Усадьба (СИ)

Оставалось понять, почему сей портрет – бывшей хозяйки и крайне неприятной женщины – Эйвазовы за девятнадцать лет так и не догадались снять со стены? Потому, наверное, что им это не удалось – других причин я не видела.

Тогда я поднесла пламя свечи к раме картины, и у меня даже сердце забилось чаще, когда оно задрожало – от сквозняка, который сочился сквозь щель между рамой и полотном. За картиной пыла пустота – потайной ход! Очевидно, что именно им Эйвазова пользовалась для своих прогулок, ведь ее комната крайняя от закутка, а вот пройти ночью по всему коридору до парадной лестницы и остаться незамеченной практически невозможно.

Я готова была спорить, что лестница за дверью в кухне починена уже давно – таким образом, Эйвазова спускалась по потайной лестнице в кухню, уже пустую ночью, оттуда на веранду и, незамеченная ни домашними, ни лакеями, ни сторожем, что сидел у парадного входа, уходила в парк.

Правда, у меня не получалось пока отворить потайную дверь, но это уже не столь важно…

У меня было еще одно дело. Некоторые сочли бы его крайне рискованным, но я позаимствовала на кухне нож, уложила его в ридикюль и считала, что обезопасила себя даже на самый непредвиденный случай. В этот же ридикюль я высыпала весь запас своих шпилек для волос и направилась в дальний угол парка – к фонтану.

***

Мною было сломано уже пятнадцать шпилек и два ногтя, но я не сдавалась и продолжала ковыряться в навесном замке на воротах. Три шпильки назад я, наконец, поняла механизм работы этого замка и рано или поздно должна была справиться – я не сомневалась.

— Вам помочь? – раздалось позади – от неожиданности я ахнула и сломала очередную шпильку.

У фонтана стоял, опираясь на трость, Ильицкий. Он снисходительно улыбался и смотрел на меня – судя по всему, давно уже смотрел. Я чувствовала себя в глупейшем положении, но, как говорят русские, решила сохранить хорошую мину при плохой игре.

— У вас есть ключ? – осведомилась я с натянутой улыбкой.

Вместо ответа он вздохнул и начал приближаться:

— Натали успела просветить меня, что вы нашли за этими воротами, и за каким занятием застали Лизавету Тихоновну, - отозвался он вместо ответа. – Вы рассчитываете найти там что-то еще более интересное?

— Рассчитываю, - без тени сомнения ответила я. – Этих мышей кто-то должен был приносить в избу, а madame Эйвазову, занимающуюся ловлей грызунов самостоятельно, я представляю с трудом.

Ильицкий помолчал еще немного, потом с ленцою и тяжелым вздохом оглянулся по сторонам, убедившись, что рядом никого нет, и просунул свою трость под дужку замка. Приложив усилия, нажал на нее, словно на рычаг, и – что-то внутри механизма треснуло.

— Придется сказать, что кто-то из дворовых нахулиганил… - сказал он, проходя сквозь приоткрытую створку.

Я не знала, что делать – ворота открыты, но идти по пустынному парку с этим человеком мне совершенно не хотелось.

— Откуда вы узнали, что я здесь? – спросила я, пытаясь скрыть волнение и мечтая, чтобы кто-нибудь вышел сейчас к фонтану – тогда прогулка сорвалась бы сама собой.

— Ваша сестра по науке совать свой нос в чужие дела, Дашутка, сказала, что видела, как вы уходили в парк. Вы мне нужны для разговора. Кроме того, мне тоже любопытно взглянуть на те бочки, наполненные кровью, что описывала моя кузина. Пойдемте же, я не кусаюсь.

Тут я вспомнила про нож, лежащий в ридикюле – прижала сумочку к себе, и мне стало несколько спокойней.

— Так значит, Даша знает, что вы пошли за мной? – дрогнувшим голосом спросила я, проходя все же в ворота. Потом подумала и солгала: - а Григория, цыгана, вы не встречали? Я видела его где-то здесь, в парке.

— Вам повезло… – помолчав, отозвался Ильицкий с каким-то злорадным весельем. – Теперь, если я убью вас здесь и закопаю, то Дашка с Гришкой донесут, что я последний, кто видел вас, и меня, вероятно, посадят. Если я, конечно, не уговорю их молчать за небольшое вознаграждение… - он обернулся и улыбнулся мне так, что я уже окончательно пожалела, что пошла. А Ильицкий, не успокоившись, продолжил: - и не цепляйтесь за свою сумку так явно... Что там у вас – нож?

