Мученик

Он повернулся и осмотрел комнату. Ничего. Только его матрац и немного мебели, которую сдвинули в сторону, чтобы освободить место. Ему стало холодно, и он обхватил себя руками. Оставив дверь открытой, он вернулся к матрацу и забрался под одеяло. Шекспир достал кинжал из ножен и сжал правой рукой рукоятку. Это дало ему чувство защищенности. На полу рядом с матрацем лежала его портупея. Что-то не так, или ему кажется?

Лежа в мерцающем тусклом свете, он не мог заснуть, хотя все его тело молило об отдыхе. Мысли стремительно проносились в голове, мешаясь с образами Кэтрин Марвелл и Изабеллы Клермон. Их лица слились в одно, и его охватило вожделение. Ему не терпелось снова увидеть Кэтрин, увлечь ее в свою постель, но он не мог забыть о ведьме Дэвис и ее французской проститутке. Зачем понадобилось сбривать бровь? Что за чары могла наслать эта ведьма с помощью сбритой мужской брови?

Должно быть, он снова заснул, ибо его разбудила хозяйка.

— Господин Шекспир, скоро рассвет. Вы будете завтракать?

На секунду Шекспира охватила паника. Ему снился его дом в Стратфорде и мама, которая пекла пирожки с малиной. И вдруг он осознал, где находится. Хозяйка отдернула занавески на окне, и стекло тронул первый блик дневного света. Он встал и потянулся.

— Госпожа, немного теплого молока, если позволите. И я буду вам весьма признателен, если вы дадите мне немного хлеба и холодного мяса с собой в дорогу.

Спустя десять минут Шекспир был готов расплатиться с хозяйкой и отправиться в путь. Через окно он видел, что местность вокруг затянута плотным туманом. Он не мог ждать, пока туман рассеется. Херрик, наверное, уже здорово его опередил. Шекспир потянулся за кошельком, что висел у него на поясе, но не обнаружил его. Так вот что встревожило его ночью. Незваный гость срезал его кошель, пока он спал. Все деньги пропали. Он в смятении посмотрел на хозяйку.

Она мгновенно поняла, что случилось.

— Вас ограбили.

— Стащили все мое золото и серебро.

Хозяйка нахмурилась. Похоже, она была потрясена не меньше него.

— Вы уверены?

— Если только кошель не отстегнулся, пока я спал. Должно быть, он затерялся в одеяле.

Они вернулись в комнату и все обыскали, но тщетно.

— Боюсь, что не смогу заплатить вам, госпожа, — наконец произнес он. Он быстро сообразил, в какое непростое положение он попал. Что, если она попросит что-нибудь взамен денег? Его плащ или меч, например? Или позовет констебля? Любая задержка может оказаться роковой.

Хозяйка покраснела от досады.

— Сэр, не думайте об оплате. Ну надо же! Как такое могло произойти в моем доме?

— Вы знаете, кто мог это сделать?

— Здесь живем только я и мой сын, Джейк. Но могу поклясться на Библии, что Джейк ни при чем. Он — хороший мальчик. Должно быть, это один из моих посетителей. Позвать констебля?

— Я не могу ждать. Время — не на моей стороне. Но если вы отпустите меня, то я расплачусь с вами сразу, как только у меня появится такая возможность. Клянусь. Я еще раз проеду этой дорогой и выплачу все, что вам причитается.

Хозяйка улыбнулась и покачала головой.

— Я этого не слышала, господин Шекспир. Вот ваша еда и немного денег — это все, что я могу вам дать, — и да поможет вам Господь.

Глава 39

Томимый нерешительностью Харпер Стенли лежал на кровати в своей каюте. Херрик его подвел. Если ему и придется убить Дрейка, то он должен сделать это сейчас, на корабле, прежде чем судно достигнет Плимута. Другой возможности может не быть, ибо, когда флот отправится в плавание, он встанет во главе собственных команды и корабля и будет далеко от флагмана Дрейка. Здесь, на этом судне, можно было бы расправиться с вице-адмиралом, пока тот спит. Но Болтфут Купер и Диего должны умереть первыми. Мечом в сердце того, что в дозоре, и ножом по горлу того, что спит. В каюте он перережет горло Дрейку, а потом заколет и леди Дрейк. Ему не составит труда прикончить женщину, пусть даже такую красивую, как она. Семьдесят тысяч дукатов были весьма заманчивым вознаграждением.

