Сыщик-убийца

— Объяснись, пожалуйста, почему имя мистрисс Дик-Торн произвело на тебя такое впечатление.

Герцог был видимо взволнован, но относительно причины этого волнения можно было ошибаться.

Вместо того чтобы ответить, Анри стал спрашивать:

— Вы давно знаете мистрисс Дик-Торн?

— Да, около девятнадцати лет. Я знал ее в Италии молодой девушкой; затем видел в Париже, где она временно жила. Наконец, я встретился с нею в Англии, когда она была замужем за одним богатым джентльменом, которого я уважал в высшей степени.

— Но знаете ли вы, что делала мистрисс Дик-Торн до вашего знакомства с ней?

— Она вела независимую жизнь, которую позволяло ей ее состояние.

— Вы не справлялись о ее прошлом?

— Все говорили, что оно безупречно;

— И все ошибались. Эта женщина с изысканными манерами — презренное существо… преступница.

— Преступница?… — повторил герцог, представляясь удивленным и испуганным.

— Да, сообщница убийц.

— То, что ты говоришь, — безумие.

— Нет, отец. Та, которая теперь называется мистрисс

Дик-Торн, двадцать лет назад приказала убить одного человека на мосту Нельи и сама присутствовала при совершении преступления… Она вооружила руку убийцы и затем пыталась отравить его.

Герцог пожал плечами и недоверчиво засмеялся.

— И правосудие не преследовало ее? — спросил он. — Согласись, что это невероятно.

— Правосудие было введено в заблуждение обманчивой внешностью; из-за ее преступления пострадал невиновный.

— Безумно и невозможно!…

— А между тем это так.

— Попробуй доказать!

— У меня есть доказательство…

Герцог вздрогнул от ужаса.

— Доказательство?… — прошептал он. — У тебя есть доказательство?…

— Да, живое; и я воспользуюсь им, чтобы потребовать от суда восстановления честного имени мученика.

— Но о каком доказательстве ты говоришь?

— У этой женщины были два сообщника: первый, которого она хотела убить, жив и заговорит, когда придет время; другой — еще более подлый — прибавляет к прежнему преступлению новые и тем достигнет того, что будет осужден, тогда как прежнее преступление покрыто сроком давности. Он воображает, что хорошо скрылся, но мы напали на его след, и не сегодня завтра он будет в наших руках… Вы понимаете, что перед такими людьми мистрисс Дик-Торн даже не будет пытаться сохранить свою бесполезную маску. Эта презренная много лет обманывала вас, точно так же, как обманывала меня в течение нескольких дней. К счастью, случай объяснил мне все, а я, в свою очередь, объясняю это вам… Если надо отказаться от Изабеллы, я исполню ваше желание, но вы не будете говорить мне больше ни об этой женщине, ни о ее дочери!…

В эту минуту кто-то постучался в дверь.

— Войдите, — едва слышным голосом сказал герцог.

В комнату вошел лакей.

— Господин доктор Лорио желает видеть маркиза. Как кажется, дело очень важно.

— Проводите доктора ко мне в кабинет, — сказал Анри, — я сейчас приду туда.

Лакей вышел.

Герцог де Латур-Водье, мрачный и взволнованный, опустился в кресло. Он должен был внушать сострадание всякому, кто не знал причины его волнения.

— Я вижу, что сообщенное мною известие сильно поразило вас, отец, — сказал молодой человек. — Я понимаю ваше печальное изумление, но вы должны были знать все, чтобы сторониться этого дома на улице Берлин.

Сенатор молча наклонил голову, а Анри вышел, чтобы идти к доктору.

Оставшись один, герцог вдруг оживился, он встал и в волнении начал ходить по комнате.

— Как он узнал все это и чего стоят его доказательства?… Жан Жеди, которого он считает живым, умер. Рене Мулен не может ничего доказать. Эстер Дерие — неизлечима и навсегда разлучена со светом… Он считает, что напал на след неизвестного сообщника, но он ошибается: моего следа не существует… Как думает он защитить имя Поля Леруа и кто поручил ему это дело? Мать умерла, сын также, Берта умерла, кто же имеет право в настоящее время требовать пересмотра процесса?… Я не вижу никого, какой-то хаос окружает меня!… Неужели Анри станет обвинять меня, своего приемного отца и благодетеля? Какие пустяки!… Если бы он когда-нибудь узнал, что герцог де Латур-Водье был сообщником Клодии Варни, то он замолчал бы и замял дело. С этой стороны мне нечего бояться… Но Тефер должен знать, что происходит…

Герцог позвонил и приказал запрягать лошадей.

