Дело Мотапана

— Если так, я могу остаться, — решил Жак, глядя на Дутрлеза, который поспешно сказал камердинеру:

— Просите даму войти.

Камердинер отворил дверь курительной, где сидели друзья, и удалился. Вошла женщина в черном и под вуалью. Влюбленному Альберу ничего не стоило узнать ее.

— Как благодарить вас за оказанную честь и доверие?! — воскликнул он.

— Я знаю, что поступаю дурно, но я не выдержала, — сказала Арлетт, открывая свое кроткое личико. — Вчера вечером арестовали Жюльена… Отец сказал мне кое-что… чему я не хочу верить.

— Надеюсь, он не говорил, что я — причина его несчастья! — воскликнул Дутрлез.

— Причина невольная, конечно! Но я не знала, что ответить… Я пошла помолиться богу, попросить у него помощи… и после молитвы мне пришла мысль обратиться к вам. Я встретила месье Жака де Куртомера и предположила, что увижу его здесь. Это придало мне смелости, и я решила поговорить с вами. Умоляю вас сказать мне всю правду.

— Я сам ничего не знаю… я знаю только то, что рассказал мне Жак… он был с Жюльеном, когда случилось это несчастье.

— Тогда я спрошу вас, милостивый государь. Ведь вы — племянник лучшего и самого старого друга моего отца. Возможно ли, чтобы Жюльена судили как преступника?..

— Не скрою, — произнес Жак, — что все против него, но надеюсь, его оправдают.

— Нет, не оправдают, если его друзья не помогут доказать, что он не виновен. Вы его друг?

— Я прежде всего друг ваш и Альбера Дутрлеза, который готов сделать для вас все. Значит, вы можете располагать мною.

— Благодарю, — ответила девушка просто, — мы втроем спасем его.

— Я отдам жизнь, чтобы спасти Жюльена, — с жаром сказал Альбер.

— Но вы не знаете, что нужно делать. А я знаю, но не могу сделать этого без вас.

— Говорите, заклинаю вас!

— Если я скажу, что отец нашел ожерелье в кабинете рядом со спальней моего брата, станете ли вы думать, что мой брат виновен?

— К счастью, это только предположение, — сказал Жак.

— Это правда. И вы докажете, что его взял не Жюльен.

— Каким образом? — спросил Жак.

— Поймав того человека, который уже несколько раз входил ночью в нашу квартиру.

— А! — воскликнул Дутрлез. — Я знал, что Жюльен не лжет!

— Итак, — недоверчиво сказал Куртомер, — то, что поведал Жюльен о ночных визитах…

— Чистая правда. Я не видела этого человека, но слышала его шаги. Я говорила отцу, но он до сих пор думает, что мне показалось.

— Но зачем ему было входить к вам?

— Я не могу объяснить, но уверена, что этот человек придет опять.

— Тогда мы могли бы поймать его на месте.

— Это надо сделать сегодня же! — воскликнул Дутрлез.

— Мы встанем на лестнице, — подхватил Куртомер, — и, если он появится, поднимемся вслед за ним.

— Так вы его не поймаете. Увидев вас, он убежит.

— Мы его поймаем!

— Возможно, но вы не заставите его признаться в том, что он собирался войти в нашу квартиру.

— А если его застанут в вашей квартире, он будет вынужден сказать, зачем пришел. Но для этого надо…

— Спрятаться у нас, — очень спокойно сказала Арлетт.

— Позволит ли граф? Я в этом сомневаюсь!

— Лучше, чтобы он не знал, иначе он захочет все сделать один.

— И подвергнет себя опасности, — прошептал Дутрлез.

— Я не хочу, чтобы вы рисковали, — поспешно проговорила девушка.

— Главное — спасти Жюльена.

— И потом, нас будет двое, — сказал Жак, улыбаясь.

— Вы сделаете это?

— Я сделаю все, что скажет наш Альбер, и вдвоем мы, конечно, справимся с этим негодяем. Но явится ли он? Думаю, он затаился… если достиг своей цели, обвинив в воровстве вашего брата.

— Так вы думаете, что ожерелье было подброшено? Мне тоже приходило это в голову. Но кто мог это сделать?

— Сам Мотапан. Так считает Дутрлез. И я тоже. Но вы говорите, что ваш отец не позволит нам караулить у него в доме.

— Отец никогда не входит ночью в комнату Жюльена — месье Дутрлез знает эту комнату.

