Мегрэ и человек на скамейке

Спокойно, словно это было совсем естественно, она бросила:

— Нет.

— Хотите сказать, что вы не сходитесь характерами?

— Ненавижу ее.

— Почему?

Она слегка пожала плечами:

— Месье был у нас дома, видел ее.

— Что вы имеете в виду?

— Моя мать думает только о себе. Жалуется на судьбу.

Видите ли, замужество не принесло ей такого же положения, как ее сестрам. А перед людьми хвастается, будто у нее приличное состояние и полный достаток.

Мегрэ едва сдержал улыбку.

— А отца вы любили?

— Он был бедным человеком.

— Как это понимать?

— Он ничего не делал, чтобы изменить тот образ жизни, какой мы вели. Что касается меня, то я уже давно думаю лишь о том, как бы уехать.

— Вы выходите замуж?

— Независимо от этого. Лишь бы только уехать.

— Когда вы собираетесь это сделать?

— Скоро.

— Своих поставили в известность?

— Зачем?

— Уехали бы, не сказав ничего?

— А почему бы и нет? Разве это их обеспокоит?

Комиссар глядел на девушку все с большей заинтересованностью и временами даже забывал потягивать трубку.

— Когда вы узнали, что отец уже не работает на улице Бонди? — спросил он напрямик.

Он полагал, что вопрос застанет ее врасплох, но ошибся. Видимо, она предвидела его и заранее приготовила ответ. Только этим можно было объяснить ее поведение.

Приблизительно три года назад, кажется, в январе. Был мороз. Фирма «Каплан» ликвидировалась в конце октября. В январе и феврале отец не искал работы.

Наступило время, когда он совсем запутался с деньгами. Тогда он осмелился, хотя и неохотно, занять их у Леонии и старого бухгалтера.

— Отец сам сказал вам об этом?

— Нет. Это произошло иначе. Мне случайно пришлось попасть к парикмахерше, которая жила в том же доме, где работал отец. Я зашла во двор. Уже темнело, а там света не было. Удивленная, я обратилась с вопросом к консьержке и узнала, что фирма «Каплан» уже не существует.

— Вы сказали об этом матери?

— Чет.

— А отцу?

— Он не сказал бы мне правды.

— Вы следили за ним?

— Да. Не сразу, так как у меня не было удобного случая, а где-то двумя днями позже. Под предлогом срочной работы в конторе я выехала утренним поездом и ждала его на вокзале.

— Что он делал в этот день?

— Заходил в несколько контор. Потом пошел в редакцию какой-то газеты, чтобы прочитать объявления. Я сообразила, что он ищет работу…

— А между тем ваш отец в конце каждого месяца приносил зарплату…

— Это меня, собственно, и удивляло. Все время я ждала, что он придет с пустыми руками. Отец же, наоборот, однажды заявил матери, что просил повышения зарплаты и получил его.

— Когда это было?

— Уже позже. Примерно в августе.

— И вы сделали вывод, что отец нашел работу?

— Да. Я хотела убедиться в этом и снова за ним проследила. Но он, как и раньше, не работал. Слонялся, сидел на лавках. Я думала, что у него выходной день, и спустя две недели снова пошла за ним. На этот раз он заметил меня на Больших бульварах. Побледнев, заколебался и в конце концов подошел ко мне.

— Он заметил, что вы за ним следили?

— Вряд ли. Мне пришлось пояснить, что я забрела сюда случайно. Он пригласил меня выпить кофе с молоком на террасе кафе и признался мне.

— Что он рассказал?

— Мол, фирму «Каплан» ликвидировали, и он очутился на улице, велел ничего не говорить матери, чтобы ее не беспокоить, уверял, что скоро найдет другое место.

Отец добавил, что пока работает страховым агентом, а поэтому у него есть свободное время.

— Почему он этого не сказал дома?

— Конечно же из-за матери. Она презирает людей, которые обивают чужие пороги, — не важно, продают ли они пылесосы или предлагают страховые полисы. Обзывает их ничтожествами и нищими. Узнай мать, что ее муж на такой работе, она почувствовала бы себя униженной и отравила бы ему жизнь.

— Вы поверили отцу относительно страхования?

