Над пропастью во ржи

тое кино! Вот что оно делает с человеком. Сами понимаете...

Я просидел в ванной чуть ли не час, принял ванну, немного отошел. А
потом лег в постель. Я долго не засыпал - я совсем не устал, но в конце
концов уснул. Больше всего мне хотелось покончить с собой. Выскочить в
окно. Я, наверно, и выскочил бы, если б я знал, что кто-нибудь сразу
подоспеет и прикроет меня, как только я упаду. Не хотелось, чтобы какие-то
любопытные идиоты смотрели, как я лежу весь в крови.




15




Спал я недолго; кажется, было часов десять, когда я проснулся.
Выкурил сигарету и сразу почувствовал, как я проголодался. Последний раз я
съел две котлеты, когда мы с Броссаром и Экли ездили в кино в Эгерстаун.
Это было давно - казалось, что прошло лет пятьдесят. Телефон стоял рядом,
и я хотел было позвонить вниз и заказать завтрак в номер, но потом
побоялся, что завтрак пришлют с этим самым лифтером Морисом, а если вы
думаете, что я мечтал его видеть, вы глубоко ошибаетесь. Я полежал в
постели, выкурил сигарету. Хотел звякнуть Джейн - узнать, дома ли она, но
настроения не было.

Тогда я позвонил Салли Хейс. Она училась в пансионе Мэри Э. Удроф, и
я знал, что она уже дома: я от нее получил письмо с неделю назад. Не то
чтобы я был от нее без ума, но мы были знакомы сто лет, я по глупости
думал, что она довольно умная. А думал я так потому, что она ужасно много
знала про театры, про пьесы, вообще про всякую литературу. Когда человек
начинен такими знаниями, так не скоро сообразишь, глуп он или нет. Я в
этой Салли Хейс годами не мог разобраться. Наверно, я бы раньше сообразил,
что она дура, если бы мы столько не целовались. Плохо то, что если я
целуюсь с девчонкой, я всегда думаю, что она умная. Никакого отношения
одно к другому не имеет, а я все равно думаю.

Словом, я ей позвонил. Сначала подошла горничная, потом ее отец.
Наконец позвали ее.

- Это ты, Салли? - спрашиваю.

- Да, кто со мной говорит? - спрашивает она. Ужасная притворщица. Я
же сказал ее отцу, кто спрашивает.

- Это Холден Колфилд. Как живешь?

- Ах, Холден! Спасибо, хорошо! А ты как?

- Чудно. Слушай, как же ты поживаешь? Как школа?

- Ничего, - говорит, - ну, сам знаешь.

- Чудно. Вот что я хотел спросить - ты свободна? Правда, сегодня
воскресенье, но, наверно, есть утренние спектакли. Благотворительные, что
ли? Хочешь пойти?

- Очень хочу, очень! Это будет изумительно!

"Изумительно"! Ненавижу такие слова! Что за пошлятина! Я чуть было
не сказал ей, что мы никуда не пойдем. Потом мы немного потрепались по
телефону. Верней, она трепалась, а я молчал. Она никому не даст слова
сказать. Сначала она мне рассказала о каком-то пижоне из Гарварда -
наверно, первокурсник, но этого она, конечно, не выдала, - будто он в
лепешку расшибается. Звонит ей день и ночь. Да, день и ночь - я чуть не
расхохотался. Потом еще про какого-то типа, кадета из Вест-Пойнта, - и
этот готов из-за нее зарезаться. Страшное дело. Я ее попросил ждать меня
под часами у отеля "Билтмор"