Мертвецы выходят на берег. Министр и смерть. Паршивая овца

Карл Бернер поморгал и с трудом заставил себя выдавить чуть слышно:

— Так это ты открыл им ворота? Но черт всех подери! Это частное владение!

— Что скажет Евабритт! И дети! Ты подумал хотя бы о своей матери!

Карл Бернер ничего не ответил. Сейчас ему не могла помочь даже респектабельная внешность. При первом же столкновении с опасностью он стал простым манекеном из разорившегося магазина модной одежды, а на лбу у него выступила явственная надпись: «Распродажа по причине банкротства!»

Иоахим Бернер продолжал:

— Ты просто не думал ни о ком, кроме себя самого!

Он обвел глазами стоящих вокруг его людей — десяток полицейских, Данкерта Мюуса и меня.

— Неужели ты думаешь, что ради этого я работал? Неужели ради этого потратил лучшие годы своей жизни?

Карл Бернер пустыми глазами посмотрел на своего отца — он уже находился по другую сторону наследства.

— Достань мне адвоката… самого лучшего.

— И нам тоже! — твердо добавил Харри Хельгесен.

Иоахим Бернер посмотрел на троицу и покачал головой:

— Думаю, что ни один адвокат не будет достаточно хорош для вас.

Затем он перевел взгляд на меня, но особой радости я не заметил.

Данкерт Мюус скомандовал.

— Арестовать всех четверых. Отвезти всех в полицейский участок. Осмотрите фургон. После проверьте все склады. И не забудьте вызвать сюда патрульный катер.

Я был поражен. Что он сказал? Четверо? Неужели он арестует и Иоахима Бернера?

Один из констеблей поднес ко рту рацию и что-то сказал. Через несколько минут у причала, как раз за судном обеспечения остановился полицейский катер.

— Надеть наручники! — приказал Мюус.

И прежде, чем я успел опомниться, у меня на запястьях защелкнулись стальные манжеты. Я вопросительно уставился на выходца их Южной Норвегии, но он смог ответить лишь кивком в сторону Мюуса.

Я покачал головой, посмотрел на Мюуса и сказал:

— Что все это значит?

Мюус взглянул на Карла Бернера:

— Один из твоих, не правда ли?

Харри Хельгесен хмыкнул. Сверре вообще ничего не понял, а Карл Бернер просто отвернулся. Я скрипнул зубами.

Мюус приблизился ко мне и, как всегда, начал тыкать в грудь указательным пальцем.

— Я же предупреждал тебя, Веум. Только не говори, что я тебя не предупреждал.

Нас всех отвели на причал и посадили в полицейский катер. По дороге мы с ненавистью смотрели друг на друга, как осужденные на сорок лет строгого режима враги по пути в лагерь.

36

На пристани у сахарного завода мы были встречены подобающей нашему положению комиссией и переданы в руки бюрократов. Нам пришлось еще ближе познакомиться друг с другом, хотя мы и не испытывали от этого особой радости.

Когда мы приехали в полицейский участок, я сказал:

— Мне нужен врач.

Мюус фыркнул.

— У тебя что, инфаркт?

Констебль, проводивший меня до камеры предварительного заключения, пробормотал:

— У него наверняка на тебя зуб.

— Зуб? — переспросил я. — Тогда это не зуб, а клык.

Следующие два часа я провел наедине с самим собой и своими мыслями. Уже потом я понял, что Мюус оказал мне неоценимую услугу. Ведь в наши дни так трудно найти место, где можно подумать в тишине и покое. Одним из таких мест и была камера. Если только, конечно, по соседству с вами не сажают буяна-пьяницу или никто не поет в коридоре псалмы и застольные песни. К моему великому счастью, в ту ночь ничто не нарушало мой покой. После четырехчасовых раздумий за мной пришел полицейский из отдела по расследованию уголовных преступлений — широкоплечий коротышка со шрамом на заячьей губе и диалектом, вполне подходящим ленсману с севера Норвегии — и повел на четвертый этаж.

В своем кабинете меня ожидал Данкерт Мюус, добрый, как стервятник, и веселый, как мутант.

— В последнюю нашу встречу ты сказал, что не хочешь больше меня видеть, — начал я. — Доброй ночи.

