Фронтовик. Без пощады!

– В Мытищах и Ивантеевке? Говорило начальство. Я своих ювелиров собирал, говорил о бдительности в свете текущего момента.

– И еще один случай был, в Пушкино уже.

– Ай-яй-яй, не слышал еще. Все сделаю, как надо.

Директор отвел Андрея к ювелирному отделу.

– Наталья Ивановна, товарищ из милиции, посидит у вас в подсобке. И организуйте ему халат, вроде как подсобником он у вас будет.

– Хорошо, я поняла.

Продавщица была молоденькой, хоть директор и назвал ее по имени-отчеству. Стрельнув любопытными глазками в сторону Андрея, она принесла ему сильно потрепанный халат.

– Извините, других у нас нет. Это грузчика, другие женские.

Андрей натянул халат и уселся в подсобке на табурет, оставив дверь приоткрытой. Здесь было темно, и от прилавка его не было видно.

Часам к одиннадцати пошли покупатели.

«Черт, – с досадой подумал Андрей, – продавщицу предупредить забыл, чтобы обзор не перекрывала».

А она, как специально, то перед дверью встанет, то немного в стороне, то наклонится. Вид был соблазнительный, Андрей – молодой парень, и он начал отвлекаться. Первоначальное напряжение спало, и ему стало даже скучно.

А после обеденного перерыва, когда он успел в туалет сбегать, и вовсе тоска накатила. Он уже начал клясть себя последними словами, что не послушал опытного сыщика и настоял на своем.

Андрей стал поглядывать на часы. Уже шестнадцать, через четыре часа универмаг закрывают, а никого похожего так и не было.

И вдруг сердце его забилось: у прилавка стоял мужчина, немного за тридцать, в цивильной одежде, но главное, что привлекло внимание Андрея – усики.

Андрей приподнялся с табуретки и впился взглядом в лицо покупателя. Нет, ни на одном фото в личных делах он его точно не видел. Память на лица у него была отменная, можно сказать – фотографическая.

Мужчина прошелся перед прилавком вправо-влево, потом остановился:

– Девушка, выпишите мне вот этот портсигар.

– Он дорогой, сто тридцать рублей.

– Я не слепой, ценник вижу.

Наталья, не споря, выписала товарный чек.

– Пройдите, пожалуйста, в кассу.

Через несколько минут покупатель вернулся и предъявил кассовый чек. Наталья протянула ему портсигар.

– Спасибо за покупку.

Андрей едва дождался, пока покупатель выйдет из магазина. Входная дверь была ему видна, и он, сорвав халат, вышел из подсобки.

– В какой кассе он оплатил покупку?

Наташа молча показала ему на левую кассу.

Андрей выбежал из-за прилавка и подскочил к кассе:

– Сейчас мужчина платил в ювелирный отдел…

– Сто тридцать рублей?

– Именно. Какими деньгами он рассчитался?

– Двумя сторублевками.

– Отложите их отдельно, в инкассацию не сдавайте – я потом все объясню директору.

А сам кинулся из магазина – важно было не упустить покупателя. И так уже его серый пиджак мелькал далеко впереди – подозреваемый направлялся к железнодорожной станции. Андрею почему-то вспомнилось, что станция называется Подлипки, хотя сам город носил название Калининград.

На платформе объект затесался в толпе жаждущих уехать. Андрей к нему не приближался, боясь насторожить, спугнуть. Даже смотреть в его сторону было нежелательно, поскольку многие люди спиной, кожей чувствуют взгляд.

Пришла электричка, и народ хлынул в вагоны. В тамбуре толпились курильщики.

Андрей стоял на платформе, рядом с дверьми вагона. Когда прозвучал сигнал отправления, он убедился, что фигурант сел в вагон, поскольку платформа опустела. И только тогда он сел сам, закрыв за собой дверь – в электричках того времени двери открывали и закрывали сами пассажиры.

А про фокус с посадкой он знал еще из курса спецшколы. Человек, желающий убедиться в том, что за ним не следят, садился в поезд или трамвай и в последнюю секунду выскакивал из него. Если наблюдатель был, в худшем случае – он тоже выскакивал и тем самым выдавал себя. В лучшем же случае, нерасторопный филер уезжал, и объект его наблюдения оставался один. Опытный, обученный объект так бы и сделал.

