Степень вины

– Да, такой у него вес.

– И все это они делают довольно быстро, так ведь?

– Должны. Ведь предполагается, что жертва может оказаться живой.

Пэйджит помолчал, перевел взгляд с напряженно слушавшей Кэролайн Мастерс на Элизабет Шелтон.

– А не могло получиться так, – мягко спросил он, – что санитары нанесли царапины на ягодицы мистера Ренсома?

Какое-то мгновение женщина не отрываясь смотрела на него. Стояла тишина, потом она наконец кивнула. Казалось, это был не ответ на вопрос Пэйджита, а жест восхищения.

– Да. Не знаю, насколько это вероятно, но это возможно.

– И, честно говоря, ведь существование такой возможности делает несостоятельной гипотезу мисс Шарп, которую она вам предложила?

– Кстати, – доктор Шелтон заговорила тихо, адресуясь к одному Пэйджиту, – если Марк Ренсом оцарапал Марию Карелли, а санитары оцарапали Марка Ренсома, чья же кожа была под ногтями Марии Карелли?

Истина была столь бесспорна и высказана с такой искренностью, что Пэйджит почувствовал, как все результаты его стараний сведены на нет. И без гудения зала он знал, какой урон она нанесла ему. И был даже благодарен залу за эту реакцию, дававшую ему время на размышление.

Ударил молоток судьи Мастерс.

– Мистер Пэйджит, – осведомилась она. – У вас есть еще вопросы?

– Несколько, – небрежно бросил он. – Вы назвали две причины появления кожи под ногтями мисс Карелли. Первая: она царапала мистера Ренсома, что, как вы полагаете, произошло после его смерти, хотя могло быть и наоборот. Правильно?

– Да.

– И вы считаете, что, фабрикуя улики, мисс Карелли могла сама расцарапать себя.

– Да.

– А нет ли третьей причины?

Шелтон бросила на него осторожный взгляд:

– Например? Пэйджит прошел вперед.

– Мисс Карелли могла расцарапать себе бедро, защищаясь от изнасилования – стараясь не позволить стянуть с себя колготки.

Мисс Шелтон нахмурилась, опустив взгляд. Пэйджит почувствовал, что она вновь перебирает обстоятельства происшествия, но не для того, чтобы ответить на его вопрос, а для того, чтобы найти для себя честный выход. Наконец она подняла на него глаза и тихо сказала:

– Да, могло быть и так.

Пэйджит почувствовал, что камень упал с души.

– Спасибо, доктор, – отозвался он. – Это все, что я хотел узнать.

Она кивнула, слегка улыбнулась, и Пэйджит сел на свое место.

А Шарп была уже на ногах.

– Кое-что из сказанного вами, доктор Шелтон, наводит меня на размышления. Причина этого в том – я повторю сказанное, – что вопросы защиты возникли в результате предположения невероятного совпадения ошибок в разных тестах. Что вы думаете об этом?

С минуту та размышляла:

– Я и хотела сказать: оправдание мисс Карелли возможно лишь в случае, если выявится, что несколько тестов было проделано небрежно, были сделаны неверные выводы из некоторых посылок и все это к тому же совпало.

Шарп кивнула:

– В частности, это относится к тестам, которые не обнаружили кожу под ногтями мистера Ренсома.

– Да, – подтвердила мисс Шелтон и поправила себя: – Хотя нередки случаи, что кожу не находят.

Шарп нахмурилась, тон ее стал язвительным:

– И нужно, чтобы тесты не обнаружили следов сексуального возбуждения.

– Да.

– А на рунах мистера Ренсома не должно обнаружиться порохового нагара, хотя мисс Карелли заявила, что была борьба за пистолет.

– Да.

– А еще он должен отпрянуть назад в момент, когда она стреляла в него.

– Да.

– А мисс Карелли сама должна порвать свои колготки.

– Все это так.

– А если царапины мистеру Ренсому нанесли санитары, надо еще к тому же, чтобы вы ошиблись в определении времени, когда они были нанесены.

– И снова да.

Взгляд Шарп стал недоверчивым.

– Вы на самом деле ошиблись?

Мисс Шелтон склонила голову:

– Все же надеюсь, что нет.