Он, чуть прищурившись, пристальней взглянул мне в глаза и тут же удовлетворенно улыбнулся:

— Нож… наверняка кухонный. Надеюсь, что хотя бы не хлебный и с ограничителем на ручке, иначе сами же изрежете ладонь о лезвие, даже если умудритесь кого-нибудь ранить им. Скажите, и что вы действительно сможете воспользоваться этим ножом, если я на вас нападу? – спросил он, снова оборачиваясь.

— Скажите лучше вы, зачем вы со мной увязались? – я нервно задала вопрос сама, не желая отвечать. – Снова станете предлагать мне деньги за молчание? Так вот, будьте спокойны, я не собираюсь рассказывать о вас с Эйвазовой на каждом углу. Да это и не важно уже… - Ильицкий шагал впереди, молчал и не оборачивался больше. Тогда я решила признаться: – я сказала лишь Андрею и то потому, что это было необходимо.

Ильицкий все молчал, и это уже начало меня злить.

— Вы, Лидия Гавриловна, барышня сообразительная, - наконец, ответил он вполголоса, - находчивая, но глупая. Наблюдательность у вас опять же развита, вот только выводы вы делаете совершенно дурацкие.

— Вы сейчас будете говорить, что у вас нет романа с Лизаветой Тихоновной? – спросила я с усмешкой.

— У меня нет романа с Лизаветой Тихоновной.

Ильицкий немного помолчал, прежде чем произнести это.

— Вы лжете, - отозвалась я безапелляционно, – я видела все своими глазами. Вы целовали ее, и это не было похоже на дружеский поцелуй.

— Да что вы понимаете в поцелуях… Это была шутка, ясно вам!

Он, наконец, обернулся – я почувствовала, что теперь «веду» в этой беседе я, а он вынужден оправдываться. И голос у Ильицкого был несколько взволнованным, как ни странно. Я молчала, давая ему возможность высказаться.

— Шутка дурацкая, согласен, но я вообще большой любитель пошутить…

— Я заметила.

— Вы помните ту игру в фанты? – продолжил он. – Когда Лиза не стала забирать свои часы, потому что они были поломаны? В то утро, когда все случилось, я ездил в город, к часовщику, и починил их, а в замен за фант потребовал от нее поцелуй. Чувство юмора у меня такое, понимаете?! Лиза здесь вообще не при чем!

Я отметила машинально, что история довольно складная: по крайней мере, это объясняло, зачем он ездил тогда в город. Но объясняло не все:

— Хорошо, вы ездили к часовщику, - допустила я, - но зачем перед этим вы полчаса мокли под дождем во дворе, почему не отправились сразу?

— Я ждал пока Никифор, конюх, починит коляску… что-то там со спицей случилось, - не раздумывая, отозвался он.

— А почему на заднем дворе, а не у ворот?

— Потому что у ворот меня видел бы весь штат прислуги! – Ильицкий начал выходить из себя, - и каждый бы исподтишка допытывался, куда я еду да с какой целью. А на заднем дворе меня видели, я так понимаю, только вы… Вы можете, Бога ради, не идти позади меня – меня это раздражает!

Я покорно прибавила шаг, чтобы поравняться с Ильицким и заодно иметь возможность видеть его лицо. Я все еще не верила ему, но сейчас меня занимало другое:

— Вы едете чинить часы, хотя Лизавета Тихоновна вас не просила, требуете за это поцелуй… вы что, всерьез влюблены в нее?

— Это не важно. Важно, что между нами с Лизой ничего нет.

— Почему вы так стараетесь убедить меня, что между вами ничего нет. Разве вам не все равно, что я думаю?

— Можете думать что угодно, на что хватит вашей фантазии. Главное, лишнего не болтайте – об этом я и хотел просить вас сегодня. Лизу в этом доме со свету сживут, если появится хоть намек на то, что она была неверна мужу. – Он помолчал и добавил. – Сегодня утром вскрыли завещание… Эйвазов все свое состояние переписал на нее.

— То есть как? – опешила я.

Он пожал плечами:

— Видимо, Василий окончательно довел отца: он давно грозился лишить его наследства, но никто не думал, что он говорит всерьез. Васе, разумеется, назначается содержание, Наташа получит вполне приличное приданое по достижению совершеннолетия, но все остальное – завод, усадьба, вклады в банках – получает Лиза. Вы же понимаете, что родственнички ее в покое не оставят – особенно Василий с maman. Хотя и Натали не отстает, должен вам заметить. Я не выдержал и уехал из Пскова один, а они остались доказывать, что завещание поддельное… Кстати, я все хочу спросить, вы что – загипнотизировали мою матушку, когда вынудили ее дать согласие на вскрытие? Как вам это удалось?