпить и не скрывал этого, Рене рассчитывал воспользоваться его слабостью, чтобы развязать ему язык; но в тюрьме случая не представилось.

«Я имею дело с профессиональным вором, — думал Рене. — Называя себя посыльным, он солгал, но когда-нибудь я расспрошу его о прошлом».

В это время явился сторож и позвал нескольких арестантов к следователю. Жан Жеди был в их числе. Его привели обратно уже после полудня, и Рене, которому разговор с ним помогал убивать время, с нетерпением ждал его.

— Ну что, хорошо ли идут ваши дела? — спросил он.

— И да, и нет, — ответил Жан.

— Как так?

— Я вызвал свидетелей, которые показали, что в то время, когда этой негодяй — Филь-ан-Катр — воровал часы, я был в Пантене и ушел оттуда только вечером.

— В таком случае, ваше алиби несомненно?

— Увы! Нет.

— Почему же?

— Потому что, имея несчастье быть судимым вторично, я на дурном счету у судей, которые говорят: «Если этот негодяй не украл часы, то, по всей вероятности, украл что-нибудь другое, поэтому не большая беда осудить его». Словом, мне нужен адвокат, который сумел бы доказать, что я невинен, как новорожденный ребенок.

— Я думал, что суд дает защитника каждому подсудимому.

Жан Жеди пожал плечами.

— Адвокат по назначению! — с презрением воскликнул он. — Об этом нечего и говорить: лучше защищаться самому.

— Ну что же, возьмите кого-нибудь другого.

Жан Жеди засмеялся:

— Ты умен, нечего сказать! Самый плохой адвокат стоит от шестидесяти до восьмидесяти франков, а в настоящее время у меня в кармане пусто.

— Есть способ это устроить.

— Какой?

— Я хочу взять себе защитника и попрошу его взять на себя и ваше дело, и заплачу ему.

— В самом деле? Ты сделаешь это?

— Конечно, если я говорю.

— Ну, мой милый, я буду обязан тебе на всю жизнь, и, если вам когда-нибудь понадобится, я позволю себя разрезать для вас! — Он с жаром пожал руку Рене. Помолчав, он продолжал: — Вы знаете какого-нибудь адвоката?

— Нет, но у нас есть еще время подумать.

— Гораздо лучше подумать об этом сейчас же. Адвокат — вещь очень полезная. Он указывает вам, как вести себя и что говорить, что думает следователь о вашем деле. Я советовал бы вам потребовать адвоката как можно скорее.

— Пожалуй, но сначала надо знать, к кому обратиться.

— Это нетрудно. Здесь есть один человек из хорошего общества, замешанный в историю с подделкой документов; к нему почти каждый день ходит адвокат, адрес которого мы можем спросить у него.

— Вы знаете этого молодого человека?

— Я никогда с ним не говорил, но всякое дело имеет начало.

— Отлично, я согласен.

Подсудимый, о котором говорил Жан Жеди, был молодой человек лет двадцати двух, одетый довольно хорошо, красивой наружности.

Требования кокотки и собственная слабость довели его до тюрьмы. Он занимал отдельную камеру и два раза в день выходил молча прогуляться по двору, избегая сношений с товарищами по заключению.

Жан Жеди увлек Рене и, остановившись перед тем молодым человеком, сказал:

— Извините, сударь, что я беспокою вас, но я хотел спросить об одной вещи.

— Что вам угодно? — холодно спросил молодой человек.

— Вот мой товарищ, человек со средствами, хотел бы взять себе адвоката.

— Ну, так что же?

— Мы знаем, что у вас есть адвокат, и пришли попросить дать его адрес, если это вас не затруднит.

— Это очень легко. Я не знаю, согласится ли он защищать вас, но ничто не мешает вам обратиться к нему. Вот его имя и адрес. И он вынул из бумажника карточку, которую подал Жану Жеди.

Взглянув на карточку, тот прочел: «Анри де Латур-Водье, адвокат, улица Святого Доминика».

Жан Жеди сделал быстрое движение и, точно пораженный, устремил глаза на карточку.

— Что с вами? — с удивлением спросил молодой человек.

— Ничего… Ничего… — прошептал вор, руки которого дрожали. — Но это имя, герцог де Латур-Водье…

— Почему оно вас удивляет?

— Надо вам сказать, что я очень хорошо знаю этих Латур-Водье… по рассказам… но я не знал, что у них в семействе есть адвокат.

— Однако это так.

— Герцог де Латур-Водье — сенатор? — спросил Жан Жеди.

— Нет, это его сын. Он маркиз, так как его отец — герцог, но он не носит титула.

— Его сын? — повторил Жан Жеди. — Благодарю вас. Без сомнения, мой товарищ обратится к нему.

Он снова поклонился и отошел.

Рене последовал за ним.

— Не объясните ли вы мне причину вашего удивления? — спросил он. — В чем дело?

— О, это большое счастье, что карточка попала мне в руки!

— Почему?

— Я объясню вам со временем. Прежде чем говорить, я хочу убедиться…

«Семейство Латур-Водье, — думал между тем Рене, — без сомнения, замешано в тайну этого человека».

На другой день вечером продавец билетов подошел к ним.

— Готово ли ваше письмо? — спросил он.

— Да.

— Хорошо, пойдемте в общую залу, там, в уголке, вы передадите мне все, что надо, и объясните, что следует делать.

Рене ночью вынул ключ из воротника пальто и теперь поспешно сунул его в руку продавца билетов. Затем сделал точно то же с письмом.

— Куда отнести? — спросил импровизированный посыльный.

— На улицу Нотр-Дам, 19, адрес написан на конверте.

— Что мне ответить, если меня спросят?

— Только три слова: «Мужество и надежда». Но смотрите, не ошибитесь; в квартире живут двое: мать и дочь. Вы должны передать письмо и ключ только матери.

— Понимаю.

— Если, когда я буду свободен, вам понадобится Рене Мулен, то смело приходите ко мне; я никогда не забуду, что вы для меня сделали.

— Хорошо, будьте спокойны.

— В котором часу вас выпустят?

— Завтра, в восемь часов. На улице Нотр— Дам я буду к девяти, а в одиннадцать вы уже получите ваш табак.