Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа (полная серия)

– И я так думаю, – проговорил скромно Роллан.

В восемь часов вечера он сидел уже в вагоне первого класса Лионской железной дороги. На первой станции с ними встретился парижский экстренный поезд, они остановились на несколько секунд. Роллан бросил рассеянный взгляд на вагон, пришедший из Лиона, и вскрикнул: в этом вагоне сидела графиня Артова с мужем, которую он видел сегодня в Париже.

– Что это, уж не сошел ли я с ума? – пробормотал он и поспешно выскочил из вагона, но парижский поезд уже тронулся.

– Потрудитесь скорее садиться! – крикнул Роллану кондуктор. – Поезд сейчас тронется.

– Я не еду, – отвечал Роллан в сильном волнении. Раздался свисток, и поезд тронулся.

– Когда я могу воротиться в Париж? – обратился Роллан к начальнику станции.

– Вот идет поезд из Монтеро, – отвечал чиновник, указывая пальцем вдаль, где виднелся дым от паровоза.

Поезд пришел. Роллан воротился в Париж, а багаж отправился в Дижон.

Он приехал в Париж спустя полчаса после прихода экстренного поезда.

Но женщины, обладавшей, по его мнению, способностью вездесущности, уже не было на вокзале.

Обежав все залы и не найдя ее, Роллан обратился к кондуктору, приехавшему на экстренном поезде:

– Милостивый государь, вы приехали с вечерним поездом из Лиона?

– Да, полчаса тому назад.

– Не заметили вы в вагоне первого класса красивую блондинку, сидевшую с двумя мужчинами?

– Как же, заметил.

– Вы не знаете, кто она?

– Графиня Артова со своим мужем и доктором.

– Она села в Лионе утром?

– Утром.

Роллан выбежал из вокзала, как сумасшедший, и, бросившись в первый попавшийся фиакр, крикнул кучеру:

– Три луидора на водку, если довезешь меня вскачь до улицы Помп!

Спустя час фиакр остановился у дома № 53. Роллан сильно дернул за звонок.

Было уже около полуночи.

Войдя во двор, он тотчас же узнал место, где с него снимали повязку.

– Барыни нет дома, – сказала полураздетая горничная.

– Так я ее подожду.

– Она не воротится.

– Вот что, любезная, – сказал Роллан решительно, – или веди меня сейчас же к твоей барыне, за что получишь десять луидоров, или ты пойдешь со мной сейчас к полицейскому комиссару.

– Ведь барыня меня за это прогонит, – сказала испуганно горничная, – но делать нечего, пожалуйте.

Она провела его в будуар, где на диване спала Ребекка, одетая в черный бархатный пеньюар.

– Оставь нас, – сказал Роллан повелительно.

По уходе горничной он слегка дотронулся до плеча молодой женщины, которая, проснувшись, вскрикнула от удивления и вскочила с дивана.

– Как вы смели прийти сюда без моего позволения? – спросила она гордо.

– Вы, моя милая, имели неосторожность сообщить мне сегодня утром ваш адрес, – отвечал Роллан холодно.

– Я?

– Да, вы. Вы крикнули кучеру: в улицу Помп № 53 так громко, что я услышал.

– Ну и отлично, что вы приехали, – проговорила Ребекка, изменив тон. – Садитесь, пожалуйста.

– Как здоровье вашего супруга, графиня Артова?

– Он все еще помешан.

– А!

– И я отправила его в Ниццу.

– Вот как! Но я видел, что он воротился сегодня вечером.

– Кто? Мой муж?

– Нет, граф Артов в сопровождении своей жены, настоящей графини Артовой.

Ребекка побледнела.

– Довольно уж шутить и дурачить меня, – продолжал Роллан, – теперь ты должна мне сказать, кто ты.

Ребекка посмотрела на Роллана и покачала головой.

– Безумный! – проговорила она, захохотав.

– Презренная тварь! – вскричал он вне себя от ярости. – Говори свое настоящее имя или я убью тебя!

И он ухватил за горло молодую женщину.

– Меня зовут Ребекка, – простонала она.

– Кто ты такая?

– Дочь Парижа.

– Кто тебя заставил дурачить меня разыгрыванием из себя графини?

– Человек, мне не известный.

– Лжешь!

– Клянусь вам.

– В таком случае, ты умрешь! И он крепко сдавил ей шею.

