Не спрашивай

Пирли прочистил горло:

— Извините меня, мистер Хочмен.

Гарри перевел свирепый взгляд на Пирли, который, будучи независимым субподрядчиком, был менее запуган.

— Что еще.

— Я думаю, г-н Хочмен, — начал Жак, показывая на фото в руках пострадавшего, — если вы более внимательно присмотритесь, то увидите, что коробка в вашей галерее стоит на пьедестале.

— Чушь собачья, — выругался Гарри.

— Если бы вы только взглянули, сэр…

Гарри взглянул. Его глаза вылезли из орбит. Точно. Ей-богу, эта чертова вещь стояла там. И на следующем снимке тоже. А вон там, на заднем плане, снова она. — Хорошо, что это, черт возьми? — требовал ответа Гарри.

— Жаль, мистер Хочмен, — отозвался Пирли, — что ваша коллекция не была каталогизирована.

— А какой в этом смысл? Если я всегда покупаю или продаю; коллекция меняется все время. Мы сделали небольшую перестановку там, поменяли вещи местами, но этот стеклянный сундук не мой.

— Похоже на то, сэр, — осмелился сказать Пирли. — Очень похоже.

У Гарри лопнуло терпение. Этот чертов стеклянный ящик стал последней каплей, последней «деталью». Еще раз сердито взглянув на Жака, Гарри произнес:

— Вы частный детектив, не так ли?

— Предпочитаю называть себя частным сыщиком, мистер Хочмен.

— О, неужели. Хорошо, а я предпочитаю знать, что происходит. И мне кажется это ваша работа, чтобы рассказать мне, что же на самом деле происходит. Держите снимок со стеклянной коробкой, господин Частный Сыщик. Расследуйте. Когда у вас появиться информации, дайте мне знать, — он «обстрелял» комнату своим взглядом. — И вы все, когда будете готовы, свяжитесь со мной. Встреча закончена. До свидания.

55

Он повернул Ламборгини на Гэнсевурт-Стрит, нажимая большим пальцем на кнопки пейджера, и поехал по кварталу, между складов и немногих уцелевших зданий по производству мясных продуктов. Перед ним открылась потрепанная старая зеленого цвета дверь гаража. Пирли въехал внутрь, дверь закрылась, и он поднялся на бетонную рампу.

Отремонтирован был лишь первый этаж. Высокие каменные стены выкрасили в кремовый цвет, на металлических потолочных балках установили прожекторы, которые освещали вечнозеленые растения в кадках перед дверью его офиса. Пирли припарковался на своем месте — место рядом предназначалось для редких клиентов — вошел в шикарно оформленную комнату, открыл дверь и очутился в приемной. Делла перестала на минуту печатать и взглянула на него:

— Привет, шеф, как дела?

— На этот раз странно, Делла, — ответил Пирли и умело запустил свою шляпу через всю комнату в сторону полки.

— Они всегда необычные, шеф, — напомнила Делла. — Что на этот раз?

Присев на край стола, Пирли ответил:

— Богатый парень, Гарри Хочмен, отельер. Его коллекцию в Вермонте украли. Воры сфотографировали награбленное, для достоверности, — и он достал несколько снимков из карман. — Затем связались с Хочменом и предоставили ему снимки, — Жак положил улики перед Деллой. — Ты видишь тот реликварий?

— Красивый, шеф.

— Хочмен говорит, что это не его.

— Что?

Пирли разложил перед девушкой остальные фото. Она просмотрела снимок за снимком, всю коллекцию Гарри Хочмена и стеклянный сундук. Затем беззвучно присвистнула и произнесла:

— Ничего себе, босс. Почему он отказывается от него?

— В этом вся загвоздка, верно, Делла, — Пирли поднялся, поправил брюки и манжеты. — Я говорил тебе, на этот раз я взялся за странное дело. Позвони Фритцу, передай ему, мне нужен увеличенный снимок фотографии с этой коробкой, и как можно скорее. Затем найди Марго, Джерри и Херкимера. Встреча здесь в одиннадцать.

— Работаем на полную мощность, шеф? — спросила Делла.

— Так точно. Я хочу знать, откуда взялся тот ларец, что находится в нем, сколько оно стоит и почему Гарри Хочмен стал внезапно таким пугливым. И все мне это нужно вчера.

— Считайте, что уже сделано, шеф, — согласилась его помощница и потянулась к телефону.

56

Архиепископ Минококус редко просматривал прессу. Газеты переполняла беспокойная информация. «Чтобы сохранить веру придерживайся только правдивым фактам». Таким образом, когда он звонил Градецу Краловцу в понедельник и сообщил о поразительном отречении Тсерговии, то понятия не имел о других событиях, об ограблении в Вермонте и общественных сомнениях, касаемо сексуальных схем и сексуальных партнеров посла. В среду утром одни из его помощников принес анонимное письмо и фотографию. Их передали одному из караульных у главного входа в здание ООН. Архиепископу пришлось отвлечься от вечного, и начать изучать то, что происходит в материальном мире. На снимке, лежащим на столе напротив, была четко изображена священная реликвия Санкт Ферганы — он узнал реликварий — которая должна была находиться под охраной и заботой Вотскоэк в Нови Гладе, но здесь она пребывала, видимо, в какой-то картинной галерее. Голые стати и картины обнаженных женщин виднелись на фото, вынудив архиепископа поспешно отвернутся и посмотреть на клерка:

— Отче? Почему ты показываешь мне это?

— Письмо все разъясняет, Ваша Светлость.

Письмо. Первый вариант этого сообщения написал лично Джон Дортмундер, вручную, в ночь на воскресенье. Весь понедельник и вторник его читали верные компаньоны Джона: Мэй, Энди Келп, Тини Балчер и Грийк Крагнк. Все научились правильно произносить его имя и все знали, как его исправить в случае чего. И эта редакция изменила содержание письма, акцент был смещен, целые предложения поменяли местами, добавлены дополнительные идеи (некоторые из них впоследствии все же были удалены) и в конечном итоге письмо было признано всеми кроме Дортмундер удовлетворительным. Он по-прежнему настаивал на первом варианте.

То письмо, что держал сейчас перед собой архиепископ было далеко от первоначального. Напечатанное Мэй письмо на бумаге из Safeway, звучало так:

— Абсурд, — заявил архиепископ, когда закончил. — Смехотворно. Большую часть письма я даже не понял.

— Ваша Светлость, — сказал клерк застенчиво. — Я взял на себя смелость и принес с собой последние выпуски New York Times. Если вы на них взглянете, Ваша Светлость, то многое из письма вам станет понятно.

Архиепископ посмотрел на документы в руках помощника с глубоким недоверием.

— Речь идет не о росте мирового населения, верно?

— Нет, Ваша Светлость. О краже произведений искусства, о которых говорится в письме.

— Ненавижу весь этот антиклерикальный вздор о росте мирового населения.

— Это нечто совершенно другое, Ваша Светлость, — заверил клерк.

По-прежнему с недоверием и готовностью закрыть глаза на первом неудобном слове о неудобной реальности, архиепископ взял газеты и начал читать. Когда спустя четыре минуты он поднял голову, то был совершенно другой человек и изменил его явно не рост населения.