Правосудие Бешеного

Савелий взял одну из папок из портфеля Малютина и, договорившись с Богомоловым о встрече, поехал к нему. Был поздний вечер, генерал все еще работал, когда к нему в кабинет зашел Говорков. Под мышкой Савелий держал папку.

— Садись, Савушка, попей чайку, я сейчас освобожусь… — Константин Иванович что-то быстро писал, время от времени заглядывая в свой рабочий блокнот.

Наконец он оторвался от писанины, со вздохом облегчения отодвинул бумаги от себя и, встав из-за своего рабочего стола, переместился в кресло напротив Савелия.

— Ну, что там у тебя? — Генерал пытался говорить бодро, но его выдавали усталые глаза, которые даже слезились, и резко проступившие на лице морщины.

— Опять что-то на Джанашвили выкопал? Или все Велихова мечтаешь достать?

Говоркову даже стало немного жаль своего «крестного», но ему крайне необходимо было прояснить одну ситуацию, и как можно скорее, от этого зависело слишком многое.

— Константин Иванович, что вы думаете о смерти Малютина? — ответил Савелий вопросом на вопрос.

— А, и ты, стало быть, сомневаешься в том, что официально сообщили?

— Да, я считаю, что Сергею Петровичу помогли умереть. Вернее сказать, заставили.

— Говори проще — убили…

— Да, убили! Я знаю способ, как это проверить.

— Если ты хочешь попросить об эксгумации, то лучше не стоит. По правде говоря, мы смогли негласно подключить своих спецов-медиков к осмотру тела. Так вот, Савелий, они ни-че-го не обнаружили. Ничего, что указывало бы на другую причину смерти, кроме инфаркта. Хотя, конечно, сейчас есть такая химия, что убивает без следов… — Богомолов устало вздохнул. — Выпил, скажем, человек стакан сока — и у него кровоизлияние в мозг. А препарат, который ему насыпали в стакан, в крови за считанные минуты разлагается до состояния, при котором его нельзя установить… Идеальное убийство!

— Нет, Константин Иванович, я хотел предложить другой способ, без осмотра тела. Есть путь установить сам факт убийства и, может быть, даже тех, кто его заказал. Во-первых, в «Кремлевке» исчезла больничная карта Малютина. Конечно, эта пропажа сама по себе еще ничего не доказывает, но косвенно работает на мою версию. А во-вторых… Вот… — Савелий положил перед Богомоловым папку, — эту и еще с десяток ей подобных мне перед своей смертью передал на хранение Сергей Петрович. Там копии самых громких дел, которые он расследовал в последний свой год в Генпрокуратуре. Если хоть одного оригинала этих папок в прокуратуре не окажется, значит, логично заключить, что Малютина убили, чтобы прикрыть эту пропажу. Ведь после его смерти не у кого будет спросить, куда делся тот или иной документ. А по фамилиям подследственных можно без труда определить, кто был заинтересован, чтобы документы с их фамилиями исчезли.

— Ну, Савелий, ты и накрутил!.. — По тону генерала трудно было судить, восхищен он или недоволен.

Богомолов подтянул папку к себе и раскрыл ее. Мельком пробежав глазами первую страницу, генерал приподнял в удивлении бровь и принялся читать дальше. Страницы быстро замелькали под его пальцами, а лицо становилось все мрачнее и мрачнее. Закончив чтение, Богомолов аккуратно положил папку, закрыл и с явной опаской отодвинул от себя прочь, осторожно так, словно боясь, что она может взорваться.

— Ты хоть понимаешь, дурья ты башка, ЧТО ты таскаешь ко мне в кабинет у себя под мышкой?

— Конечно, батя.

— Ты мне сюда атомную бомбу приволок! Ты что, всерьез думаешь, что я помогу тебе организовать проверочку в Генпрокуратуре: вот, товарищи, у меня тут дело одно завалялось на заместителя руководителя администрации Президента, нет ли у вас точно такого же — может, вы потеряли ненароком?.. — Он поднялся и стал взволнованно ходить по кабинету из угла в угол. — Да ты знаешь, как с ним считается Президент? Да меня немедленно арестуют и не посмотрят на мои седины, генеральские погоны и выслугу лет! Нет, Савелий, твой способ не то что нехорош, он самоубийственно нехорош. А записываться в самоубийцы что-то совсем не хочется! И тебе не позволю!