– Пощадите! – пробормотала она. – Я все расскажу. Но клянусь вам, я не знаю имени этого человека. Он встретился со мной однажды вечером, увез в незнакомые мне улицу и дом и на следующий день поместил здесь, приказав мне называться графиней Артовой.

– Ты должна сейчас поехать со мной к графине Артовой и рассказать ей все это.

– Нет, нет, ни за что, – отвечала Ребекка, задрожав. Роллан схватил нож для фруктов, лежавший на камине, и, приставив его к груди молодой женщины, проговорил:

– Клянусь честью, я убью тебя, если ты не повинуешься.

Спустя пять минут Роллан де Клэ и Ребекка садились в фиакр, ожидавший у ворот.

– На Пепиньерскую улицу, отель Артова, – крикнул Роллан кучеру. – Еще луидор, если поедешь быстро!

Дорогой Ребекка рассказала ему, что покровитель ее, который заставил ее называться графиней Артовой, дал ей две недели назад три тысячи франков на месячное содержание и что с тех пор она его не видела. Затем она рассказала всю историю гнусной комедии, в которой она была действующим лицом, не пропуская ни малейшей подробности.

Фиакр остановился у отеля Артова.

Роллан велел Ребекке опустить вуаль и затем позвонил.

– Графини нет дома, – объявил швейцар.

– В таком случае позвольте мне войти. Я подожду. Лакей провел Роллана в гостиную нижнего этажа.

Ребекка все еще не поднимала вуали.

Спустя несколько минут послышался шум колес экипажа, вслед за тем распахнулись ворота.

Графиня Артова приехала в два часа ночи.

Баккара, приехав в Париж из Ниццы, тотчас же отправилась к Серизе.

– Постарайтесь уложить своего больного спать, – сказала она доктору перед отходом.

– Хорошо, – отвечал он, – сегодня это будет легче обыкновенного, ибо он изнурен дорогой.

Баккара отправилась к Серизе Роллан в дорожном платье.

Сестры крепко поцеловались, и вслед за тем Леон сказал графине:

– Я видел доктора-мулата.

– Ну, и что же? – спросила Баккара с нетерпением.

– Он ждет вас.

– Поедем, – сказала она с живостью, – поедем скорей!

Сестры сели в карету и с быстротой молнии примчались во двор отеля, где в нижнем этаже жил доктор Самуил Альбо.

Сериза уже сообщила ему, с какой целью желала видеть его графиня Артова, к тому же помешательство графа наделало столько шуму в Париже, что доктор уже знал об этом.

Графиня и Сериза Роллан вошли в кабинет.

– Милостивый государь, – проговорила Баккара, – я прибегаю к вам подобно всем тем, которые, блуждая долгое время во мраке, обращаются к свету.

– Вы, вероятно, пожаловали ко мне посоветоваться о вашем супруге? – спросил доктор.

– Вы не ошиблись. О, вылечите моего мужа, и признательность моя к вам будет беспредельна!

– Я ничего не могу обещать вам, графиня, до тех пор, пока не увижу пациента и достоверно не узнаю причину его помешательства.

– Оно проявилось мгновенно.

– В чем оно состоит?

– Граф воображает себя человеком, с которым дрался на дуэли.

Затем Баккара сообщила ему все мельчайшие подробности, уже известные читателю, и наконец упомянула о сэре Эдварде, английском моряке, прибавив, что тот считает графа отравленным.

Мулат слушал графиню, нахмурившись, но, когда она упомянула о сэре Эдварде, он вдруг встрепенулся и проговорил:

– Графиня, помешательство причиняется от двух различных ядов: один из них – белладонна – производит помешательство несерьезное и легко излечимое, другое происходит от индийского яда dutroa.

– О! Кажется, так называл его и сэр Эдвард.

– Но ведь ваш супруг никогда не бывал в Индии? – Никогда.

– Яд этот действует спустя несколько часов после приема. Поэтому если допустить мнение сэра Эдварда, то нужно предположить, что графа отравили в ночь накануне дуэли.

– Нет, – проговорила Баккара решительно, – он ночевал тогда у герцога де Шато-Мальи!

– У герцога де Шато-Мальи?

– Должно быть, потому, что он был его секундантом, впрочем, я узнаю у герцога…

– Но ведь он умер вчера вечером, графиня.