Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа (полная серия)

Мнимый маркиз де Шамери вскочил со стула, раздавив перо на бумаге.

– Ты с ума сошел, – вскричал он, – если думаешь, что я напишу это.

– А если не напишете, – хладнокровно сказал португалец, – вы никогда не женитесь на Концепчьоне и пойдете на галеры.

Рокамболь побледнел, и у него сделалась нервная дрожь.

Затем он топнул ногой и, разгорячась, вскричал:

– Стало быть, тебе нужна моя голова, мерзавец!

– Фу, к чему она мне?

– Так зачем тебе этот смертный приговор?

– А вот, видите ли, в продолжение шести месяцев я верно служил вам, отчасти потому, что боялся вас, а отчасти и потому, что вы сулили мне большое вознаграждение, но вместо него вы отправили меня купаться в погреб.

– Это правда, – пробормотал Рокамболь.

– Итак, я требую этот лоскуток бумаги для того, чтобы это не повторилось.

– А что ты сделаешь с этой распиской?

– Я отнесу ее нотариусу и скажу ему, что это мое завещанье, что буду являться к нему каждый месяц. В случае, если я не явлюсь, он должен считать меня умершим и вскрыть конверт с завещанием. Вы понимаете?

– Да.

Несмотря на это объяснение, Рокамболь все еще не решался писать. Наконец он пристально посмотрел на Цампу.

– Если у тебя действительно только эта цель, то ты, в свою очередь, не откажешься дать мне тоже маленькую записочку следующего содержания:

– Ах, боже мой! – отвечал Цампа. – Если для вашего спокойствия нужно только это, – дайте перо, маркиз.

Цампа написал вышеприведенную записку и подписал ее: Жуан Альканта. Рокамболь, в свою очередь, сделал то же самое, и они обменялись смертными друг на друга приговорами.

– Ах, да! – проговорил вдруг Цампа. – Прочти же письмо дона Педро С.

Рокамболь развернул письмо и прочитал:

– Сеньор Педро С, – сказал Цампа, – прекрасный человек, он пригласит тебя обедать, и ты увидишь у него маркиза де Шамери.

– Молчи, кроме меня, не существует маркиза де Шамери.

– Это пока еще не правда, но завтра может сделаться правдой. Прощай!

Выйдя на улицу, Цампа вдруг погрузился в глубокое раздумье. Отойдя далеко от гостиницы, он сел на тумбу и начал рассуждать:

– Без сомнения, было бы очень приятно отомстить Рокамболю, но, однако, если бы нашлось средство вывести его из затруднения и сделать герцогом Салландрера, мое положение было бы недурно, благодаря записочке, которая лежит у меня в кармане. Но как спасти моего убийцу?.. Если графиня все еще ждет меня, если мы будем одни в лодке и поедем на виллу… черт возьми… можно все-таки утопить ее,

Цампа подошел к порту уже далеко за полночь и увидел удаляющуюся от берега лодку.

– Кто это уехал от берега? – спросил он у стоявшего здесь лодочника.

– Какая-то дама поехала кататься. Ее повез в своей лодке мой товарищ.

– Ах, черт возьми! – подумал Цампа. – Все мои планы рушатся. Эта дама – графиня; она поехала на виллу и взяла с собой портрет. Через час Концепчьона все узнает. Нет, я не хочу изменять графине Артовой.

В три часа утра Цампа спокойно сидел на пороге дома, где жила графиня Артова.

Вскоре Баккара подошла к португальцу и провела его в небольшую комнату, в нижний этаж.

– Ты заставил меня напрасно ждать, – проговорила она, – и я нахожу, что это весьма странно. Однако, что ты мне можешь сказать?

– Несколько слов о Рокамболе, которого я вчера вечером видел.

– Что ты говоришь! – воскликнула графиня. – Разве он в Кадиксе?

– Да, под именем и оболочкой графа Вячеслава Полацкого.

Цампа рассказал про свое свидание с графом Полацким и про результат этого свидания. После этого он показал графине записку Рокамболя, подписанную его рукой.

– Я думаю, – сказал он, – что с этой запиской мы заведем его далеко.

