Мертвецы выходят на берег. Министр и смерть. Паршивая овца

Харри Хельгесен даже не открыл рта, что опять же было совершенно необычно для коммерческого директора. Судя по всему, он просто ждал, чтобы я начал протестовать, и тогда он мог бы схватить меня в охапку, сложить пополам и рассказать о принципах маркетинга, прежде чем вышвырнуть вон.

Сирен Сэвог и господин средних лет уже поднимались по лестнице.

Я кивнул в их сторону, обращаясь к Карлу Бернеру:

— Вы позволяете таким вещам происходить совершенно открыто?

Бернер ухмыльнулся.

— Ну и что? Ведь мы же организуем и деловые встречи.

Оставаться дольше было бессмысленно. Я узнал больше, чем ожидал. Я узнал, почему Александр Латор потерял работу, и передал Сирен Сэвог все, о чем просила меня ее сестра. Подумав, я решил, что, может быть, мне все-таки стоит позвонить Мюусу и сообщить, что я видел Сирен Сэвог. Если он, конечно, все еще хотел узнать об этом. Поэтому я иронично со всеми попрощался, поклонившись им напоследок, заговорщически подмигнул блондинке в приемной и оказался на улице раньше, чем коммерческий директор успел уделить мне время.

Наступил уже холодный ноябрьский вечер. Редкие капли дождя со снегом опускались на землю, как члены команды по прыжкам с парашютом во время запоздалого рейда.

Я осмотрелся.

Рядом с отелем располагалась стоянка автомобилей, предназначенная, в соответствии со знаком, только для постояльцев.

На стоянке почти не было машин. Два больших белых трейлера с надписью «СВ CATERING» на борту и маленьким фирменным знаком, напоминавшим нефтяную платформу в интерпретации Сальвадора Дали. Высокие бетонные подъездные мостки вели к большой двери склада, также принадлежавшего отелю.

Рядом с грузовиками стоял еще один автомобиль — темно-синий «форд-скорпио». Я записал его номер и осторожно приблизился к машине. Посмотрел на крыло и передний бампер. Никаких следов.

Из приоткрытого запотевшего окна подсобки раздавались громкие голоса, шум посудомоечной машины и звон тарелок, складываемых в стопки.

Черный вход.

Я оглянулся. Никого.

Я пересек стоянку, открыл дверь и очутился в отеле.

Пожарная лестница вела наверх. От ресторана меня отделяла крутящаяся дверь. Над головой протянулись трубы вентиляционной системы. Справа, судя по звукам, располагалась кухня.

Я решился заглянуть туда.

Пять человек разных национальностей, но не норвежцы, были заняты мытьем посуды. В помещении клубился пар, и с лиц ручьями тек пот. Я с трудом понимал, что они говорят. Похоже, они создали свой собственный язык, состоящий из ключевых слов, понятных только им. Тайный язык птиц, случайно столкнувшихся друг с другом. Широкие гласные звуки вьетнамского смешивались с горловыми согласными арабского, поющая интонация тамильского переплеталась с отрывистыми фразами чилийцев.

Я вошел в кухню и закрыл за собой дверь. Это было все равно что очутиться в бане. Да и сами обитатели этого помещения были удивлены не меньше, чем если бы они были голыми, а я явился в парилку во фраке.

Я глотнул воздуха и спросил:

— Кто-нибудь из вас знает Александра Латора?

Они непонимающе смотрели на меня.

Я повторил вопрос, на этот раз по-английски.

Тамилец медленно кивнул своей кукольной головкой.

— Да. Латор. Алекс. Он уволен.

Я кивнул.

— Ты не знаешь почему?

Все пятеро на секунду замерли, после чего опять пришли в движение, повторяя в качестве рефрена: не знаю почему… не знаю почему…

Внезапно дверь открылась, и на пороге возник официант, по всей видимости, эмигрант из какой-то южноевропейской страны. На одной руке он ловко держал стопки грязных тарелок. Внимательно посмотрев на меня, он исчез. Но не более чем через тридцать секунд вернулся, уже в сопровождении Харри Хельгесена и еще одного официанта.

Харри Хельгесен оставил дверь открытой и холодно посмотрел на меня.

— Разве ты не понял? Что, черт подери, ты здесь делаешь?

