Искатель приключений

– Как вам угодно; здесь в долг не отпускают, но и не принуждают никого тратить более, чем он хочет…

И хозяин ушел, хромая, за сдачей, которую скоро принес.

В эту минуту в таверне могло быть человек сорок. Три медные лампы, стоявшие довольно далеко друг от друга, проливали сомнительный и неверный свет, нарушаемый волнами беловатого тумана, который вырывался из губ и трубок куривших. Рауль сначала с трудом различал окружавшие его предметы; но мало-помалу глаза его освоились с полумраком комнаты и он успел взглядом проникнуть сквозь него.

Молодой человек увидал тогда коллекцию лиц, поз и костюмов, достойных найти место в бессмертных рисунках, созданных гением Калло и воспроизведенных его резким и сильным карандашом. Это были лица мускулистые, бледные, искривленные; носы хищных птиц, губы вампиров. У некоторых, еще очень молодых людей, лбы были испещрены морщинами более, чем у дряхлых стариков. Согнутые спины иных отличались страшной худобой, которую не скрывало слишком широкое платье. В этих впалых глазах, мрачно окаймленных нависшими бровями или выпуклых, как глаза совы, можно было заметить самые разнородные характеры. Одни выражали придирчивую, нахальную дерзость, другие – постыдную и низкую трусость. Физиономии некоторых отличались выражением хищности и напоминали лисицу. У иных рты, вооруженные редкими и острыми зубами, имели родственное сходство с плотоядной мордой волка. Многие из этих почтенных собеседников выказывали солдатские ухватки и носили длинные рапиры. Среди этих людей можно было найти типы каждого из самых постыдных пороков, обесславливающих бедный человеческий род.

Одни, совершенно пьяные, сваливались с деревянных скамеек, на которых сидели; другие с циничным восторгом ласкали жалких существ женского пола, которые спустились на последнюю ступень самого отвратительного уничижения; третьи, наконец, играли в карты, такие грязные, что на них едва можно было различить очки, или в кости, по всей вероятности фальшивые. Бывали минуты молчания почти совершенного, которое вдруг прерывалось громкими и хриплыми криками и бранью.

Сердце Рауля сжималось от отвращения, и он спрашивал себя, найдет ли он в себе силу и мужество надолго оставаться в этом гнусном пандемониуме. Может быть, он решился бы немедленно удалиться, если б не случилось обстоятельство, заставившее его остаться на месте еще с минуту.

CLVI. Пунцовый кафтан

В ту минуту, когда Рауль, жаждая чистого воздуха, хотел встать и выйти из кабака, дверь с улицы вдруг растворилась и новое лицо явилось на пороге.

Это был человек лет сорока пяти, высокий и сильный, с правильными чертами лица, которое могло бы показаться прекрасным, если бы не носило на себе самых неоспоримых следов злоупотребления жизнью. Большие черные глаза с густыми бровями того же цвета, вероятно, были некогда блестящими, но разврат и пьянство оставили им только искры прежнего блеска. Орлиный нос был с фиолетовым оттенком. Красные пятна пестрили щеки. Нижняя губа висела, обезображивая таким образом правильно очерченный рот. Черные усы, старательно завитые, были приподняты кверху и своими концами почти касались глаз. Странное выражение физической веселости видно было на этом лице, искаженном дурными страстями, а губы, приподнимаясь от улыбки почти постоянной, выказывали черные и испорченные зубы. На этом человеке были черные шелковые чулки, разорванные на левой икре, шерстяные панталоны, некогда белые, синий атласный полинявший жилет и красный кафтан с большими стальными пуговицами. Шляпа военной формы была обложена узким потускневшим серебряным галуном. Длинная шпага с медным эфесом торчала из-под полы кафтана. Правая рука незнакомца, казалось, с удовольствием ласкала блестящий эфес.

Новопришедший вошел в кабак совершенно по-театральному. Сделав три шага и сопровождая их тремя низкими поклонами, он по-военному поднес руку к шляпе и вскричал веселым и хриплым голосом:

– Общество в полном комплекте… многочисленное и избранное, честное слово Ла Роза, бывшего сержанта французской гвардии!.. и все молодцы!.. клянусь моей гитарой и шпагой, кабак Марса и Венеры не опровергает своей вывески!.. Да здравствуют любовь и война.

