Мученик

Капитан Стенли появился в полном обмундировании, готовый к новому дню.

— Господин Купер, отправляйтесь в галерею и позавтракайте. Я подменю вас в дозоре.

— Я поем, когда проснется Диего.

— Да ладно, господин Купер, вы отлично справились со своими обязанностями. В море мы в безопасности. Что может здесь грозить вице-адмиралу?

— Мне были даны четкие распоряжения, сэр. Я должен все время охранять сэра Френсиса.

— Как пожелаете, но не ждите благодарности от сэра Френсиса за вашу заботу. Он лишь осыплет вас проклятиями и назовет трусом.

— Он много раз обзывал меня словами похуже, чем эти, капитан. Это не страшнее, чем намочить ванты.

Стенли быстро кивнул.

— Что ж, хорошего дня, господин Купер. — Он развернулся на каблуках и пошел вдоль сходни, а затем поднялся по соединяющей палубы лестнице на квартердек.

Диего проснулся, когда дверь каюты Дрейка приоткрылась на пару дюймов. Из-за двери выглянула Элизабет. Она была в ночной сорочке. Элизабет обворожительно улыбнулась.

— Болтфут, Диего, не принесет ли мне кто-нибудь из вас чего-нибудь поесть? От морского воздуха у меня разыгрался аппетит. Моему супругу тоже принесите, уверена, он скоро проснется.

— Конечно, миледи.

В каюте Элизабет вернулась в свою узкую кровать. Ее муж спал в гамаке, натянутом между левым бортом и кормовыми фальшбортами. Гамак величественно раскачивался, когда судно то поднималось, то опускалось, легко двигаясь по волнам на запад. Дрейк умиротворенно храпел. Кровать Элизабет еще не остыла, и она свернулась под одеялом калачиком, глядя на супруга. Дрейк был вдвое старше ее. Он обошел вокруг света, но многого не знал. В особенности, похоже, он ничего не знал о женщинах, у него не было детей, ни от нее, ни от его покойной супруги Мэри. Элизабет уже начала сомневаться в том, что у них вообще когда-нибудь будут дети. Она слушала скрип дерева. Иногда ей приходила в голову мысль, уж не из-за женщин ли, что оставались дома, он так надолго уходил в море?

Ричард Янг, лондонский магистрат, тихонько постучался в дверь жилища Джона Шекспира на Ситинг-лейн. Он опасался, что, услышав сильные удары в дверь, обитатели дома спрячутся, а этого он не хотел. Янг не мог себе позволить обыскать этот дом так, как они обыскивали особняк леди Танахилл. В тот раз Топклифф перешел все границы и разозлил королеву. Этого не должно было повториться, и уж точно не в доме одного из офицеров Уолсингема.

Город погрузился в сменившую вечерние сумерки темноту, на улицах было тихо. Именно так он все и планировал. Никакой суеты. Нужно просто забрать эту девицу с детьми Томаса Вуда и увезти их. Ни господин секретарь в своем огромном особняке, расположенном всего лишь в тридцати ярдах вниз по улице, ни вообще кто-либо ничего не узнают. Пока господин Топклифф не вынесет дело об измене этой женщины на суд.

Джейн открыла дверь. Она была в ночной сорочке и собиралась ложиться спать. Этот долгий тревожный день начался рано утром, когда ее разбудил Гарри Слайд, потом пришла депеша от господина Шекспира госпоже Марвелл, в которой сообщалось, что он отправляется на запад и не знает когда вернется. Джейн с беспокойством посмотрела на Янга и сопровождающих его людей. Все в Лондоне знали Ричарда Янга. Поговаривали, что Топклифф перенял от него всю свою порочность и добавил к ней свою извращенность. Эти два человека были дьявольскими орудиями, отлитыми в одной мрачной кузне.

Не дожидаясь приглашения, Янг и его помощник вломились в дом и прошли в прихожую. Они осмотрелись.

— Вы кто? — спросил Янг. — Кэтрин Марвелл?

Джейн покачала головой. Она никак не могла унять охватившую ее дрожь.

— Сэр, меня зовут Джейн Костон. Я служанка господина Шекспира.

— А я — судья Янг, и у меня ордер. Госпожа Костон, приведите Кэтрин Марвелл, и немедленно.

Джейн едва могла что-либо сообразить. Она лишь произнесла:

— Я не могу, сэр.

— Не можете? Что это значит?

