Над пропастью во ржи

меня
дрожал просто ужас до чего.

- Ай-ай-ай, какие гадкие слова! Вот я сейчас намажу тебе язык мылом!

- Было дело?

- Это профессиональная тайна, братец мой!

Дальше я что-то не очень помню. Знаю только, что я вскочил с постели,
как будто мне понадобилось кое-куда, и вдруг ударил его со всей силы,
прямо по зубной щетке, чтобы она разодрала его подлую глотку. Только не
попал. Промахнулся. Стукнул его по голове, и все. Наверно, ему было
больно, но не так, как мне хотелось. Я бы его мог ударить больнее, но бил
я правой рукой. А я ее как следует не могу сжать. Помните, я вам говорил,
как я разбил эту руку.

Но тут я очутился на полу, а он сидел на мне красный как рак.
Понимаете, уперся коленями мне в грудь, а весил он целую тонну. Руки мне
зажал, чтоб я его не ударил. Убил бы я его, подлеца.

- Ты что, спятил? - повторяет, а морда у него все краснее и краснее,
у болвана.

- Пусти, дурак! - говорю. Я чуть не ревел, честное слово. - Уйди от
меня, сволочь поганая, слышишь?

А он не отпускает. Держит мои руки, а я его обзываю сукиным сыном и
всякими словами часов десять подряд. Я даже не помню, что ему говорил. Я
ему сказал, что он воображает, будто он может путаться с кем ему угодно. Я
ему сказал, что ему безразлично, переставляет девчонка шашки или нет, и
вообще ему все безразлично, потому что он идиот и кретин. Он ненавидел,
когда его обзывали кретином. Все кретины ненавидят, когда их называют
кретинами.

- Ну-ка замолчи, Холден! - говорит, а рожа у самого глупая,
красная. - Замолчи, слышишь!

- Ты даже не знаешь, как ее зовут - Джин или Джейн, кретин
несчастный!

- Замолчи, Холден, тебе говорят, черт подери! - Я его таки вывел из
себя. - Замолчи, или я тебе так врежу!

- Сними с меня свои вонючие коленки, болван, идиот!

- Я тебя отпущу - только замолчи! Замолчишь?

Я ему не ответил.

Он опять сказал:

- Если отпущу, ты замолчишь?

- Да.

Он слез с меня, и я тоже встал. От его паршивых коленок у меня вся
грудь болела.

- Все равно ты кретин, слабоумный идиот, сукин сын! - говорю.

Тут он совсем взбесился. Тычет мне под нос свой толстый палец, кретин
этакий, грозит:

- Холден, в последний раз предупреждаю, если ты не заткнешь глотку, я
тебе так дам...

- А чего мне молчать? - спрашиваю, а сам уже ору на него: - В том-то
и беда с вами, кретинами. Вы и поговорить по-человечески не можете.
Кретина за сто миль видно: он даже поговорить не умеет...

Тут он развернулся по-настоящему, и я опять очутился на полу. Не
помню, потерял я сознание или нет, по-моему, нет. Человека очень трудно
нокаутировать - это только в кино легко. Но кровь у меня текла из носу
отчаянно. Когда я открыл глаза, дурак Стрэдлейтер стоял прямо надо мной. У
него в руках был умывальный прибор.

- Я же тебя предупреждал, - говорит. Видно, он здорово перепугался,
боялся, должно быть, что я разбил голову, когда грохнулся на пол. Жаль,
что я не разбился.

- Сам виноват, черт проклятый! - говорит. Ух, и перепугался