И человек в красном кафтане запел фальшивым голосом какие-то старые куплеты. Когда певец кончил, послышалось одобрительное «браво», впрочем довольно ироническое. Один раздосадованный игрок, отвлеченный пением от интересной комбинации, вскричал:

– Довольно, уличный трубадур!.. ты слишком охрип, чтобы распевать соловьем!..

Человек в красном кафтане нахмурил брови и бросил свирепый взгляд на того, кто заговорил с ним таким образом. Он сильнее прежнего сжал эфес своей шпаги и хотел вытащить ее из ножен, но это движение не имело последствий. На физиономии певца почти тотчас же снова засияло веселое выражение, и он только сказал:

– Клянусь моей гитарой и шпагой, Лаженжоль, я наказал бы тебя, если бы ты стоил этого!.. Но к чему? Ты стараешься плутовать в картах из-за каких-нибудь трех денье и не в состоянии оценить сокровища гармонии и поэзии; расточать их перед тобою все равно что метать бисер перед свиньями. Я сожалею о тебе и прощаю тебя… Плутуй в картах, бедняга, и никогда не старайся сделаться, подобно Ла Розу, величайшим воином и совершеннейшим любовником!..

Странный этот человек запел опять еще более фальшивым к хриплым голосом, потом прошелся по зале таверны и сел по соседству со столом Рауля, снял длинную шпагу, порядочно его стеснявшую в этой новой позиции, и ударил кулаком по столу.

Хозяин подошел, хромая. Физиономия его была еще угрюмее и сердитее обыкновенного. Человек в красном кафтане не заметил этого или сделал вид, что не заметил.

– Чего вы от меня хотите? – спросил хозяин.

– Э, дядюшка Шемильяр! – вскричал Ла Роз. – Я хочу прежде всего узнать, каково ваше драгоценное здоровье?..

– Дурно, – лаконично ответил хромой.

– Да? неужели вы больны?.. Это удивительно, потому что у вас бесподобный, самый здоровый вид!..

– Это все, что вы мне скажете?

– Нет! нет!.. дядюшка Шемильяр, пить хочется… понимаете?

– Нет.

– Тупая голова!.. неужели я должен объясниться?

– Да.

– Ну, так я скажу вам просто: дайте мне напиться…

– Чего?

– Всего, что вы хотите, только бы было вкусно, да побольше… коньяка, арака или другого чего-нибудь… мне все по плечу…

Хромой не пошевелился, а только протянул руку.

– Чего вы хотите? – спросил Ла Роз.

– Денег.

– Чего?

– Денег.

Ла Роз пошарил в кармане.

– Не имеется, – сказал он, стукнув по карманам жилета. – Но мы старые знакомые! Клянусь моей гитарой и моей шпагой, поставьте мне на счет, я заплачу вам вместе с тем, что уже должен вам…

Хромой покачал головой.

– В долг не дам, – сказал он, – заплатите вперед и тогда пейте сколько хотите…

– Но у меня нет сегодня ни денье…

– Тем хуже.

– Только одну меру!..

– Нет!..

– Дядюшка Шемильяр, мой достойный хозяин, будьте милы!..

– Прощайте.

Хромой повернулся на своей длинной ноге и удалился.

– А! черт побери! – вскричал Ла Роз. – Экий негодяй!.. Не переломать ли ему ребра? Но кровь его не заменит мне стакана вина!.. Клянусь моей гитарой и моей шпагой, я оставлю эту негостеприимную таверну. Обрекаю самым жестоким божествам гнусного хозяина, который отказывает в какой-то ничтожной мере водки иссохшей гортани Орфея, воина, находящегося в несчастии. Отныне я не переступлю через этот порог!.. Пусть хромой негодяй, этот ужасный Шемильяр, делает что хочет!

Человек в красном кафтане действительно хотел было удалиться, но вдруг услыхал чей-то голос:

– Э! месье Ла Роз, позвольте сказать вам словечко…

Он живо обернулся в ту сторону, где сидел говоривший с ним, Это был Рауль. Ла Роз поклонился и сказал:

– Я, кажется, не имею чести…

– Знать меня? – спросил Рауль. – Это меня не удивляет: я тоже вас не знаю.

– Вы, однако, произнесли мое имя…