Но хватит ли ему духу сделать это? Если его раскроют, тогда конец всему. Если бы Херрик не промахнулся! Испанский посол в Париже Мендоза уверял Стенли, что Херрик — лучший. Но и он потерпел неудачу.

Несмотря на холодную ночь, Стенли обливался потом. Его каюта находилась неподалеку от каюты Дрейка. Это было решающим обстоятельством, ибо после убийства он будет весь в крови, и его быстро раскроют, если он не успеет помыться, прежде чем все узнают о случившемся. Нельзя было пачкать кровью свою одежду: на убийство он отправится голым.

Он сжал зубы. Отступать было поздно, он зашел слишком далеко. Его отец, его мать, все члены семьи Перси, и живые, и мертвые, призывали его к этому акту возмездия, дабы восстановить семью в прежних правах. Стенли быстро разделся. Он подготовил кадку с водой, чтобы помыться после того, как все будет кончено. Он сделает это. Он должен. И необходим виновник, один из моряков, тот, кто первым окажется на месте преступления и кого он сразу же убьет, чтобы все его заверения в невиновности умерли вместе с ним.

Наступила полночь. На главных палубах дозорные осматривали горизонт в поисках огней других кораблей. Но здесь, внизу, почти все спали, многие под воздействием хорошей порции бренди. Пора действовать.

Обнаженный и покрытый волосами, словно обезьяна, он, наклонившись вперед, ступил на сходной трап. Впереди в свете свечей он увидел знакомое лицо Диего, который сторожил у огромной каюты, где спали Дрейк и его супруга. Диего проснулся и уставился на него. Это было ему только на руку: значит, Болтфут спит. Стенли улыбнулся ему и левой рукой похлопал себя по объемистому животу и почесал в паху, словно просто так вышел посреди ночи из своей каюты.

Он одними губами произнес: «Помочиться», — и решительно направился к Диего, держа за спиной в правой руке меч и кинжал, так чтобы их не было видно.

Диего сидел на корточках, опершись спиной о дверь каюты. Увидев приближающегося Стенли, он с широкой улыбкой поднялся.

— Капитан Стенли, — понизив голос, произнес он.

Цель была в трех шагах от Стенли. Он сжал покрепче рукоятки меча и кинжала.

— Как ночь, Диего? Мне приспичило помочиться, но у меня не оказалось ночного горшка.

Диего рассмеялся. В этот момент Стенли отвел назад локоть правой руки. В свете свечей блеснули лезвия. Диего удивленно раскрыл глаза и, защищаясь, попытался закрыться руками. Стенли сделал выпад вперед, направив острые, как бритва, лезвия Диего в грудь и сердце. Диего легко увернулся в сторону, продолжая смеяться. Меч воткнулся в тяжелую дубовую дверь каюты, кинжал со звоном упал на пол, а Диего схватил Стенли за затылок, сильно толкнул его за голову вперед, после чего Стенли, лишившись равновесия, наткнулся прямо на рукоятку своего же меча.

Болтфут был уже рядом, он поставил Стенли подножку, толкнул его, а когда тот упал, заломил ему руки и воткнул свой тонкий кинжал Стенли в живот, так же как он однажды убил морское чудовище, выброшенное на отмели Темзы. Только сейчас ему было проще. С тем чудовищем он чувствовал какое-то родство; но с предателем у него ничего общего не было, и его смерть не вызвала у него никакой жалости.

Харпер Стенли захрипел, глотая ртом воздух. Болтфут глубоко вонзил лезвие в тело Стенли, кончик кинжала проткнул ему сердце, точно так, как сам Стенли хотел расправиться с ними.

— Ну что ж, капитан Стенли, — прошептал Болтфут ему в ухо, — похоже, вы ошиблись. Океанские волны не такие уж безопасные и вице-адмиралу нужна защита.

Стенли был уже мертв. Струйка крови сочилась из маленькой ранки на животе, там, где оставалось лезвие кинжала. Крови было совсем немного, это было чистое убийство.

— Что теперь, Болтфут? Разбудить сэра Френсиса?

— Диего, не думаю, что вице-адмирал захочет тревожить свою супругу. Давай отправим капитана Стенли в морскую могилу моряка. Все решат, что он сам убился. Такое случается довольно часто. В панике шагнул за борт, испугавшись испанского судна. Если, конечно, это вообще кому-то будет интересно, в чем я лично сомневаюсь.