Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа (полная серия)

– Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, – подумал Рокамболь. – Теперь время все у него разузнать.

– Честное слово, – пробормотал Цампа, – ты нравишься мне, господин герцог.

– Благодарю, – отвечал мнимый маркиз, улыбаясь.

– И я уверяю тебя, что, когда ты обвенчаешься с Концепчьоной, моя радость будет невыразима.

– Так что ты можешь считаться моим другом?

– На жизнь и на смерть!

– И ты докажешь мне это на деле?

– Во всякое время.

– Сомневаюсь в этом…

– Понимаю… ты намекаешь о бумаге…

– Ты не ошибся, – сказал Рокамболь.

– Неужели эта бумага тебя беспокоит?

– Гм… отчасти – да. Если бы она не существовала, я сделал бы для тебя все, что обещал.

– И ты не врешь?

– Честное слово Рокамболя.

Цампа расхохотался.

– Неужели ты думаешь, что я в состоянии употребить ее во зло?

– О, нет… Но ведь мы только люди… ты можешь умереть скоропостижно. Нотариус, которому ты отдал ее…

– Неужели ты поверил этому? – спросил Цампа, захохотав.

– Чему? – спросил Рокамболь, удивляясь.

– Тому, что я отдал эту бумагу нотариусу на сохранение.

– Конечно, я поверил.

– Ну, так очень глупо сделал, потому что она преспокойным образом лежит у меня в кармане.

При этом Цампа вынул из кармана бумагу, развернул ее и положил перед Рокамболем, который сразу узнал ужасное объявление, которым он собственноручно признает себя Рокамболем, а не маркизом де Шамери.

– Вот, – сказал Цампа, – смотри, как я дорожу этой бумагой.

Он приблизил ее к свечке и зажег.

– Друг мой! – воскликнул Рокамболь, обнимая португальца.

– Однако, – пробормотал Цампа, – надо выйти на воздух… немного освежиться, я совсем ослаб.

Они прошли немного по двору и затем пошли в конюшню. Лошади были уже оседланы.

– Вот посмотри-ка, – сказал Цампа, указывая на кобуры у седла. – Я положил тебе пистолеты, так как дорога, по которой мы поедем, не совсем безопасна.

– Благодарю, друг мой, – сказал Рокамболь, зловеще улыбнувшись.

Спустя несколько минут они уже выезжали из города и повернули направо, на проселочную дорогу.

– Вот, – сказал Цампа, – дорога в замок Салландрера.

При этом он указал на горную цепь, видневшуюся вдали.

Ударив хлыстом свою лошадь, он продолжал:

– Нам придется ехать через глубокие ущелья, по краям бездонных пропастей, между которыми есть одна, называемая пропастью Вероломного рыцаря, в которой положительно не видно дна.

– Где же эта пропасть?

– Мы будем около нее через час.

– Почему же ее называют пропастью Вероломного рыцаря?

– Это легенда. Если хочешь, я тебе ее расскажу.

– Пожалуй, – сказал Рокамболь, желая чем-нибудь убить время.

Цампа рассказал Рокамболю длинную легенду о вероломном рыцаре.

– Твоя легенда интересна, – проговорил Рокамболь, когда веселый португалец окончил свой рассказ, – но я не верю ей.

– И я также. Я верю только в существование пропасти, в которой, если бросить туда камень, не слышно стука от его падения.

– В самом деле?

– Четыре года тому назад мы ездили на охоту из замка Салландрера – покойный герцог, дон Хозе и я. Волк, преследуемый собаками, вбежал в долину и пустился по дороге, ведущей к трещине. Герцог пустил в него пулю, и он покатился в пропасть. Это случилось среди белого дня. Напрасно мы нагибались и смотрели в пропасть: она была темна так, что мы не увидели ее дна.

– А как велика ширина этой пропасти? – спросил Рокамболь.

– Всадник с лошадью может смело туда провалиться. Рассказав легенду и сообщив все эти сведения, Цампа погрузился в молчание.

Всадники ехали мелкой рысью около получаса и таким образом подъехали к долине, посреди которой находилась описанная Цампой пропасть.

Луна скрылась за тучами; ночь сделалась темна, так что едва можно было разглядеть дорогу.