— Тренирую английский. Ты против?

— Угу. — Он кивнул официантам. — Вышвырните его отсюда.

Они осторожно приблизились ко мне, на манер мафиози на задании, но я даже и не думал сопротивляться и позволил им вывести себя на свежий воздух. Зато по дороге я успел спросить Хельгесена:

— Это не твоя машина стоит на стоянке — синий «форд»?

Один из официантов напоследок демонстративно толкнул меня в спину, так что я вылетел на середину двора. Хельгесен тут же откомментировал:

— Отлично. Достаточно.

Затем он подошел ко мне.

— Интересуешься машинами, Веум?

Я не ответил.

Он подошел еще ближе.

— Почему это ты спрашиваешь?

Я сделал вид, что обдумываю ответ.

— Вы отлично подходите друг другу, такие же сволочные. — И после небольшой паузы добавил: — Ну как, удалось вчера настичь Латора?

Его лицо сделалось четырехугольным, как на фотографии в паспорте.

— Кого-кого?

— Только не придуривайся, что не знаешь его, Александра Латора. Он работал у вас. Его пытались вчера сбить. Серо-голубой «скорпио».

Тут он вообще подошел ко мне вплотную. Подсознательно я напряг мускулы живота. Хельгесен был выше меня на пол головы, да и вообще запросто можно было подумать, что он только что вернулся после дневной тренировки из оснащенного по последней моде лучшего спортивного зала Бергена.

— Послушай, Веум. Я и понятия не имею, что ты здесь забыл. Но советую держаться от этого подальше. Если нет… Мы всегда достанем тебя. В этом городишке не так-то легко играть в прятки.

— Тебе и не надо меня искать. Ведь сейчас я здесь. Что ты можешь мне предложить? Практический курс составления контракта? Или банкротство в первом же туре?

Харри Хельгесен помотал своей дубовой головой, от чего пришли в легкое движение его тщательно уложенные кудряшки.

— В этом нет необходимости. Если наши дороги еще раз пересекутся, то это будет для тебя последним днем. Закрытием всех счетов.

— А ты работаешь еще и финансовым инспектором?

Он развел руками.

— Как хочешь, так и думай. Это свободная страна, Веум. Можешь сделать свой выбор между жизнью и смертью. Ты имеешь право выбора.

— Благодарю за предложение, — вежливо ответил я и направился к выходу из двора на улицу, бросив напоследок взгляд на «форд».

— Не показывайся мне больше на глаза! — проорал мне вслед Харри Хельгесен. Надо не забыть спросить при нашей следующей встрече, какую школу маркетинга он заканчивал. Там наверняка были свои собственные методы обучения.

Я посмотрел на часы. До нашей встречи с Кари Карсте оставалось еще несколько часов. А у меня с утра не было во рту ни крошки. Но с другой стороны, у меня не было и денег на рестораны.

Поэтому я купил два гамбургера в закусочной по дороге в офис. Продавец за прилавком отличался от своих коллег-норвежцев более темным цветом кожи, быстротой обслуживания и приветливостью.

Я решил поужинать у себя в кабинете, надеясь, что в это время смогу с кем-нибудь поболтать. Но на этот раз, как показывала лампочка автоответчика, мне вообще никто не звонил.

Это начинало меня волновать.

Александру Латору давно уже следовало бы позвонить. У него оставалось не так много официально разрешенных часов пребывания в Норвегии.

Но может быть, он просто махнул на все рукой.

Или…

Поужинав, я позвонил в Сандвикскую больницу и попросил к телефону Ханса Хаукена. Мне ответили, что его смена закончилась, и теперь он заступит на вахту только в среду вечером. Тогда я попросил, номер его домашнего телефона, но мне ответили, что у него нет телефона дома, а когда я попытался выведать его домашний адрес, то услышал, что они в принципе не дают подобной информации по телефону. Я спросил, что будет, если я решу прийти лично, но они ответили, что ничего. Я им поверил.

Тогда я решил позвонить по другому номеру телефона — домашнему — моей знакомой из Регистра жителей Бергена, хотя ей звонить мне хотелось меньше всего.

— Да, это Карин. — Голос ее дрожал.

— Варг.

— Привет! Что-нибудь новое?