Теперь Янг заговорил громко. Джейн молилась, что бы Кэтрин услышала ее из своей комнаты и спряталась.

— Ее здесь нет, сэр. Она была здесь, но отправилась домой в Йорк, откуда она родом и где живет ее семья.

— Вы лжете, госпожа.

— Нет, сэр. Смотрите сами, если хотите.

Янг взглянул на сопровождавшего его персеванта. Это был невысокий человек с рыхлым брюхом и застывшим некрасивым лицом. Янг снова посмотрел на Джейн.

— А дети?

— Спят, сэр. Они остались на моем попечении.

— Тогда приведите их. Они поедут с нами. Они представляют опасность для государства и должны содержаться под стражей.

Джейн в ужасе открыла рот. Она двинулась прямо на Янга. Весь ее страх улетучился как дым. Она продолжала дрожать, но уже от гнева, а не от страха.

— Им всего четыре и шесть лет от роду. Они ни для кого не представляют опасности, и вы их не заберете.

Янг сделал шаг вперед и попытался оттолкнуть ее.

— Уйди с дороги, женщина. Я заберу их. Сам лорд-казначей, лорд Берли, распорядился, чтобы папистское отродье получало должное образование, чтобы оградить их от порочности нечестивых священников.

Джейн была дородной и сильной женщиной и снова загородила путь Янгу. Теперь и она заговорила в голос. Она умела сделать так, чтобы ее услышали. А теперь ей нужно было устроить столько шума, сколько она могла, чтобы задержать Янга и предупредить Кэтрин.

— Сначала вам придется убить меня. И что об этом подумают господин секретарь и королева, когда узнают? Или вы и меня обвините в измене? Может, вы за государственную измену повесите, выпустите внутренности и четвертуете мальчика шести лет? Ордер покажите!

В возбуждении магистрат вытащил свой меч. Ему было под пятьдесят, жестокость и шторма оставили на его лице немало глубоких морщин, но он не обладал той животной физической силой, как его приятель Топклифф. Магистрат был худым, сутулым человеком. Он легко обрекал на мучения мужчин или женщин, когда те представали перед ним в кандалах. Но сейчас все было иначе. Он отчаянно сознавал, что ему необходимо больше хитрости, а еще самоуверенность Топклиффа. Из-за этой служанки выполнение его миссии становилось сложной задачей, если вообще возможной. Он снова обернулся на своего персеванта, ища поддержки, но тщетно. Этот человек сделает то, что ему скажут, но ждать от него идей о том, как поступить в сложившихся обстоятельствах, бессмысленно, к тому же, сообразив, что придется вытаскивать силой из дома кричащих детей, он может отказаться.

— Госпожа Костон, вы сейчас же приведете детей, или я вернусь с вооруженным отрядом и заберу не только детей, но и вас. Я наделен властью не только арестовывать, но и предъявлять обвинение. Вас отправят на каторжные работы в Брайдуэлле. Я за этим сам прослежу.

— Что ж, сэр, заберите меня, если сможете. Но пока я жива, детей вы не тронете.

Судья Янг выпрямился во весь свой долговязый рост. Джейн видела, что его просто трясло от ярости, как и ее. Но она понимала, что он не сможет убить ее. Не здесь и не сегодня. В этом деле была замешана политика, и он опасался последствий такого грубого ареста. А еще, он, возможно, боялся господина Шекспира или господина секретаря.

— Будь ты проклята! — в ярости воскликнул он. — Ты поплатишься за это, я обещаю.

— А я обещаю вам, что наш сосед, господин секретарь, узнает все о ваших делишках.

Даже произнеся эти слова, она понимала, что ее угроза тщетна: вряд ли она пойдет к главному секретарю королевы и все ему расскажет; но судья Янг этого не знал.

Янг прошел к двери, размахивая мечом, нанося удары по гобеленам и сшибая вазы. У выхода он обернулся и грозно посмотрел на Джейн. Не произнося ни слова, он убрал меч в ножны и вышел, а его помощник поспешил за ним следом.

Шекспир проснулся среди ночи в ужасе. Он был уверен, что в комнате кто-то есть. Ночь была темной, а окно закрывали занавески. Темень была такой, что можно было подумать, что он ослеп. Вскочив с матраца, он попытался осмотреться. Смутно припоминая, где находится дверь, он метнулся к ней и распахнул настежь. От настенного подсвечника из дальнего угла коридора в комнату проник свет.