– Вот, – сказал Цампа, указывая рукой налево, – вот пропасть Вероломного рыцаря.

Рокамболь взглянул.

– Темно, – сказал он, – я ничего не вижу.

– Подожди, сейчас увидишь.

Цампа слез с лошади, взял большой камень и бросил его вниз. Рокамболь услышал, как затрещали кусты… но и только; он не услыхал стука от его падения.

– Ого, – сказал он. – Пропасть глубока.

Цампа взял обеими руками еще больший камень и приподнял его над головой.

В это время Рокамболь выхватил из кобуры пистолет, прицелился и выстрелил.

Цампа страшно закричал, и камень выпал у него из рук.

Рокамболь увидел, как он зашатался на краю пропасти, потом он услышал его отчаянный крик, и затем Цампа исчез из виду.

На рассвете маркиз де Шамери, единственный человек, называющийся этим именем, приехал в деревеньку близ замка Салландрера.

– Послушай, моя милая, – обратился он по-испански к старухе, попавшейся ему навстречу. – Как называется эта деревня?

– Корта, сеньор.

– Корта? Это почтовая станция?

– Точно так.

– А! – сказал Рокамболь. – Не здесь ли убили почтмейстера?

– Да, сеньор.

– Кто же его убил?

– Наверное никто не знает, но полагают, что – путешественник, проехавший ночью в карете.

Рокамболь подъехал к харчевне, вошел в нее и велел подать себе позавтракать. Затем он лег спать и проспал до пяти часов утра.

Незадолго перед заходом солнца он снова отправился в путь с проводником. В девять часов вечера мнимый маркиз де Шамери въехал в узкую долину, в конце которой возвышался старый замок Салландрера.

Согласно инструкциям Концепчьоны, он постучался в двери павильона лесовщика.

Лесовщик отворил ему дверь и поклонился ему до самой земли.

– Хотя я никогда не видал вашей милости, – проговорил старик, – но знаю, кто вы. Вы изволили приехать венчаться.

– Может быть, – сказал Рокамболь, улыбаясь.

– Потрудитесь пройти в отведенную для вас комнату. Рокамболь пошел за лесовщиком внутрь павильона, говоря про себя:

– Будущая ночь в замке Салландрера будет для меня гораздо приятнее.

Ему подали ужин, и он увидел на столе бутылки с вином, присланные, конечно, нарочно для него из замка Салландрера.

– Бедный Цампа, – пробормотал он, садясь за стол, – он любил попить и в настоящее время, должно быть, завидует мне с того света.

За ужином Рокамболь выпил довольно много вина, так что голова его отяжелела, и он встал из-за стола, шатаясь.

Лесовщик провел его в первый этаж павильона, в отведенную для него хорошенькую спальню. Роскошная обстановка и удобство этой комнатки очень приятно подействовали на Рокамболя.

– Обо всем этом заботилась Концепчьона, – подумал он. – Я узнаю в этой роскоши вкус моей возлюбленной.

Мнимый маркиз де Шамери улегся в постель и вскоре заснул крепким, безмятежным сном.

Во сне он видел себя испанским грандом, посланником, герцогом де Салландрера, миллионером, ослепляющим Бразилию своей приятной наружностью и счастьем.

Выпитое им вино заставило бы его проспать чрезвычайно долго, если бы старик-лесовщик не разбудил его около восьми часов утра.

– Прошу вашу милость извинить меня за дерзость, – сказал он, – но теперь уже восемь часов, и ваша милость может опоздать.

– Что? – спросил будущий герцог, не придя еще в полное сознание.

– Венчание назначено на девять часов. Рокамболь быстро выпрыгнул из постели и проговорил:

– Ах, черт возьми! Если бы Концепчьона знала о том, что я спал так крепко в ожидании Этой торжественной минуты, я бы много потерял в ее мнении.

– Позвольте, господин маркиз, сообщить вам некоторые подробности брачной церемонии.

– Говорите.

– По желанию архиепископа ваша милость будет венчаться при соблюдении средневековых обычаев.

– Ну-ка, расскажи – как это?

– При вашем венчании будут присутствовать монахи.

– Монахи с длинными бородами?

– Точно так.

– В больших капюшонах?

– Да.

– Еще что?

– Они заберут вашу милость.

– Ну?

– И вы будете принадлежать им.