Между тем Анри вошел в кабинет, где его ждал Этьен Лорио.

— Я знаю, почему ты пришел. Приезд моего отца принудил меня отложить следствие, которое мы должны произвести вместе, прежде чем подать жалобу императорскому прокурору.

— Особенно спешить нет надобности, — возразил доктор. — Время не потеряно даром: все те, кого ты должен расспрашивать, благодаря Богу, в состоянии отвечать.

— Что Жан Жеди?

— Он почти вне опасности.

— А Эстер Дерие?

— Выздоровела.

— С улицы Берлин нет ничего нового?

— Ничего, мистрисс Дик-Торн не подозревает громового удара, который поразит ее.

— Значит, все к лучшему. Я буду ждать тебя сегодня вечером в кафе «Ротонда» в Пале-Рояле. Ты придешь вместе с Рене Муленом, и мы отправимся на улицу Ребеваль.

— Хорошо. А теперь позволь мне поблагодарить тебя…

— Благодарить!… Я, право, не понимаю, за что?

— Я узнал наконец, что получил место ординатора в Шарантоне по твоей просьбе, и от всей души благодарю тебя за это.

— Я полагаю, что, в случае надобности, ты сделал бы то же самое для меня…

— Да, конечно.

— Поэтому ты видишь, что тут нет ничего неестественного, и не будем больше говорить об этом.

— Пожалуй, но я не забуду… Я видел префекта полиции и получил от него позволение взять Эстер Дерие к себе. Угадай, куда я ее отвез?

— К себе?

— Нет, к Берте.

— На Университетскую улицу?… — с удивлением воскликнул Анри.

— Да, в твой павильон, где через несколько часов ты можешь получить от нее ответы на те вопросы, которые я задам ей в твоем присутствии.

— Ты уже знаешь что-нибудь из ее истории?

— Нет, так как до сих пор я держал ее в состоянии дремоты.

— Путь, по которому нам надо следовать, уже начертан, — сказал Анри. — Я уже привел в порядок показания мадемуазель Берты и Рене Мулена, и мне надо немного времени, чтобы прибавить к ним показания Жана Жеди и Эстер Дерие, если, как ты полагаешь, они могут быть нам полезны. Тогда, не теряя ни минуты, я отправлю мою записку и жалобы императорскому прокурору, который очень расположен ко мне. Дело будет рассмотрено очень скоро, виновники преступлений, совершенных над Жаном Жеди и мадемуазель Леруа, будут арестованы, признаны судом виновными и приговорены. Мы воспользуемся этим новым следствием для того, чтоб потребовать пересмотра старого процесса, необходимого для восстановления честного имени Пьера Леруа. И нет сомнения, мы добьемся успеха.

Этьен с жаром пожал руку друга.

— Итак, до вечера, дорогой Анри, — сказал он. — Еще раз благодарю тебя. — И доктор отправился на Университетскую улицу, к своим больным.

Берте было гораздо лучше, и она сидела у изголовья Эстер, которая все еще находилась в дремоте, мешавшей ей собраться с мыслями.

Доктор сообщил Берте о разговоре с Анри де Латур-Водье и о том, что было решено сделать в тот вечер.

— О! Друг мой! — сказала Берта умоляющим тоном. — Не правда ли, я достаточно сильна, чтобы сопровождать вас на улицу Ребеваль?

— Подумали ли вы о том, что говорите? — вскричал молодой человек почти с ужасом.

— Подумала, и мне очень хочется привести это в исполнение.

— Рассказ Жана Жеди разбудит в вас мрачные воспоминания, которые могут быть для вас вредны.

— Не бойтесь! Чтобы осмелиться верить в восстановление честного имени моего отца, я должна собственными ушами слышать признание Жана. Доставьте мне эту радость! Я прошу у вас ее во имя моего отца, во имя Абеля, который вас любил!…

— Пусть будет по-вашему! Я знаю, что, напрасно соглашаюсь, но не могу отказать. Вы пойдете с нами сегодня вечером, но сначала должны выпить лекарство, которое приготовит Франсуаза: оно удвоит ваши силы.