С неба женщина упала

Я аккуратно, чтобы их не нервировать, кашлянула в кулак и просипела:

— Вообще-то я умею разговаривать.

— Ага, блин! — последовало в ответ.

Так мы и разглядывали друг друга некоторое время. Я покашляла еще немного и попросила:

— Извините, пожалуйста, не могли бы вы принести мне воды?

Полностью озвучить свою просьбу мне, к сожалению, не удалось в силу некоторых особенностей моего горла: в самые нужные моменты оно вело себя по-свински. Поэтому еще некоторое время мы потратили впустую, но вот дохлый созрел и хмыкнул:

— Ну и рожа! Ни хрена себе!

После этого он небрежно бросил толстому, которого я про себя уже окрестила Блином:

— Пригляди за ней! — развернулся и вышел из комнаты.

По звуку шагов было похоже, что он поднимается вверх по лестнице. Вероятно, я находилась где-то в подвале. Приглядывать за мной Блину уже явно надоело, он демонстративно сунул руки в карманы и, привалившись к стенке, принялся свистеть и разглядывать электрическую лампочку.

— Денег не будет! — выдала вдруг я и сама удивилась.

Блин удивился еще больше, свистеть перестал и переспросил:

— Чего?

— Примета плохая, — принялась я торопливо объяснять, видя, что парень настроен довольно благодушно. — Когда в доме свистят, деньги на ветер высвистывают!

Он вдруг засмеялся, шлепнув себя по пухлым ляжкам, и даже закрутил головой от удовольствия:

— Да из этого дома, хоть усвистись, всех денег не высвистишь! Дыхалки не хватит!

Намек на несметное богатство относился явно не к комнате, в которой мы сейчас находились. Видно, он имел в виду помещения, скрытые от моих глаз. Не могло не paсcrpoить такое жмотство со стороны богатых хозяев, во-первых, а во-вторых, это явно указывало на небольшую ценность моей персоны в этих местах.

— А где это мы? — Я робко улыбнулась Блину, решив внушить ему некоторую общность наших интересов.

Но он просто пропустил это мимо ушей, задав мне встречный вопрос:

— Че у тебя с мордой-то?

Излишне говорить, что я здорово на него обиделась. Это просто черт знает что такое! Но момент и место для амбиций были явно неподходящие, поэтому я молча дернула плечом и отвернулась.

В это время дверь снова открылась, появился наконец Дохлый со стаканом воды в руке, а следом за ним неторопливо и неслышно возник невысокий мужчина средних лет. Он разительно отличался от моих новых знакомцев. Аккуратно отутюженные брюки, чистая рубашка благородного серого цвета в тон элегантному вязаному джемперу. Но совершенно сногсшибательно выглядел его темно-синий шелковый шейный платок. Не отрывая от него глаз, я сделала большой глоток воды. Глубоко уважаю мужчин, умеющих носить шелковые шейные платки. Но в моей жизни это был всего лишь третий случай.

Мужчина тем временем молча и внимательно меня разглядывал. Я выпила всю воду, поискала глазами, куда бы поставить стакан, но, чтобы достать до тумбочки, нужно было встать, поэтому я поставила стакан на пол, чуть вздохнула и осторожно легла, свернувшись калачиком.

— Идиоты! — рявкнул вдруг во всю глотку мистер Шейный Платок. Я подскочила, ребята шарахнулись в стороны. — Вам козла и то нельзя доверить! Почему до сих пор молчали?! Закопаю обоих! Недоноски!

Я к тому времени почти размазалась по серой стенке, испуганно хлопая глазами и тряся нижней челюстью. Хотя я уже начала соображать, что к чему, но выставлять свою сообразительность напоказ посчитала излишним, поэтому, зарывшись лицом в подстилку, завыла, всхлипывая и дрожа всем телом.

— Алевтина Георгиевна, успокойтесь! — Шейный Платок сел на краешек лежанки и попробовал погладить меня по плечу.

Я, конечно, расстаралась, как следует причитая и охая, жалась к стене и трясла головой.

— Врача, быстро! Петровича сюда! Чтоб через минуту... Убью... Бегом!.. — Выдав все это скороговоркой совершенно деморализованным мальчикам, Шейный Платок прибавил еще пару фраз, передавать которые я вам не буду, но без которых те явно не могли сдвинуться с места.

