Над пропастью во ржи

дура тетка - у нее вечно изо рта пахнет - все умилялась, какой он
лежит б е з м я т е ж н ы й. Меня там не было, я лежал в больнице.
Пришлось лечиться - я очень порезал руку.

А теперь я вдруг стал думать, как я заболею воспалением легких -
волосы у меня совершенно обледенели - и как я умру. Мне было жалко
родителей. Особенно маму, она все еще не пришла в себя после смерти Алли.
Я себе представил, как она стоит и не знает, куда девать мои костюмы и мой
спортивный инвентарь. Одно меня утешало - сестренку на мои дурацкие
похороны не пустят, потому что она еще маленькая. Единственное утешение.
Но тут я представил себе, как вся эта гоп-компания зарывает меня на
кладбище, кладет на меня камень с моей фамилией и все такое. А кругом -
одни мертвецы. Да, стоит только умереть, они тебя сразу же упрячут! Одна
надежда, что, когда я умру, найдется умный человек и вышвырнет мое тело в
реку, что ли. Куда угодно - только не на это треклятое кладбище. Еще будут
приходить по воскресеньям, класть тебе цветы на живот. Вот тоже чушь
собачья! На кой черт мертвецу цветы? Кому они нужны?

В хорошую погоду мои родители часто ходят на кладбище, кладут нашему
Алли цветы на могилу. Я с ними раза два ходил, а потом перестал.
Во-первых, не очень-то весело видеть его на этом гнусном кладбище. Лежит,
а вокруг одни мертвецы и памятники. Когда солнце светит, это еще ничего,
но два раза, - да, два раза подряд! - когда мы там были, вдруг начинался
дождь. Это было нестерпимо. Дождь шел прямо на чертово надгробье, прямо на
траву, которая растет у него на животе. Лило как из ведра. И все
посетители кладбища вдруг помчались как сумасшедшие к своим машинам. Вот
что меня взорвало. Они-то могут сесть в машины, включить радио и поехать в
какой-нибудь хороший ресторан обедать - все могут, кроме Алли. Невыносимое
свинство. Знаю, там, на кладбище, только его тело, а его душа на небе, и
всякая такая чушь, но все равно мне было невыносимо. Так хотелось, чтобы
его там не было. Вот вы его не знали, а если бы знали, вы бы меня поняли.
Когда солнце светит, еще не так плохо, но солнце-то светит, только когда
ему вздумается.

И вдруг, чтобы не думать про воспаление легких, я вытащил свои деньги
и стал их пересчитывать, хотя от уличного фонаря света почти не было. У
меня осталось всего три доллара: я целое состояние промотал с отъезда из
Пэнси. Тогда я подошел к пруду и стал пускать монетки по воде, там, где не
замерзло. Не знаю, зачем я это делал, наверно, чтобы отвлечься от всяких
мыслей про воспаление легких и смерть. Но не отвлекся.

Опять я стал думать, что будет с Фиби, когда я заболею воспалением
легких и умру. Конечно, ребячество об этом думать, но я уже не мог
остановиться. Наверно, она очень расстроится, если я умру. Она ко мне
хорошо относится. По правде говоря, она меня любит по-настоящему. Я никак
не мог выбросить из головы эти дурацкие мысли и наконец решил сделать вот
что: пойти домой и повидать ее на случай, если я и вправду заболею и умру.
Ключ