Степень вины

– Ему хочется представить это как свидание, – прошептала Мария Пэйджиту.

Не отрывая взгляда от судьи, он слегка обернулся к ней.

– На это я укажу в своем протесте, – выдохнул он в ответ. – Этот парень сам себя прижмет к стене.

– Мистер Ренсом говорил что-нибудь? – спросила мисс Шарп.

Агилар энергично закивал:

– Я сказал ему, что очень люблю его книги. А он ответил мне, что ради такой вот похвалы он и продолжает писать. Мне было очень приятно, что я смог сказать ему это. – И застенчиво добавил: – Вы ведь знаете, я всего лишь посыльный официант. Я человек скромный.

Пэйджиту было ясно, что за этими невинными фразами – желание обвинения сделать человечески понятными Ренсома и Агилара. Он почувствовал, как напряглась сидевшая рядом Мария.

Марни Шарп помедлила, как бы готовясь к последнему удару:

– А вы не заметили, шторы были подняты или опущены?

– Подняты. Определенно открыты.

– А почему вы так уверены в этом?

Агилар опять заулыбался:

– Потому что я прекрасно помню, что из номера мистера Ренсома прекрасный вид на Беркли: я еще посмотрел в окно, поискал глазами дом моего двоюродного брата. – Обернувшись, он объяснил судье: – Мы с ним часто встречаемся. Я имею в виду моего двоюродного брата.

Кэролайн Мастерс кивнула. По выражению ее лица Пэйджит понял, что мужской шарм Агилара на нее не действует, и тут же прикинул, что может позволить себе в этом перекрестном допросе.

– До вашего ухода, – продолжала Шарп, – делал мистер Ренсом что-нибудь еще?

– Он подписал счет, конечно. – Агилар все еще улыбался. – Дал мне хорошие чаевые, похлопал по спине и подмигнул.

– Он подмигнул?

– Да. Как будто подтвердил мне, что счастлив. – Официант раскинул руки, как бы утверждая этим театральным жестом, что жизнь хороша, и так приятно, когда один человек понимает другого. – Ну, вы представляете – он наедине с красивой женщиной, и ему хорошо!

Стало заметней, как еще больше нахмурилась судья Мастерс. Она обратилась к Агилару:

– Может быть, он просто моргнул – что-то в глаз попало?

У Агилара был недоуменный вид, он не понимал: почему судья не оценила его похвальную способность радоваться за других.

– Нет, он подмигнул.

– Понимаю, – без всякого выражения произнесла Кэролайн Мастерс. – Продолжайте, мисс Шарп.

Шарп подошла к свидетелю с видом человека, которому предстоит нечто приятное, что Пэйджиту совсем не понравилось.

– Прежде чем вы ушли, – спокойно спросила она, – говорили ли мистер Ренсом или мисс Карелли что-нибудь еще?

Агилар кивнул:

– Да. Мисс Карелли говорила.

– Что же она сказала?

Агилар обернулся к Марии – было впечатление, что Шарп научила его этому, – и мягко проговорил:

– Она попросила повесить табличку "Просьба не беспокоить!".

Марни сделала паузу, чтобы до всех дошел смысл сказанного. И лишь когда первый слабый ропот прошел по залу, заговорила:

– Мисс Карелли сказала почему?

– Нет. – Он многозначительно покачал головой. – Если женщина хочет остаться наедине с мужчиной, я не спрашиваю почему.

Шарп кивнула, как будто он сказал нечто глубокомысленное. Обернулась к судье:

– Вопросов больше нет.

Та смотрела на Марию – глаза в глаза. Когда она отвела взгляд, Пэйджит прошептал:

– Это правда?

Мария, как загипнотизированная, продолжала смотреть на Кэролайн Мастерс.

– Да, – пробормотала она. – Это правда.

Пэйджит выслушал Джонни Мура, который, сидя в первом ряду и наклонившись вперед, шептал ему что-то, относящееся к Агилару. Пэйджит встал и направился к свидетелю.

– Доброе утро, – весело произнес он.

Агилар кивнул с выражением лица, какое бывает у доброжелательного и уверенного в себе работника сферы обслуживания, когда он общается с клиентом.

– Доброе утро, сэр.

– Было утро, – неожиданно спросил Пэйджит, – или день, когда вы пришли в номер Ренсома?