– Как вы думаете, все эти подпорки спасут версию мисс Карелли?

Прежде чем ответить, эксперт долго смотрела в сторону Марии.

– С медицинской точки зрения все это неправдоподобно, – спокойно резюмировала она. – Неприятно об этом говорить, но я ей просто не доверяю.

3

Мария Карелли испытующе смотрела в лицо Карло.

Они сидела за угловым столиком в кафе "Маджестик" – в элегантном зале, оформленном в викторианском стиле, с вентиляторами под потолком и пианистом в глубине зала, играющим спокойную мелодию. Как она и ожидала, другие обедающие, узнав, обстреливали их взглядами. Но, несмотря на это, она пригласила Карло пообедать с ней, потому что больше, чем последние слова Элизабет Шелтон, ее душу взволновало то, как Карло пытался успокоить ее.

Мария не хотела его присутствия на суде. Но она не хотела и того, чтобы он почувствовал: его присутствие ей в тягость. Карло принял решение и сделал так, как хотел.

– Я не говорила тебе, – произнесла она наконец, – как важно было для меня видеть тебя в зале. Моя беда в том, что всегда полагалась только на себя, а кончилось тем, что меня обвинили в преступлении. – И добавила с легкой улыбкой: – Надо будет использовать эту фразу.

Она смотрела, как он пытается улыбнуться ей в ответ. Карло изо всех сил старался полюбить ту, которую совсем не знал, в том ее образе, который создавался усилиями Марни Шарп. Мария находила это трогательным и понимала, как это мучительно.

– У тебя все будет хорошо, – проговорил Карло. – Отец одолеет ее.

В этой фразе чувствовался подтекст – мальчику хотелось видеть в решительных действиях отца доказательство того, что он верит Марии. Но все, что могла сейчас Мария, – это сказать Карло, что она верит в Кристофера Пэйджита.

– То, что он делает, – просто чудо, – ответила она. – Случай трудный, как ты понимаешь.

Сын вопросительно посмотрел на нее:

– Что ты имеешь в виду?

Мария призвала на помощь всю свою выдержку. Ей проще было скрыть свои страдания, чем пытаться уберечь его от мучительного сочувствия.

– Есть вещи, которые я скрыла от полиции, – тихо вымолвила она. – У меня есть на то свои причины. И потому у Криса трудности – он догадывается об этом.

Мария с болью в душе наблюдала попытки Карло быть мужественным и взрослым и снова подумала о том, стоило ли привлекать Пэйджита в качестве адвоката.

Бесстрастным голосом мальчик спросил:

– А сейчас уже поздно рассказать ему об этом?

– Поздно. В силу некоторых обстоятельств… – Она замолкла на полуслове. – Раньше были одни причины, теперь – другие, не менее важные. Прошу тебя, Карло, отнесись к этому с пониманием.

Он медленно кивнул:

– О'кей.

Мария испытующе смотрела на него. Она не представляла, что ей будет так тяжело потерять доверие сына, что он так много значит для нее. Но, по крайней мере, он останется с тем из родителей, которым можно гордиться.

– Мне нужно, чтобы ты знал об одной вещи, – решилась она.

Кажется, он понял ее состояние.

– Ты моя мама, – ответил он. – И что бы ты ни сочла нужным сказать мне, я всегда выслушаю.

Мария инстинктивно избегала употребления слова "нужно" применительно к себе. Но лучше, если Карло будет думать, что она нуждается в нем. Она прикрыла его руку своей.

– Речь идет о кассете. На ней запись моего разговора с психиатром. Она была у Марка Ренсома.

Карло еще не научился выдержке Пэйджита. Тревога и смятение промелькнули на его лице, прежде чем он овладел собой.

– Окружной прокурор знает? – спросил он.

– Да. Они думают, что из-за этой кассеты я и убила его. Завтра или послезавтра будет перерыв в заседании. Для закрытого совещания – твой отец не хочет, чтобы эта кассета фигурировала как улика.

– Значит, отец все же знал.

– Теперь знает. Но только потому, что они разыскали ее. – Мария старалась говорить ровным голосом. Не показывай ему, повторяла она себе, как тебе трудно и как ты боишься того, что может сделать Марни Шарп.