Джин с Толиком

Хорошо хоть, вовремя очухался какой-то изначальный хохмач в моей голове, выдувший огромный переливающийся мыльный пузырь с надписью «Недостаток соли в организме?», и тут же громко его лопнул неприличным звуком, разом вернув меня на землю.

Было ясно, что если я начну развивать эту тему, депрессия вернется, и вместо ожидаемого сегодняшнего крохотного шажка вперед я сделаю два шпагатообразных шага назад. А то и вовсе разревусь и убегу в детство…

Глава тридцать шестая. Ах, увольте!

Зима отменялась – снова заметно потеплело, на улице все оттаяло. К счастью, прохождение теплого фронта не сопровождалось дождем. По мне, пусть уж лучше мороз, чем плюс 10 с капанием на уставшее настроение и бедные мозги.

Следовать принятому накануне плану я начал уже через полчаса после пробуждения. Трехкилометровая пробежка, зарядка, контрастный душ. После бритья никаких цветочных ароматов – единственно уместная неутолимая свежесть Issey Miyake, воплощенная в его гениальном L’eau D’issey. Овсянка и кофе с сыром на завтрак.

Следующий шаг был не очень логичным. Но мне он показался красивым, и – интуитивно – правильным. Идею я взял из философии единоборств, которые в бою частенько используют инерцию противника, усиливая ее в нужном направлении, и, таким образом, лишая врага равновесия. Самым вероятным предполагаемым направлением следующего удара неприятностей «по мне» я считал свою работу. Должность айтишника в «Колосов и А» была единственным источником моего дохода. Кроме того, гаденыш Колосов в настоящее время был для меня тем начальником, которого я бы охотно порвал, аки Тузик грелку. Причем, сделал бы это в нерабочее время, абсолютно бесплатно и с превеликим удовольствием. Хоть вдоль, хоть поперек…

На работе я появился с твердым намерением уволиться – несмотря на то, выплатят бонус, или нет. Однако, просочившиеся слухи из бухгалтерии обещали долгожданную премию после обеда, что породило здравую мысль чуток обождать. Денег не было, а я должен был и за покраску машины, которую нужно было забирать сегодня, и Жорику, да и за квартиру платить надо было.

Настроение было полностью нерабочим. Идея собственного увольнения порубала в капусту все жалкие попытки приносить пользу и зарабатывать деньги для совратителя Ирины и его корпорации. Я сидел у компьютера, опасаясь выходить из отдела – боялся встретить где-нибудь в коридоре Колосова и разбить ему лицо. Или убить чем-нибудь. Фикусом, например. Или своим продавленным креслом. Или просто ему глотку перегрызть. Все вышеперечисленное было для меня совершенно не нужным, да еще и уголовно наказуемым.

Посвященный в мои планы насчет увольнения Мишка возмутился, так как не знал большинства подробностей. А о том, что мы расстались с Ириной, из моих друзей вообще никто не знал:

– И чего? Уволишься, а потом? Ты себе работу другую нашел?

Крыть адекватными аргументами возможности не было – иначе пришлось бы рассказывать всю предысторию, а этого ох как не хотелось! Поэтому я просто обиженно надул щеки и отвернулся к чашке с кофе.

– Нет повести печальнее на свете, чем повесть о заклинившем Reset'е! – выдал мне диагноз Мишка, и, пожав плечами, уткнулся в свой монитор.

К чему еще прислушиваться, как не к словам друзей? Немного поостыв и вспомнив в охлажденном состоянии, что не израсходовал полностью положенный мне отпуск, я поднялся к Алине. В конце концов, уволиться я всегда успею, а пока просто «уйду в отпуск». За время отдыха может многое произойти. Или падишах сдохнет, или осел помрет…

На столе шефини, как всегда, отсутствовал и намек на аккуратность. Если что и было на нем образцового, так это беспорядок. Начальница моя сидела без настроения, и я вполне смог бы поработать ее отражением, если бы как-то решился вопрос разницы полов.