— Я знаю также, что туда можно попасть из коридора, не заходя в другие комнаты. Но, чтобы войти в коридор, надо иметь…

— Ключ от квартиры, — продолжила Арлетт. — Вот он.

Она вынула из муфты ключ и подала его Дутрлезу.

— Мне нечего больше вам сказать, — прибавила она. — Остается только молиться за вас… и за месье Куртомера.

Жак был тронут, его восхитила смелость девушки. Он заметил также, что Арлетт очаровательна. До сих пор он видел ее только в обществе или на прогулке, и она казалась ему куклой, прекрасно воспитанной и говорившей заученные фразы: «На балу очень жарко» или: «Мелодия этого вальса восхитительна». Но теперь он вдруг понял, что мадемуазель Кальпренед — именно такая женщина, о которой он всегда мечтал.

Что до Дутрлеза, то он и так знал, что у этой девятнадцатилетней девушки золотое сердце и сильный характер и что она всегда готова пожертвовать собой ради близких. Он никогда не говорил ей, что любит ее, но надеялся, что она разделяет его чувство.

— Могу я положиться на вас? — спросила Арлетт обоих друзей.

— О, не сомневайтесь! — воскликнул Дутрлез.

— В ваших руках судьба Жюльена. Мне больше нечего добавить.

— Надо составить план! — предложил Жак де Куртомер.

— Плана у меня нет, — перебила девушка. — Но я твердо верю, что мой брат не виновен. Если вы мне верите, вы его спасете.

Бросив на обоих выразительный взгляд, она убежала — именно убежала, — и так быстро, что Дутрлез догнал ее уже у дверей.

— Не ходите за мной, — сказала она, — на лестнице меня ждет горничная.

Альбер вернулся к Куртомеру.

— Я тебя понимаю, — заявил Жак. — Она очаровательна… и с характером. Я не знал, что она такая.

— А теперь, когда узнал, — порывисто спросил Альбер, — послушаешься свою тетку?

— Боже, как глупы влюбленные! — воскликнул Куртомер, смеясь. — Я лишь отдаю должное качествам мадемуазель Кальпренед, а ты уже вообразил, что я в нее влюбился! Лучше поговорим о деле. Мы решили предпринять рискованную вылазку. С чего начнем?

— Ты точно хочешь участвовать?

— Конечно! Мадемуазель Арлетт высказала весьма справедливую мысль, что два защитника лучше одного. Мы не знаем, с кем предстоит иметь дело, но ночной гость, если он существует, не сдастся без сопротивления. С тобой одним он справится.

— Почему? Ты думаешь, что я недостаточно храбр и силен?

— Альбер, друг мой, ты стал обидчив и придираешься к каждому слову. Я не оспариваю твоей силы, но признайся, ты ревнуешь и хочешь отличиться в глазах мадемуазель Кальпренед. Ну хорошо, я буду только помогать. Вот что я предлагаю. Ты войдешь в квартиру один — так и следует сделать, потому что ключ она отдала тебе, — проговорил Жак не без лукавства.

— Притом я знаю, где надо спрятаться, чтобы схватить этого негодяя, — добавил Дутрлез.

— Это правда! Я могу опрокинуть какую-нибудь мебель, разбудить весь дом и спугнуть дичь, на которую мы охотимся. Но я буду у тебя под рукой.

— Только не на лестнице!

— Можно подумать, что обитатели этого дома только и делают, что разгуливают по ночам! Кто может прийти? О Мотапане нечего и говорить. Если он ночью войдет к графу, мы схватим его на месте преступления. Бульруа, его жена и дочь в столь поздний час, я полагаю, спят.

— Если не выезжают. И ты забываешь о сыне, который рыщет по ночам. Если он встретится с тобой, на другой же день весь Париж обо всем узнает.

— Я не допущу сплетен! Лучше поищем другое место.

— Есть только один вариант. В этой комнате, на стуле у окна. Отсюда видно комнату Жюльена.

— Да, правда, — воскликнул Куртомер, — это прекрасный наблюдательный пост…

— Можно условиться, что, если ты мне понадобишься, я подам сигнал. Ничто не мешает мне открыть окно и позвать тебя… или даже разбить стекло, если потребуется.

— Очень хорошо. Я нескоро явлюсь, но все же добегу рано или поздно. Когда начнем осаду замка Мотапана?