– Не дальше как до эшафота, – отвечала торжественно Баккара.

Португалец пробыл наедине с графиней Артовой более часа.

Выйдя от нее, Цампа снова отправился к графу Вячеславу Полацкому.

– Возьми, – сказал Цампа, – вот портрет твоего двойника.

При этом он развернул толстый сверток, и Рокамболь увидел портрет юного маркиза де Шамери.

Указав на родимое пятно, виднеющееся на правой ноге портрета, Цампа прибавил:

– Вот что могло погубить тебя! Рокамболь завладел портретом.

– Что мне с ним сделать? – спросил он.

– Я думаю, что лучше всего сжечь его, – отвечал Цампа, – и тогда…

– Что же будет тогда?

– Что? Ты приблизишься к грандству и к руке девицы Концепчьоны.

Прошли сутки. На рассвете из восточных ворот Кадикса выехал экипаж и, объехав сначала вокруг города, вероятно для того, чтобы обмануть, направился к вилле архиепископа гренадского. В экипаже этом сидели два человека: мужчина и женщина.

Мужчина был Фернан Роше. Женщина была Баккара. Она была одета в мужское платье, которое постоянно носила после отъезда из Парижа.

– Любезная графиня, – проговорил Фернан, в то время как экипаж, запряженный четырьмя мулами, ехал во всю рысь, – как вы полагаете, не пора ли объяснить ваши действия?

– Я вас понимаю, – сказала Баккара, – и сейчас дам вам ответ.

Господин Роше прислонился к стенке экипажа, а графиня продолжала, улыбаясь:

– Вас, вероятно, удивляли мои поступки?

– Да, немало.

– Вы, вероятно, не совсем поняли, для чего я желала, чтобы девица де Салландрера полюбила настоящего маркиза де Шамери.

– Вы мне сказали, что не хотите передать суду Рокамболя, которого Бланш так долго любила и называла своим братом.

– Да, это так.

– Но вот чего я не понимаю: положим, что ваши планы все сбудутся, что настоящего маркиза Концепчьона полюбит и что он женится на ней вместо Рокамболя, но все-таки со временем это откроется.

– Не думаю.

– Не узнает ли Бланш теперь или после…

– Никогда.

– В таком случае, графиня, я вас положительно не понимаю.

– Выслушайте меня, мой друг, я вам все расскажу.

– Слушаю.

– Настоящий маркиз де Шамери, этот благородный человек, произвел глубокое впечатление на Концепчьону; она сначала не признавалась себе, что любит его, да и не понимала этого, потому что была влюблена в негодяя Рокамболя, который украл у маркиза имя и титул. Теперь же я полагаю, что она поймет это.

– Хорошо, – проговорил Роше, – дальше.

– Если мне удастся зажечь эти два сердца, и я надеюсь, что я этого добьюсь, потому что Концепчьона произвела на маркиза сильное впечатление, – ничего нет легче, как заменить ложного маркиза настоящим.

– Вы так думаете?

– По всей вероятности. К свадьбе все уже готово, они должны обвенчаться без шума в часовне замка де Салландрера. После церемонии молодая чета должна отправиться в Мадрид. Там маркиз получит аккредитивы к бразильскому императору и они уедут через несколько дней.

– В Бразилию?

– Без сомнения.

– Все-таки я не понимаю…

– Не торопитесь… положим, что подлог возможен, настоящий маркиз, на имя которого Рокамболь уже получил документы о перемене подданства, займет место Рокамболя, он увезет Концепчьону в Бразилию и проживет там лет десять.

– Да, теперь я понял.

– Роста он одного с Рокамболем. Маленькое сходство у них есть, без которого бандит не имел бы таких успехов.

– Когда виконтесса Бланш д'Асмолль увидит своего настоящего брата, она будет уверена, что он тот самый, которого видела прежде в Париже.

– Теперь я вас совершенно понял, – проговорил Роше, – но это не так легко!

– Да, но… Бог не без милости.

– К тому же… Рокамболь… что же вы с ним хотите сделать?

Из глаз графини посыпались искры.