Книга воздуха и теней

Дженет и в самых буйных профессиональных фантазиях не мечтала о том, чтобы обладать способностью матери заставлять людей выбалтывать свои секреты, поэтому она сделала лишь несколько нечленораздельных одобрительных замечаний. Одобрительные замечания — именно то, что требовалось Мэри Пег, когда она просила совета, и Дженет выполнила свой долг. Сама она считала, что братцу нужны девушка, приличная работа и возможность жить самостоятельно, не под одной крышей с матерью — именно в таком порядке, по возрастанию важности. Но она решила не спорить. Дженет и обе ее сестры при первой же возможности покинули родной дом — и не потому, что не любили свою дорогую мамочку. Просто мать отбрасывала уж очень плотную тень. Бедняга Алли!

Мэри Пег, получив профессиональный совет Дженет, всегда чувствовала себя лучше и радовалась, что мнение дочери так хорошо соотносится с ее инстинктами. Она была одной из семи детей вагоновожатого подземки. В отличие от большинства людей своего класса и культуры, она поддалась соблазнам шестидесятых и прошла весь бунтарский путь — увлекалась рок-группами, жила в коммуне в Калифорнии, пробовала наркотики, имела случайный секс; потом, слегка пристыженная, она вернулась к реальной жизни, выучилась в колледже и стала работать научным сотрудником библиотеки. Буйная сторона истории осталась тайной для ее родителей, поскольку, в отличие от многих современников, Мэри Пег не была настолько испорчена, чтобы вопить об этом направо и налево; ей хватало испорченности как таковой. Воспитанная в католической традиции, она всегда страдала от чувства вины по поводу того, что обманывала родителей; когда у нее появились собственные дети, она твердо решила: в их семье лжи между родителями и детьми не будет. Порой она думала, что поэтому и вышла замуж за копа.

Все прошло по плану. Она приготовила вкусный завтрак, сын прошаркал к столу, отпил немного апельсинового сока, подцепил вилкой кусок французского тоста и сказал: спасибо, но на самом деле он не очень голоден. Тогда Мэри Пег постучала чайной ложкой по стакану, неплохо имитируя сигнал пожарной тревоги. Он вздрогнул и уставился на нее.

— Давай, парень, выкладывай, — сказала она, вперив в него взгляд своих глаз цвета газового пламени, в данный момент столь же обжигающих.

— Что?

— Он спрашивает, «что»! Ты две недели разыгрываешь сцену из «Ночи живых мертвецов». [36] Думаешь, я ничего не замечаю? Ты выглядишь как «Крушение "Геспера"». [37]

— Нет, ничего подобного, ма…

— Очень даже есть подобное. Это та девушка? Как там ее звать, Кэрол…

— Кэролайн. — Он испустил тяжкий вздох.

— Она самая. Теперь слушай. Ты знаешь, я никогда не лезу в личную жизнь своих детей…

— Ха!

— Не дерзи, Альберт! — И дальше, более сдержанным тоном: — Серьезно, я начинаю беспокоиться. Тебе и раньше случалось переживать разрыв с девушкой, но ты никогда не вел себя так странно.

— Это не разрыв, ма. Это… Я не знаю что. В том-то и проблема. В смысле, да, у нас было свидание, очень приятное, но потом она… ну, типа, пропала.

Мэри Пег пила кофе, ожидая продолжения, и не прошло и нескольких минут, как запутанная история о Ролли, рукописи и Булстроуде выплыла наружу. Муж неоднократно рассказывал ей о своих расследованиях, он не относился к числу тех полицейских детективов, что считают своих жен слишком нежными для рассказов о работе копов; она такой и не была. Она знала, как следователи это делают: сочувственно слушают, время от времени вставляя подбадривающее слово. Ее вовсе не обрадовало сообщение о том, что ее сын, подстрекаемый той неприятной женщиной, оказался в положении уголовного преступника. Однако она воздержалась от комментариев. Теперь сын перешел к описанию их свидания, не вдаваясь, конечно, в интимные детали, но у нее хватало опыта и воображения домыслить их.

