Месть в три хода

Ив Беар говорил по‑английски почти без акцента.

– Странно, что Игорь решил оставить нас наедине, – заметил он, потягивая через соломинку "Голубую луну". – Вы его об этом попросили?

Я предпочла менее крепкий напиток, и удовольствовалась коктейлем "Французский поцелуй" – коллекционным брютом с добавлением малинового пюре.

С улицы мы перебрались в гостиную, где, благодаря кондиционеру, царила приятная прохлада.

– Вряд ли ему интересно слушать разговоры о литературе.

– Ах да, он упоминал, что вы пишите книги. Кажется, детективы?

Я кивнула.

– Неужели вы пришли сюда ради литературных дискуссий?

– Разумеется, нет. Я мечтала увидеть великого Ива Беара, создателя "Бесконечного падения".

– Вы не похожи на обычную поклонницу.

– Почему?

– Они смотрят на меня с обожанием, а вы…

– С неподдельным интересом, – подсказала я.

– Нечто в этом роде. Именно так энтомолог изучает незнакомое ему насекомое.

– А вам бы хотелось, чтобы в моем взгляде читалось обожание? Оно вам еще не наскучило?

– Это зависит от глаз, которые на меня смотрят. Обожающий взгляд красивой женщины заставляет сердце мужчины биться сильнее.

– Я полагала, что ваше сердце уже занято. Вчера, катаясь на яхте со своим другом, я случайно увидела вашу "Итаку". Вы целовались на корме с весьма фигуристой блондинкой. Она тоже ваша поклонница?

– Не в том смысле, как вы думаете. До нашей встречи она понятия не имела ни обо мне, ни о моей книге.

– Интересно, как это ей удалось. Неужто ваша подружка провела последние несколько лет в камере одиночного заключения? Или она принципиально не читает газеты и не смотрит телевизор?

– Хелена полька. Польская аристократка. К сожалению, на польский язык "Бесконечное падение" пока не переведено.

– Тогда понятно. Если не секрет, как вы познакомились?

– Весьма необычно. Вчера утром Хелена попыталась перебежать дорогу прямо перед моей машиной.

– И вы ее сбили? – догадалась я.

Похоже, за годы супружеской жизни Аглая не утратила былой сноровки.

Беар кивнул.

– Я ничего не мог поделать – она появилась так неожиданно. К счастью, все обошлось – я лишь вскользь задел ее крылом. Хелена упала, и вначале я страшно испугался, но потом выяснилось, что все в порядке. Другая на ее месте непременно раскрутила бы меня на кругленькую сумму – некоторые люди ради этого специально бросаются под дорогие машины, но Хелена проявила благородство. Она заявила, что сама виновата в случившемся и предложила позабыть об инциденте. В качестве компенсации я предложил путешествие на яхте вдоль Французской Ривьеры.

Я бросила взгляд на слегка приоткрытую дверь. Мне показалось, что из‑за нее донесся еле слышный сдавленный звук, словно кто‑то тихо всхлипнул или приглушенно застонал.

– Значит, вы познакомились только вчера? Что ж, вы не теряете времени даром.

– Это Франция, – пожал плечами Ив. – Здесь все происходит быстро, особенно на Лазурном берегу. Встреча, секс, расставание, новая встреча. Люди коллекционируют любовные приключения, как марки или спичечные этикетки. Некоторые заносят имена сексуальных партнеров в специальные тетрадки, а через несколько лет, перечитывая старые записи даже не способны восстановить в памяти черты очередной Жоржетты, Ивонны или Сюзанны. Таков наш образ жизни.

– Похоже, ваша польская аристократка быстро переняла местные обычаи.

– Она особенная. Непохожая на других.

– Непохожая? Чем?

– Трудно сказать. С виду она кажется мягкой, вкрадчивой, кокетливой, но под этой оболочкой чувствуется нечто инфернальное, кипение подавленных страстей, в любой момент готовое выплеснуться наружу расплавленной лавой.

– Сразу заметно, что это говорит писатель, – рассмеялась я.

– Издержки профессии, – Ив покаянно развел руками. – Но типаж, действительно, на редкость любопытный. Не исключено, что сегодня я раскрою эту загадку.

– Вы снова встречаетесь с Хеленой?