Агилар прищурился:

– Утро, мне кажется. Позднее утро.

– И в тот день вы работали с семи до пяти, верно?

– Я всегда в эту смену работаю.

– На нее приходятся завтрак, ленч и ранний обед, правильно?

– Да.

Пэйджит пытливо посмотрел на него:

– А у вас есть представление о том, сколько комнат вы в тот день посетили?

– Нет.

– Много?

Агилар наморщил лоб:

– Порядочно.

– Если я скажу, что мы просмотрели все счета с вашим именем и насчитали их сорок три, покажется вам это невероятным?

– Нет. Я был все время занят – такое количество вполне могло быть.

– Вы можете описать постояльцев других номеров, кроме номера мистера Ренсома, которых вы обслуживали в тот день?

– Нет. – Агилар помедлил. – Потом было много других. Я, знаете ли, об этом сразу сказал полиции.

– Но вы разговаривали и с моим помощником, Джонни Муром, два дня спустя. Так ведь?

– Я помню мистера Мура. Да.

– И вы, видимо, помните, что он задавал вам вопрос, который я только что задал: можете ли вы назвать еще кого-нибудь из тех, кого вы обслуживали в тот день?

– Помню. Да, задавал.

– И ответ был тот же самый – больше вы никого не напомнили.

Агилар скрестил руки на груди.

– Да, не запомнил. Эти были знаменитостями.

Пэйджит подошел к нему ближе, игнорируя последнее замечание.

– А вы не помните, – мягко спросил он, – у кого были опущены или подняты шторы?

У Агилара был уже несчастный вид.

– Нет, – пробормотал он. – Я помню только комнату мистера Ренсома.

Пэйджит сказал, как будто его внезапно озарило:

– Потому что вы вспомнили, как смотрели оттуда на Беркли.

Агилар подался вперед, как бы в стремлении ухватиться за подсказку Пэйджита.

– Верно!

– А у вас такая привычка – смотреть на Беркли? Вы всегда смотрите, когда есть возможность?

– Когда я вспоминаю о нем. – Агилар улыбнулся. – Из того дома, где я живу, вид не такой клевый.

Пэйджит улыбнулся в ответ.

– А вы случайно не вспомните, – любезно спросил он, – сколько комнат на десятом этаже и выше с видом на Беркли вы посетили в тот день?

Агилар уставился на него:

– Нет.

– Двенадцать комнат, – равнодушным голосом непререкаемого авторитета произнес Пэйджит. – И три номера люкс. Все с видом на Беркли. Реальные цифры, на ваш взгляд?

Агилар помолчал, уставившись на него обиженным, подозрительным взглядом.

– Может быть.

– У вас был ностальгический день, – заметил Пэйджит.

– Ваша Честь, – выкрикнула Шарп. – Вопрос неправомерен, не по существу.

– Неправомерен, – согласилась судья Мастерс. – Не по существу. Продолжайте, мистер Пэйджит.

Пэйджит отметил про себя, что вид у судьи не рассерженный.

– А вы твердо уверены, – спросил он Агилара, – что окна у мистера Ренсома не были зашторены?

– Да.

– Из-за того, что это одна из пятнадцати комнат с живописным видом на Беркли, в которых вы побывали?

– Нет, – возразил Агилар упрямым голосом. – Из-за мисс Карелли.

– Мисс Карелли, – протянул Пэйджит. – Похоже, она полностью завладела вашим воображением.

Последние три слова были сказаны крайне язвительно. Он заметил, что это не ускользнуло от внимания Кэролайн Мастерс: на ее лице появилась и тут же исчезла легкая улыбка. Но Агилар не уловил издевки.

– Да, – согласился он, – мне она запомнилась.

– А долго вы были в той комнате, мистер Агилар?

– Не могу вспомнить.

– Но вы же привыкли – войти и тут же выйти из комнаты?

– Да. Люди не любят, когда нарушают их уединение.

– И все, что вам нужно было сделать тогда, это поставить ведерко со льдом и два бокала, верно ведь?

– И чтобы мистер Ренсом подписал счет.

– Несложная работа, правильно?

– Можно так сказать.

– И то, что вы говорили мистеру Муру, что пробыли в номере примерно полторы минуты, сейчас у вас протеста не вызывает?

Агилар помолчал.

– Думаю, что так, – буркнул он наконец.