— Ну, как я сказал, мы приятно провели время, и я чувствовал себя прекрасно. На следующий день я пошел на работу, рассчитывая встретить ее, но она не появилась. Я спросил у Глейзера. Он ответил: она позвонила и сказала, что пару дней ее не будет в городе. Я подумал, это немного странно. В смысле, ведь между нами как-никак что-то было, и она могла бы позвонить мне... Но я уже говорил, она вообще человек необычный. Ну, поэтому я не слишком беспокоился, знаешь ли. Настал день, когда она должна была появиться, но… Кэролайн нет. Мистер Глейзер позвонил ей — телефон отключен. Мы немного заволновались, и я предложил: давайте я после работы заеду к ней и посмотрю, что там и как. Когда я добрался до ее улицы, там стоял большой самосвал и было полно рабочих, занимающихся сносом домов. Они уже заканчивали работу. Большой желоб, по которому спускают вниз обломки и все такое прочее, еще был на месте и шел прямо из ее окна на верхнем этаже. Я поговорил с начальником бригады, но он ничего не знал. Ему поступил вызов из управляющей компании, владевшей домом, — им срочно потребовалось разобрать здание до кирпичного каркаса, подготовив к переделке. Он сообщил мне название управляющей компании, но в дом пройти не разрешил. Я уже говорил, что Кэролайн всю мебель сделала сама из выброшенных досок. Прекрасная работа, и вот сейчас все пошло прахом, разбито и разломано, ее рабочий стол и прочее. Это было как смотреть на ее труп. — Крозетти вздрогнул, гоняя вилкой по тарелке кусок тоста. — В любом случае, там я ничего поделать не мог и был… ну, совершенно подавлен. Пошел прочь и тут заметил, что и эта улица, и боковые переулки усыпаны обрывками бумаги. День стоял ветреный, и я подумал, что бумагу выдуло из самосвала или когда она скользила по желобу. Ну, я, как последний идиот, шел по улице, подбирал клочки и думал: ох, ей же будет приятно сохранить что-нибудь из этого хлама — фотографию, почтовую открытку… Глупость, конечно. Ясное дело, она взяла с собой все, что хотела. — Он вытащил бумажник и показал матери сложенную почтовую открытку и фотографию. — Мелодраматично, да? Таскать это с собой? Мне кажется, если держать при себе что-то, принадлежащее ей, это будет вроде… ну, магического заклинания, что ли. Останется какая-то связь между нами, и она не исчезнет полностью, навсегда.

Он снова спрятал бумаги с таким несчастным видом, что Мэри Пег с трудом подавила атавистическое желание посадить его к себе на колени и поцеловать в лоб. Вместо этого она спросила:

— А что с теми знаменитыми томами? Думаешь, она взяла их с собой?

— Надеюсь, что да. Я их не видел. Хотя, может, они лежали на самом дне самосвала. Здесь ирония, типа золотой пыли в «Сокровище Сьерра-Мадре». [38]

Последнее замечание заставило Мэри Пег почувствовать себя немного лучше; если сын вспомнил о кино, значит, дела не так уж плохи.

— Ты, конечно, позвонил в управляющую компанию, — сказала она.

— Конечно. Я даже отправился в их офис в Бруклине. Там секретарь, который ничего не знает, и босс, которого никогда нет на месте. В конце концов я дозвонился, и босс сказал, что не знает никакой Кэролайн Ролли, что верхний этаж никогда не сдавался под жилое помещение, что дом официально значится непригодным для проживания и именно по этой причине его сносят. Я спросил, кто владелец здания, но он ответил, что это конфиденциальная информация. Консорциум, сказал он. Потом я позвонил профессору Булстроуду и узнал от секретаря, что вчера он уехал в Англию. Неизвестно, когда вернется. Приглашенные профессора вольны отправляться куда им вздумается, когда занятий нет. Его номер в Оксфорде мне отказались сообщить. — Он бросил на мать такой потерянный взгляд, что у нее заныло сердце. — Прямо не знаю, что делать, ма. Мне кажется, с ней что-то случилось, и в этом есть моя вина.

— Ну, вот уж полная чушь. Ты не прав только в одном — что с самого начала пошел у нее на поводу. Послушай, я понимаю: тебе нравится эта девушка. Но почему ты не допустишь, что она просто сбежала с крадеными книгами?