Он снова развернулся ко мне и принялся успокаивать, но прикасаться уже боялся. Стараясь не заглушать его голос своим ревом, я внимательно прислушивалась, силясь понять, что же происходит и что меня ждет в дальнейшем. Но выражался он как-то туманно, ничего определенного не говорил, ясно было лишь, что все будет в порядке, что я очень умная женщина и все понимаю. Чем-то он напомнил моего партнера Семена Абрамовича: полчаса его рассуждений легко можно было бы сформулировать одной фразой, но при этом такой, из которой все равно ничего не поймешь.

Над партнером я иногда посмеивалась, но поскольку сейчас обстановка к хихиканью совершенно не располагала, то и вела я себя соответственно. Завывала, правда, все тише и тише: долго голосить с такой головной болью — не сахар. Наконец за дверью послышался грохот, словно кто-то скатился по лестнице на заду, последовали соответствующие выражения, дверь распахнулась, и в комнату ввалились Дохлый и Блин. Они вытянулись возле двери, пропуская вперед полного немолодого человечка с чемоданчиком в руке. Я была готова поклясться, что это и есть доктор Петрович. Обреченно завздыхав, я потерла хорошенько глаза, потупилась и затихла окончательно. Доктор бодро подошел, вежливо сказал: «Здравствуйте!» — и схватил меня за запястье. Шейный Платок сделал нетерпеливый жест в сторону замерших парней, и те с видимой неохотой, но тем не менее быстро удалились. Видно, они рассчитывали лицезреть процедуру «Дышите, не дышите!».

— М-да! — сказал Петрович и поджал губы на манер жареной куриной попки. — Интересно!

Мне это тоже было интересно, но я молчала, а вот Шейный Платок очень озабоченно спросил:

— Что такое?

— Вот и говорите после этого, что женщины любопытнее, чем мужчины.

— Что у нее с лицом, Юрий Данилыч? — ответил вопросом Петрович и посмотрел на того сурово.

Всеобщее переживание о моем лице в конце концов озаботило и меня. Оно у меня одно и раньше вполне устраивало, никаких изменений в него я вносить не собиралась, Xoтя, если все лицо выглядит подобно глазам, которые удалось разглядеть в зеркальце, тогда удивляться особенно нечему.

— Хм! — сказал Юрий Данилыч, недоуменно выпятив нижнюю губу. — Может, в машине перестарались... Брыкалась,

сказали, шибко. Пришлось ребятам тряпочку накинуть.

— Это же явный ожог. Плюс аллергический отек. Тряпочку-то чем смочили, а? Впятером одну телку не могли успокоить?

Последняя фраза прилично одетого доктора меня потрясла, а Юрий Данилыч скромно потупился:

— Да нет, втроем... она ж не одна была...

Когда смысл его ответа до меня дошел, я едва не вскрикнула. А как же Юлька с Антуаном? Тут я вспомнила выскочившего из-за машины парня. То, что он приложил со всего маха Юльку, я видела, а что дальше? Я непроизвольно замычала от волнения, мужчины прекратили обсуждение моих повреждений и с удивлением уставились на меня.

— У вас есть вопросы? — скорчил удивленную мину Юрий Данилович, глядя на меня так, словно в первый раз увидел.

«Ах, ты, сволочь!» — разозлилась я, скрипнула зубами и выдохнула:

— Да у меня вопросов больше, чем у тебя волос на плешивой голове!

Ради справедливости надо отметить, что волос у него было вполне достаточно, но сейчас это к делу не относилось. Петрович челюсть отвалил, Данилыч, наоборот, захлопнул.

— Э-э! — выдавил последний и умолк.

Мы несколько секунд сверлили друг друга взглядами, затем доктор Петрович поднялся, несколько суетливо упаковал свой чемодан и, обращаясь к Юрию Даниловичу, сказал:

— Не считая синяков и царапин, ничего страшного. Это от аллергии. — Он положил на тумбочку упаковку таблеток. — Мазь от ожога позже пришлю. И у нее повышено давление, неплохо бы на воздух... Впрочем, все...

Он развернулся, не глянув на меня, и вышел. Юрий Данилыч почесал задумчиво подбородок, рассматривая меня вроде как с сожалением, и вздохнул.

Его явно что-то печалило, и выглядел он так, словно раздумывал, сказать ли мне что-то или не стоит. Решив все же, что не стоит, встал, прошелся пару раз туда-сюда и удалился, хлопнув дверью. Я уселась на лежанке, поджав под себя ноги, и принялась думать. То, что доктор пообещал мазь от ожогa, наводило на мысль, что в ближайшие дни голову мне