Алина работала с компьютером, и при моем появлении свернула программу, подняв на меня уставшие глаза. Но я успел заметить в отражении второго монитора, сейчас выключенного, что свернутая программа была обычной игрушкой – убийцей времени. Это было странно – сам я подобного за ней не наблюдал, и даже ни от кого не слышал, что она способна так наплевательски относиться к своему времяпрепровождению.

Не став надолго отвлекать явно выбитого из колеи человека от невинного развлечения, я вкратце изложил свою просьбу о желании догулять неиспользованную часть отпуска, и был с легкостью благословлен на две недели безделья. Она тут же позвонила в бухгалтерию, и попросила начислить мне отпускные. Из непродолжительной беседы Алины с главбухом я понял – бонус действительно выплатят сегодня, а если мне повезет, то вместе с ним я получу и отпускные.

Настроение заметно улучшилось, распрощавшись с бойцовским напряжением, и трансформировалось в легкую благодушность толстого бога богатства и благополучия Хотэя, которого частенько путают с Буддой. Такая ипостась идеально подходила для аппетитного обеда. Во время трапезы в той кафешке, где я реанимировался хашем, Кеша рассказал мне новость. Оказывается, Колосов срочно укатил на неделю куда-то в Италию, причем покинул Россию еще ранним утром, не появляясь на работе.

Это меня взбодрило, хоть я с завтрашнего дня уже был в отпуске. Предпочитаю ходить над пропастью с надежной страховкой, нежели с сильно обнаженной и весьма спорной верой в то, что я – эталон везучести. То, что Колосов находился вне пределов моей досягаемости, было хорошим оберегом от того, что я не откушу ему голову, или не устрою с ним то же самое, что он устроил с моей любимой девушкой. Бывшей любимой…

Кстати, подумалось мне, любимая действительно может стать бывшей. А вот любовь бывшей не бывает…

Бонусная выплата, предназначенная мне, оказалась несколько выше запланированной, что не могло не радовать. Успешный и великодушный Хотэй, пришедший в гости перед обедом, решил остаться в моем существе до конца дня.

Очень кстати были и отпускные – я сразу же отдал долг грустному Жорику – тот никак не мог помириться с Аллочкой. Ему не помог даже компромисс в отношении празднования Нового года. Дело в том, что, решив проблему с Новым годом, Георгий Константинович создал своими руками новую – куда более серьезную.

А все его тяга к новизне: взял, да и сделал Аллочке сюрприз: купил на выходные две путевки в Домбай. На лыжах покататься, на горы посмотреть. А тут оказалось, что у Аллочки в субботу запись к какому-то супермодному парикмахеру, плюс нет ни одного порядочного спортивного костюма, плюс в эти выходные она хотела познакомить его с родителями…

Свин недовольно поерзал в кресле – диск «Том и Джерри» все же повредился, когда он его уронил и, пытаясь поймать на лету, протащил рабочей стороной по шершавой стене. Теперь в некоторых местах мультфильм «прыгал» на несколько минут вперед, а в некоторых вовсе зависал.

Запустив в стенку запиленным диском, Свин снова поерзал в кожаном кресле – сидеть в нем в трусах было неудобно, его собственная кожа прилипала к кресельной. Он поднялся и зашлепал по теплому полу к гардеробу.

Бездумно полистав вешалки, он для чего-то снял плечики с летней парой цвета беж, плюнул и забросил костюм в шкаф. Подошел к комоду и извлек оттуда финский спортивный костюм, брюки которого нацепил задом наперед. Снова психанул, содрал брюки, усевшись на кожаный – опять кожа! – диван. Вскочил, скомкал брюки и, не глядя, отбросил, зацепив вазу на тумбочке. Дорогая фарфоровая ваза со смальтой и золотом закружилась в предсмертном вальсе, но матерящийся Свин успел подхватить произведение искусства. Он шумно выдохнул и засеменил к бару.

Сегодня все валилось из рук. Сегодня все раздражало, некоторое – даже бесило. В сердцах, он дал приказ усыпить Лаки, который в очередной раз впал в депрессивное состояние, отказываясь от еды, и имя которого он впервые вспомнил без посторонней подсказки.