Вечеринка с продолжением

—Иди ко мне, — позвал Измайлов.

Интересно, что он говорит, когда манит в постель? Тоже: «Иди ко мне?» Разумеется, интрига создается словами, но не до такой же степени. Однако при виде Измайлова фривольные мысли о постели куда-то сгинули. Он был хмур и озабочен. Ну что ж, Николаич, не одной мне суждено прокалываться. Ты на меня орал, а я тебя пожалею.

—Был в больнице? — Да.

—И что сказал врач?

—Все нормально.

—Устал?

—С чего бы?

—Приготовить поесть?

—Не надо.

Так, поговорили. Не часто мне выпадало задумываться, стоит ли продолжать беседу, но пришлось.

—Полина, ты далеко собралась?

—Домой. Ты цедишь слова, будто у тебя челюсть сломана.

—Я просто ждал, что мне сегодня гипс снимут. Надоело.

—Ты и с доктором поделился своими ожиданиями?

—Само собой.

—И он предложил тебе подскочить в психушку?

—Почти.

—Ты каким-то образом выразил свое разочарование?

—Обычным, матерным, не сдержался.

—А он?

—Ответил. Мне до этого молокососа в белом халате расти и расти.

—Любопытно, есть еще на свете страна, где пациент с врачом переругнулись матом, досконально сразу друг друга поняли и разошлись без претензий, как ни в чем не бывало?

—Одной достаточно.

—Измайлов, давай я тебе неэротический массаж сделаю. Ты американские фильмы смотришь? Там все героини едины в порывах человеколюбия. Только узреют недовольного мужика, сразу хвать его за загривок и разминать, разминать. Через минуту и массажистка, и объект счастливы.

—Спасибо, Поля, в другой раз, — шарахнулся от меня опрометчиво приблизившийся Измайлов.

—Напрасно. Я давно мечтала проверить, по-настоящему помогает или это художественный прием.

—Больше ничего из американского кинематографа ко мне не приложимо?

—С гипсом исключительно из отечественного.

—Вот поэтому я и расстраиваюсь.

Он оттаял, можно было рывком переключаться на главное.

—Измайлов, прятала Нора Славу?

—Разумеется. Но ты зря сменила бодрящую тему. Я собирался подробно теоретически обсудить наши возможности, коим нога не помеха.

Он экзаменовал меня лукаво и откровенно. Какой ответ он сочтет правильным? «Бегом назад к бодрящей теме, она мне ближе, чем твое расследование». Или…

—Измайлов, людей все-таки убили.

—Мне хочется сказать тебе две вещи: «Приветствую твое равнодушие к теоретическим занятиям» и «Ты славная серьезная девочка». Выбери уж сама, что нравится.

У него со мной были те же проблемы, что и у меня с ним. Но я предпочла рисковать, а не предлагать ему на выбор версии. Впрочем, может быть, у него это профессиональное? Не стоит мне сейчас отвлекаться. Я легко похлопала его по руке:

—Похвастайтесь проведенной операцией, полковник.

—Борис просил передать тебе, что ты была на высоте. Закладывала меня Норе вдохновенно и убедительно.

—Я в восторге. Надеюсь, когда он играет роль друга человека, которого намерен посадить, у него получается не хуже моего.

—Лучше. Потому что убийцы, в отличие от прочих граждан, редко останавливаются на достигнутом. Их приходится останавливать разнообразными способами.

Измайлов не застревал в нравоучениях, я заметила. И теперь он принялся скупо и сжато рассказывать саму историю. Слава не порывался прыгать с балкона, а незатейливо вышел через дверь и направился к себе. Юрьев подхватил его под локоток и препроводил к Измайлову, после чего свистнул в окно Сергею.

—Все получилось по-соседски, — сказал Измайлов. — Этот бедолага до сих пор считает, что не потрать Нора столько времени на изобретение самых невероятных способов побега, он опередил бы моих ребят и комфортно переждал налет милиции дома.

—Значит, они с Норой меня не заподозрили? — уточнила я.

—Необходимо остаться для всех и каждого круглой отличницей даже через десять лет после окончания школы, да? — пригвоздил меня Измайлов. — Не волнуйся, никто в тебе не разочаровался.