— Садись, Веум, и помолчи.

— Спасибо за приглашение.

Я сделал, как он просил, и рядом со мной пристроился с блокнотом в руках сопровождавший меня полицейский.

Мюус кивнул в его сторону и спросил.

— Вы уже познакомились? Я надеюсь, ты вел себя прилично?

Я обернулся.

— Джулия Джоунс?

— Йон Эре. Он новичок.

— Добро пожаловать в клуб.

Он серьезно посмотрел на меня.

— Спасибо.

— Веум — один из наших лучших помощников, — продолжал Мюус. — Или, вернее, лучших поставщиков трупов.

Я демонстративно посмотрел на часы.

— Я могу идти?

— Скоро. Мы только кое-что выясним. Мы уже во всем, в принципе, разобрались, Веум, — без твоей помощи.

— Так вот зачем вы засадили меня за решетку? Чтобы я не отнял у вас лаврового венка?

Мюус грелся в лучах собственной славы.

— Мы уже давно следили за этой бандой. У нас даже был один человек, который работал на них, — инкогнито, конечно. Я могу даже сообщить тебе, что речь идет о краже валюты у государства и нарушении таможенных правил.

— Каким образом?

— Они ввозили товары и вместо того, чтобы отправлять их на нефтяные платформы в море, продавали их внутри страны. Наш человек проверил отсылаемые на платформы товары и обнаружил, что они совершенно не соответствуют таможенным декларациям.

— Неужели они могли что-то на этом заработать?

— Не забывай, что речь идет о громадных количествах товаров.

Я развел руками.

— По моим сведениям, они посылали совершенно другие товары определенного свойства.

— Ты говоришь о…

Я понял, что мы говорим об одних и тех же вещах, и кивнул.

— Да, стимуляторы, назовем их так. Бенцедрин, мецедрин и все в том же духе.

Он с нетерпением посмотрел на меня.

— Да-да. Побереги свои нотации для других. Мы все это знаем, Веум, не усердствуй. Я просто не хотел рассказывать слишком много непосвященным.

— А как с двумя другими убийствами?

— Мы расследуем их. На данный момент только первый случай расследуется как убийство, другое же дело — несчастный случай. Простая неосторожность.

— Но ведь она была подругой Хенрика Бернера!

— У нас нет никаких доказательств этого. Но, вообще-то, мы признаем, что обе эти смерти имеют отношение к деятельности Карла Бернера. Первый труп был телом его брата, а второй — телом подруги брата. По всей вероятности, они оба кое-что знали. Может быть, они даже угрожали пойти в полицию или куда-нибудь еще и рассказать все, о чем знали. Людям подобного сорта всегда нужны деньги, а за эти сведения им могли хорошо заплатить. Вот тут-то на сцене появляешься ты.

— Угу, со своими деньгами?

— Да нет.

— Тогда не выдумывай! Я должен был отыскать Сирен. Меня попросила сделать это ее сестра. Хенрик Бернер позвонил, чтобы назначить мне встречу в Аквариуме.

— Вот именно. Он хотел поговорить с тобой. Давай говорить начистоту — он просто хотел использовать тебя в качестве посредника.

— В таком случае надо было быть идиотом, чтобы не знать о наших с тобой идиллических отношениях.

— Никто из наркоманов не связывается с нами напрямую. Но Карл с компаньоном опередили нас.

— Оставив отпечатки пальцев умершего человека?

Мюус задумчиво посмотрел на меня.

— Это трудный орешек, Веум, но у нас есть свои версии.

— У меня тоже.

— Ну и…

Я покачал головой. Затем вытащил из внутреннего кармана обтрепанный лист журнала с номером телефона на полях.

— Позвони по этому номеру, Мюус. У Александра Латора есть счет в банке в Лондоне.

Мюус покривился.

— Это еще зачем?

— Потому что я прошу тебя об этом.

— Сейчас умру со смеху, Веум. Когда это мы стали…

— Сегодня, — перебил его я.

Он положил журнал на стол.

— Есть намного более важные вещи, Веум. Например, где сейчас скрывается Латор? Мне бы очень хотелось перемолвиться с ним словечком.

— Это значит, что ему продлили визу?

— Зависит от того, что он может нам рассказать. Ну?