Правосудие Бешеного

— Я же в охране Нуги работаю… Бешеный переглянулся с Ростовским.

— Тебе известно, за что?

— Откуда? Я ж исполнитель! Паленый ответил неуверенно, и потому Ростовский недовольно нахмурился:

— Ты что, врать мне вздумал?

— Что ты, братан? Просто слышал кое-что, но точно не знаю…

— Говори, что слышал!

— Будто бы он, — Паленый кивнул в сторону Бешеного, — троих наших положил…

Ростовский вопросительно взглянул на Савелия, и Бешеный чуть заметно пожал плечами, словно говоря: так получилось…

— Тебе он еще нужен? — спросил Ростовский.

— Нет…

Ростовский взглянул на Паленого:

— И что с тобой делать?

— Отпусти, братан! Ты же знаешь меня как облупленного, не сдам я тебя…

— А что делать будешь?

— Приду к Бахрушину…

— Бахрушин? — переспросил Ростовский.

— Ну, начальник охраны… и скажу, что ему лучше оставить в покое этого парня, — кивнул он в сторону Савелия, — и поясню почему…

— И почему?

— А что тылы у него четко прикрыты… — Паленый поморщился от боли в раненом плече. — Даже пояснять не буду, сам все поймет…

— Ладно, шагай и смотри… — Ростовский сказал спокойно, без угрозы.

— Бля буду, братан! Сам себе глаз выколю, если захочу косо посмотреть на тебя или твоего брата…

— Ладно, иди… — Когда Паленый, не очень веря в свое спасение, торопливо удалился прочь, Ростовский, не без брезгливости взглянув на трупы, с восхищением сказал: — А ты тоже ничего здесь их настругал, что будем с ними делать? Почистим или как?

— У тебя автоспецы есть?

— Костик! — не раздумывая ни секунды, ответил Ростовский. — А что?

— Пусть посмотрит моего «жигуленка»! — Говорков кивнул на свою машину,

— Костик, взгляни-ка…

— А остальные пусть со своими пальчиками поработают, а я позвоню, — чуть подумав, ответил Савелий.

— Понял! — Ростовский подошел к своей команде и сказал: — Братва, кто попал в мясо, протрите стволы и бросьте здесь!

Бешеный отошел в сторону, достал из кармана мобильный телефон и набрал номер Богомолова. К счастью, тот сразу отозвался:

— Слушаю, Богомолов!

— Константин Иванович, здравствуйте, это…

— Узнал! — нетерпеливо прервал генерал, чувствовалось, что он чем-то занят. — Что-то срочное?

— Очень!

—Говори!

— На меня напали!

— Кто?

— Люди Джанашвили…

— Минуту…

Савелии слышал, как Богомолов извинился перед кем-то и попросил оставить его одного.

— Продолжай, крестник. Трупов много?

— Десятка полтора…

— Понятно, «чистильщики» нужны? — вздохнул генерал.

— Желательны…

— Надеюсь, структуры пока не вмешались?

— Пока нет. — Акцентировав слово «пока», Савелий дал понять, что времени в обрез.

— Говори где и ко мне!

Назвав место происшествия, Савелий вернулся к Ростовскому.

— Как с моей машиной, сможет ехать?

— Еще как! — отозвался умелец Ростовского. — Летать может…

— В таком случае двигаем потихоньку отсюда! — сказал Бешеный.

Все направились к «Линкольну». Они с Ростовским чуть приотстали, и по дороге Ростовский озабоченно сказал:

— Слушай, братишка, зная тебя, уверен, что ты откажешься, и все-таки, может, стоит приставить к тебе пару смышленых ребятишек? Лысый Нуга на все может пойти: у него сил достаточно! И чем ты ему насолил?

— Да нет, Андрюша, все нормально: если что — позвоню…

— А что с этими тремя, правда замочил?

— И еще бы не раз замочил! — зло подтвердил Савелий и, не вдаваясь в лишние подробности, поведал печальную историю с изнасилованием домработницы Малютина.

— Вот беспредельщики! — презрительно сплюнул Ростовский. — Значит, Паленый был прав, говоря, что ты замочил Сему, Кишку и Толика-Комода… Ладно, держись, братишка! — Они обнялись на прощанье и уселись в свои машины…

Савелий выехал на Кольцевую и направился на Лубянку. Въезжая в Москву, он видел, как мимо него промчались две машины со знакомыми номерами ФСБ.