Мне стало стыдно, будто он раздел меня и обнаружил не то белье. А на кого злиться? Либо всегда будь готова показать супербельишко, либо научись чувствовать себя неотразимой в любом. Первое дорого, второе глупо. Остается третье: не зевать, когда обнажают и тело, и душу. Отличный полковник мне попался, не распустишься.

—Это он убил компаньонов?

—Твой любимый Балков думает, что он.

—А ничей ты?

—Так уж и ничей?

Говоря это, он встал с дивана, опершись на мои колени. Ну почему я вечно пролетаю с чулками и мини-юбкой и напяливаю брюки? Измайлов вздохнул и пересел в кресло напротив.

—Отчего это мы больше не сидим рядом?

—Оттого, что порознь спокойнее.

—Не поняла.

—Все ты поняла. Мне здесь удобнее включать магнитофон.

—Музыкой будем наслаждаться?

—Полина, я хочу…

Голос хриплый, щеки бледные, на «хочу» споткнулся и замялся. Честное слово, не прикрывай он так явно веками взгляд, я бы возликовала. Не старайся, милый, на сей раз не объегоришь.

—Врубить Чайковского на полную громкость — предел твоих желаний.

—Ты невыносима.

—Еще как выносима. Более того, удобна своей нетребовательностью, пока нечего требовать.

—Учел. Но я хочу, чтобы ты послушала рассказ Ивнева. Там есть кое-что, касающееся известных тебе событий. Только одна просьба: будь сдержанной, что бы он ни нес.

Похоже, прослушивание предстояло трудное. Надо как-то реагировать на предупреждение? А вдруг Измайлов играет со мной? Это не полунамеки на грядущий секс, не изучение приблудившейся юродивой, это угроза. Однако я не из пугливых, полковник. Я храбрилась, но и предположить не могла, что наплел про меня Слава Ивнев.

Он сразу заявил, что никого не убивал. А дальше понеслось. Полина в открытую соблазняла Виктора, предлагая сделать из его однокомнатной и своей двухкомнатной приличную квартиру. Нет, Вера и Нора ни сном ни духом, потому что Полина притворяется клинической идиоткой, являясь на деле опытной кровожадной хищницей. Страдалец Витек не чаял отвязаться от липучки. С Верой чуть ли не у нее на глазах трахался, чтобы отстала. Бесполезно. Она его зазывала к себе и заставляла часами развлекать ее сына.

—И зачем ей это понадобилось?

Я различила неприязненный голос Балкова и прослезилась от благодарности.

—Маньячка, любила, — пояснил Слава.

—Сергей, — последовал оклик Измайлова.

Видимо, Балков подчинился, потому что после паузы Слава продолжил, сбавив тон. Он-де сам свечку не держал, но Виктор жаловался постоянно. Поговаривал о смене квартиры. Тут уж и Измайлов не выдержал:

—Вы начали с интимных подробностей жизни Артемьева, Ивнев. А я просил вас вводить нас в курс дела по порядку.

—Просто брат твердил, что Полина ревнива и может его пришибить.

—И что же так подогрело ее патологическую ревность?

—Он собирался признаться ей, что решил расписаться с Верой и сделать себе двухуровневую фатеру, им же только потолок пробить. Верка хоть и базарная баба, зато без хвоста. Вдруг Витек признался Полине?

—Кузен-то, пожалуй, зациклился на расширении, — вступил Балков.

—Почему нет, если женщины с жилплощадью на шее виснут?

—Ивнев, — вдруг сказал кто-то устало и медленно, — ты чем питаешься? Сам обдристался по уши, и еще в тебе осталось навалом?

Я вытянулась в струнку, пытаясь угадать говорившего. Нет, не угадать, а поверить, что это Борис Юрьев. Он же продолжал:

—Я приму на веру все, что угодно. Но не бросающуюся на задохлика Артемьева разведенную по собственной инициативе Полину.

—А что, только замужние и покинутые бросаются на мужиков?

—Нет, но я тебе фамилию мужа скажу, — ласково посулил Борис.

«Не надо», — хотелось завопить мне. Но Юрьев фамилию произнес. Раздался мужской присвист. Тишина.

—Это Витек все врал, — убежденно, почти фанатично затараторил Слава. — Он такой был, если что-то в руки сразу не плыло, мог и присочинить. Ой, а не ее муженек его заказал?

—Пачкаться бы не стал, — отрубил Борис.