На остановках Андрей выходил на платформу – якобы для того, чтобы не мешать посадке-высадке, сам же наблюдал, не покажется ли на выходе серый пиджак? Ведь объект мог сойти в любом пригороде.

Вот и конечная Москва-Ярославская. Зашипели тормоза, и электричка остановилась. Народ заторопился к выходу в город.

Андрей отошел в сторонку, чтобы его не толкали, и сделал радостное лицо, как будто встречал кого-то родного.

Но поток редел, а объекта все не было. Вот уже перрон пустой. Неужели ушел?

Андреем овладело беспокойство. Он кинулся к хвосту поезда, заглядывал в окна вагонов, в тамбуры – вдруг уснул? Но – никого!

И только когда он добрался до последнего вагона, увидел вдалеке, на рельсах, знакомую фигуру. Объект выкинул фортель и теперь уходил в сторону парка отстоя вагонов, пакгаузов. Наверняка он ходил этим путем не раз, поскольку двигался уверенно.

Подозреваемый неожиданно обернулся, но Андрей успел спрятаться за вагон. Вот теперь абсолютно ясно – объект проверяется.

Когда он скрылся за вагонами, Андрей спрыгнул с платформы и помчался бегом. Где-то здесь он повернул.

На путях довольно большого вагонного парка стояло много вагонов – здесь формировались составы. И скорее всего, объект спрятался, затаился где-то между ними.

Андрея охватило отчаяние. Чтобы прочесать такую площадь, нужно множество людей. Неужели упустил? Выследить, увидеть, вести от Калининграда – так бестолково упустить! Его разбирала досада на самого себя.

Неожиданно звякнула в железо вагона и с визгом отрикошетила пуля.

Андрей бросился на щебенку. Странно, ведь выстрела не было слышно. И в этот момент не было маскирующих выстрел шумов, вроде гудков паровозов или шума движущегося поезда. Сразу вспомнилось, что соседи по квартире убитого тоже не слышали выстрела. Тогда сыщики объяснили несуразицу толщиной стен: дом был старой, дореволюционной постройки, и строители материалов не жалели. О глушителях он слышал, только со случаями их использования не сталкивался никогда. И, похоже, сейчас именно этот случай.

Андрей вытащил из кармана «ТТ» и передернул затвор. Обернулся, поискал взглядом отметину от пули, чтобы определить, откуда был выстрел. Стреляли спереди и слева.

Андрей повернул голову и заметил шевеление на переходной площадке грузового вагона. Вскочив, он бросил вперед, причем не по прямой, а зигзагом, сбивая прицел.

Реакция последовала сразу – раздались два едва слышимых хлопка. Одна пуля прошла мимо, другая ударила в щебенку рядом, обдав Андрея каменной крошкой. Зато теперь он точно засек стрелявшего.

Упав, он перекатился ближе к колесам вагона. Подняв пистолет, прицелился и сделал два выстрела подряд. Даже успел заметить, как полетели щепки.

Объект не выдержал и спрыгнул с площадки вагона на другую сторону, Андрей же полез под вагонами.

Когда он выбрался из-под вагона, то увидел бегущего человека в сером пиджаке. Тот обернулся, вскинул револьвер с длинным и толстым стволом и дважды выстрелил. Пули ударили где-то рядом.

Стрелявший бросился бежать, пытаясь оторваться и уйти. Ну это уж дудки!

Андрей вскинул пистолет, для устойчивости подпер правую руку левой, прицелился в ногу бегущему и выстрелил. Лишь бы не ушел!

И ведь попал, хотя верных полсотни метров было, для короткоствольного оружия – предел.

Мужчина упал.

Андрей двинулся к нему, держа раненого на прицеле, памятуя о том, что раненый зверь всегда опасен.

Объект перевернулся на бок, приставил к груди револьвер и нажал на спуск. Раздался негромкий хлопок, оружие выпало у него из руки, голова откинулась.

Андрей даже предпринять ничего не успел, да и что можно успеть сделать в такой ситуации?

Он подошел.

Мужчина был мертв. Рядом с рукой валялся револьвер, на его ствол была надета толстая трубка – глушитель. Причем изобретение старое, еще братьев Митиных, выпускавшееся до войны малыми сериями под названием «Брамит». В основном для органов НКВД. Андрей видел такой на картинках, но воочию – впервые.