«Как всегда, „сантехники“ вовремя…» — улыбнулся про себя он.

Богомолов ждал его, и потому его сразу пригласили в кабинет.

— Ну, рассказывай! — недовольным тоном предложил Константин Иванович.

Однако, услышав рассказ, генерал несколько минут качал головой и вдруг предложил то, что с час назад уже предлагал Андрей Ростовский:

— Может, стоит прикрывать тебя, пока ты занимаешься Джанашвили?

— Зачем подвергать опасности ваших людей? Да и одному легче работать… Вы же знаете, что я — волк-одиночка!

— Пойми, я не хочу тебя потерять!

— Хлопотно все это! — отшутился своей вечной фразой Савелии и улыбнулся.

— Вечно ты со своими шутками… Все-таки советую: подумай и не отказывайся, крестник! Обещаешь?

— Договорились! — согласился Бешеный лишь для того, чтобы успокоить Богомолова…

После всего, что с ним произошло, Сергей Петрович Малютин не мог дальше находиться на своем посту. Он постоянно корил себя за упрямство:

«Я мог бы быть преуспевающим адвокатом, отлично содержать семью благодаря своим профессиональным знаниям и радоваться жизни. А вместо этого я опозорен на всю страну, моя жена от боли не может ходить, а мои дети наверняка презирают меня за неспособность оградить семью от опасностей. Вот что со мной сделала эта так называемая российская политика! Будь она проклята вместе с теми, кто ею заправляет!»

Не слушая ничьих советов, Малютин подал начальству рапорт о своей отставке. Уговаривая себя, что сделал это без всякого сожаления, он начал готовиться к тому, чтобы передать все имеющиеся у него дела своему будущему преемнику.

Но, видимо, внутри у Сергея Петровича все-таки остался гореть маленький огонек профессионального самолюбия… Он прекрасно понимал, что после его ухода все уголовные дела, связанные с президентским окружением и остальными, облеченными высокой властью людьми, попадут под сукно или будут вовсе закрыты.

Он позвонил Савелию и попросил о встрече. Они снова увиделись в парке Лосиный Остров.

Говорков принял с пониманием известие об отставке Малютина. Единственное, о чем он жалел, что теперь с уходом следователя с работы у Джанашвили опять появится уверенность в своей силе и безнаказанности.

— Вот, возьмите… — произнес Малютин, протягивая пухлый портфель Говоркову.

— Что в нем?

— Копии наиболее важных уголовных дел.

Я только вам могу доверить эти. документы. Пусть они будут у вас. Может быть, когда-нибудь для них и придет время. Если хотите, попытайтесь их обнародовать. Только лучше этого не делать: в суд эти дела не пойдут, а преступники успеют замести следы, узнав, что о них уже известно Генпрокуратуре…

— Спасибо за доверие, Сергей Петрович.

— Да ладно вам! Это все, что я еще могу сделать.

— Спасибо! — Савелий крепко ответил на рукопожатие.

— И прошу вас, будьте максимально осторожны! Вы можете остаться один на один с этим змеиным клубком…

— Мухтар постарается!

— Вот и хорошо…

Это были последние слова Малютина, которые Савелий от него услышал. Через два дня, не успев полностью сдать свои дела, Сергей Петрович неожиданно для всех, кто его знал, скоропостижно скончался в собственном кабинете.

Официально было объявлено, что Малютин умер прямо на рабочем месте от обширного инфаркта миокарда.

Случившееся с Малютиным не нравилось Савелию все больше и больше. Уж слишком много вопросов возникало в связи с его странной, столь скоропостижной кончиной. Все сходилось к тому, что следователя поспешили убрать именно до того момента, как он покинет свою должность.

«Видимо, кому-то удобно и выгодно прикрыть его смертью пропажу важных документов, — думал Савелий, — не удивлюсь, если мне скажут, что теперь в Генпрокуратуре кое-каких документов не могут найти… Если у Малютина в сейфе хранились дела, копии которых он предусмотрительно передал мне, и если теперь их нет и в помине — значит, мои предположения верны и смерть его наступила не от внезапно постигшей его болезни, — продолжал размышлять он, — а в силу его должностного положения и профессиональной принципиальности. Ну а элегантно умертвить человека у нас специалистов — как грязи! Хоть в ГРУ, хоть в той же ФСБ… Надо обсудить эту тему с Константином Ивановичей — может, ему с его верха виднее».