— Поначалу.

— А потом?

— Я уже не была уверена.

— Почему?

— Прежде всего потому, что он зарабатывал много денег.

— Так много?

— Через несколько месяцев отец заявил, что его назначили заместителем директора в той же фирме «Каплан» и что он снова получил надбавку.

— Вы еще когда-нибудь обедали вместе?

— Да. Он говорил со мной шепотом. А в ресторане предлагал самые дорогие блюда, потом пригласил сходить в кино.

— Он носил желтые башмаки?

— Однажды. И тогда я спросила у него, где он переобувается. Отец пояснил мне, что ему по работе пришлось нанять комнату в городе.

— Он дал свой адрес?

— Не сразу. Он все долго держал в секрете.

— Когда вы познакомились с Альбером Жорисом?

Девушка ждала и этого вопроса.

— Почти пять месяцев назад.

— Вы его любите?

— Мы собираемся уехать вместе.

— Чтобы пожениться?

— Да. Сейчас он не может на мне жениться. Он еще несовершеннолетний. Нужно согласие родителей.

— А они не дали бы согласия?

— Наверно…

— Почему?

— Потому что Альбер не имеет средств к существованию.

— Куда вы намеревались уехать?

— В Южную Америку. Я уже подала заявление на паспорт.

— Имеете деньги?

— Немного. У меня кое-что остается от зарплаты.

— Когда вы впервые попросили денег у отца?

— И это вам известно?

— Откуда вы узнали о квартире отца в Париже?

— Нашел Альбер.

— Следил?..

— Да. Мы вдвоем мучились над тем, каким образом отец зарабатывает такие деньги. Решили, что Альбер будет держать его под наблюдением.

— И что он открыл?

— Первое, что отец имел комнату на улице Ангулем.

Дальше, что он совсем не занимается страхованием, а бродит по Большим бульварам и часами просиживает там на лавке. В конце концов…

— Что в конце концов?

— Он имел любовницу.

— Вы видели ее?

— Альбер показал мне место, где они встречались.

— На бульваре Сент-Антуан?

— Да. В кафе. Я будто нечаянно зашла туда и заглянула в зал. Долго не могла разглядывать ее, но пришла к выводу, что она так же несимпатична, как и моя мать…

— А потом вы пошли на улицу Ангулем?

— Да.

— Угрожали ему?

— Нет. Я притворилась, будто потеряла конверт с послеобеденной выручкой и что меня выгонят с работы, если не найду денег. И еще прибавила, что меня будут считать воровкой.

— Как он отнесся к этому?

— Кажется, забеспокоился.

— Альбер тоже был у отца?

— Я боюсь за Альбера.

— Вам известно, куда он исчез?

— Нет. Альбер убежден, что его обвинят в убийстве.

— Почему?

— Потому что он ходил на улицу Ангулем…

— Какие у вас доказательства, что не он убил отца?

— Зачем ему это было делать? — А потом сказала спокойным тоном: — Я могла бы взять у отца столько денег, сколько нам захотелось бы.

— А если бы отец отказал?

— Не отказал бы. Достаточно было Альберу погрозить рассказать обо всем матери.

— Вы не виделись с отцом в день его смерти?

— Нет.

— А Альбер?

— Я почти уверена, что нет. У нас ничего не предвиделось на тот день. Пообедали вместе, как всегда. Альбер не вспоминал ни о чем.

— Вам известно, где отец прятал деньги?

— Он держал их в своей комнате в Париже.

— На самом верху зеркального шкафа?

— Откуда это вам известно?

— А вам?

— Когда я как-то зашла просить у него денег, он встал на стул и снял со шкафа конверт, в котором лежали тысячефранковые банкноты.

— Много?

— Приличная пачка.

— Альбер об этом знал?

— Это не повод, чтобы убивать. Я уверена, что он этого не сделал бы.

— Значит, Альбер и вы шантажировали отца с тем, чтобы получить деньги для побега в Америку.

Моника не шелохнулась.

— И как ни присматривались, так и не узнали, откуда у отца появились деньги?

— Мы не очень старались.

— Понимаю, важны лишь результаты. Я очень хотел бы увидеться с Альбером.