Беар кивнул.

– Этой ночью.

Я снова уловила легкий шорох, донесшийся из‑за двери. Что ж, подслушивание – излюбленное занятие слуг. Или это Игорь? Хотя нет, он же уехал. Вряд ли он вернулся чтобы подслушать нас с Ивом разговор. Или он опасается, что я составлю ему конкуренцию?

– Неужели вас так тянет к инфернальному? Я бы на вашем месте держалась от подобных дамочек подальше, иначе их расплавленная лава, как вы выражаетесь, может выплеснуться в самый неподходящий момент и здорово обжечь.

Писатель расхохотался и шутливо погрозил мне пальцем.

– А ведь вы ревнуете!

– Возможно, – соврала я, не желая его разочаровывать. – И все‑таки не стоит вам связываться с этой полькой.

– А я и не собираюсь с ней связываться. Я изучу содержимое этой шкатулки, внесу в записную книжку аристократическое польское имя и через несколько лет, перелистывая страницы дневника, с улыбкой вспомню белизну пышных бедер Хелены на антрацитовой крышке рояля.

– На крышке рояля? – удивилась я. – Немного неудобно, вы не находите?

– Зато необычно и возбуждающе. Я ведь, все‑таки, писатель.

– Без сомнения, это аргумент, – согласилась я.

* * *

Пару часов спустя Анже с каменным выражением лица проводил меня к калитке и нарочито громко захлопнул ее за моей спиной.

Включив в "ситроене" кондиционер, я прикрыла дверцу и минут пять стояла снаружи, ожидая, пока раскаленное солнцем нутро автомобиля перестанет напоминать чрево бронзового быка, в котором сицилийский тиран Фаларид живьем сжигал несимпатичных ему личностей.

Мысль о том, что Николай Сугавов вполне может наблюдать за мной из засады на склоне холма, пришла в голову совершенно неожиданно и слегка меня обеспокоила. Если Гав донесет Аглае, что Беару нанесла визит некая молодая шатенка, ничего страшного не произойдет. Но ведь он может дать ей детальное описание моей внешности и номер "ситроена", а то и сфотографировать меня. В таком случае мне предстоит весьма неприятное объяснение.

"Ладно, как‑нибудь выкручусь, – решила я. – Терять все равно нечего, так почему бы не посмотреть, сидит ли Гав в засаде? Только аккуратно, чтобы он не сообразил, что я его вычислила."

Забравшись в охладившийся автомобиль, я достала карту Лазурного берега и отыскала место, где я нахожусь, прикидывая, как обмануть Николая. Если Гав следит за мной, и я поеду наверх, это его насторожит: выезда на шоссе там нет – лишь подъездные пути к виллам, так что делать мне там, вроде бы, нечего. К сожалению, другого способа подобраться к убежищу сыщика не было. Путь был один – наверх.

Попетляв по серпантину, я остановила машину в подходящем для наблюдения месте, достала бинокль и, подрегулировав его, стала изучать склон через лобовое стекло.

Ударившие в глаза солнечные блики чуть не ослепили меня. Зажмурившись, я сообразила, что свет отражается от линз другого оптического прибора. Бывший любовник Аглаи смотрел на меня! Оставалось лишь надеяться, что он не разглядит бинокль в моих руках: я специально поставила "ситроен" таким образом, чтобы солнце светило сзади, и я находилась в тени.

Снова наведя окуляры на нужное место, я разглядела, наконец, Николая Сугавова. Выяснить, похож ли он на сыщика Гава из книг Аглаи, мне так и не удалось – детектив сидел на корточках, полускрытый за кустами, а его лицо заслоняли руки, держащие подзорную трубу. Я разглядела лишь черные коротко постриженные волосы и контуры квадратного, резко очерченного подбородка, в центре которого располагалась не гармонирующая с ним по‑детски круглая ямочка.

Хоть бы Гав не понял, что я его высматривала. Если он донесет об этом Аглае, я окажусь в весьма щекотливом положении. Не выдав Пьера, будет невозможно объяснить, как я догадалась, что кто‑то следит за виллой "Сирена". Врать я не любила, выяснять отношения – тоже, а, зная характер Аглаи, я не сомневалась, что она мне устроит ту еще головомойку.