— Но, Константин Иванович, разве мы…

— Как ты не поймешь, Савушка, я же военный человек, мне что приказали, то я и обязан исполнять!

— Понятно… — взмахнул рукой Говорков.

— Ничего тебе не понятно, крестник! Не пришло время эти документы со дна поднимать, ты понял? Убери ты от меня эту папку и больше с ней на мои глаза не показывайся.

— Ладно, товарищ генерал, мне все теперь ясно.

— Что тебе ясно?

— Вы — человек военный. А я — человек штатский. Значит, мне в эти игры и играть. Поможете — спасибо. Нет — сам справлюсь, — решительно заявил Савелий.

— Ну вот, сразу на принцип пошел! Я ж не к тому, что отказываюсь тебе помогать и от твоей помощи отбиваюсь, даже наоборот. Ноты же мне предложил провести официальное расследование, а этого в данной ситуации делать нельзя. В то же время мы, как шпионы, в Генпрокуратуру на цыпочках тоже не имеем права соваться — а ну как попадемся? Все наши добрые дела тогда коту под хвост. — Куда пропала усталость? Генерал вновь был собран и деловит. — Вот о чем я тебе долблю! Ты что, думаешь, Богомолов струсил? Или и того проще: за кресло свое высокое держится? Да если бы мне предложили этот пост оставить, но тех людей, которые в этих папочках Малютина, в суд привести — я бы ни на минуту не задумывался. Согласился бы с радостью! — В голосе генерала слышалась неприкрытая обида.

— Простите, батя…

— Прощаю, чего уж там. А тебе лучше с Джанашвили все-таки начать. Небось в тех-то папочках он присутствует?

— По полной программе!

— Вот и дави на него, а он за собой, глядишь, и остальных подонков потянет…

И Говорков решил для себя окончательно, что раз так жизнь распорядилась и в его руках оказались документы, которых все боятся и бегут от них как черт от ладана, то он сам свершит правосудие над преступниками. Он будет вести его не по официальным законам, а по законам своей совести и чести.

Теперь, когда Говорков все для себя решил, у него развязались руки, и Савелий принялся обдумывать, с чего начнет…

XVII. Сходка

После публикации статьи, написанной с использованием материалов Сергея Петровича Малютина, Александр Бернштейн взлетел на новую вершину славы. Его часто начали приглашать в качестве эксперта по «политическому криминалу» (этот термин придумал сам Александр) на разные телепередачи, «круглые столы» и симпозиумы. Несколько раз Бернштейн даже съездил за границу, где читал лекции о политическом криминале в американских и немецких университетах.

Сейчас Александр готовил очередной сенсационный материал. Его шефы из отдела тайных операций ФСБ обещали ему подкинуть кое-что «интересненькое» из нужных ему документов.

Как всегда в Таких случаях, Бернштейн лично не встречался с сотрудником спецслужбы, а приезжал в указанное ему по телефону место и забирал из тайника подготовленную для него «закладку». Обычно она была завернута в грязную примасленную газету или выглядела как пакет с мусором.

Обещанных «остреньких» материалов Александр ждал долго и с большим нетерпением. И вот сегодня в конце рабочего дня, когда он уже собирался домой, ему позвонили, сказали условную фразу и назвали место «закладки». Он хорошо помнил его, один раз уже брал там материалы.

Бернштейн подъехал к законсервированной стройке и уверенно подрулил к месту очередной «закладки». Он вышел из своей новенькой сверкающей иномарки и, перепрыгивая через кучи строительного мусора, направился к остову какого-то не то недостроенного, не то уже развалившегося сооружения. У косо стоящего столба с толстым, провисшим почти до самой земли электрокабелем был установлен электрораспределительный металлический шкаф. Несмотря на то что дверца его была приоткрыта, Александр приложил немало усилий, чтобы пошире раскрыть ее.

Издав противный скрип, проржавевшая дверца шкафа раскрылась, и он увидел между двух медных шин главного рубильника небольшой сверток. Он, как и обычно, напоминал завернутую в старую газету жирную селедку.