Черный Стрелок

– Но это же должностное нарушение… – пробормотал Серафим Иванович. – Я не имею права…

Курков шевельнул пальцем. Один из его спутников неторопливо поднялся, без замаха пихнул управляющего кулаком в лицо.

Голова Серафима Ивановича дернулась. Он бы упал вместе со стулом, но ударивший успел подхватить его за галстук, приподнял…

Серафим Иванович придушенно захрипел, задергался…

Выждав примерно минуту, Курков подал знак: отпусти – и управляющий плюхнулся обратно на стул.

Пока он кашлял и растирал шею, Курков внимательно за ним наблюдал.

– Подписывай, – строго произнес он, когда Вадчиков перестал перхать.

– Но я не имею права… – просипел Серафим Иванович.

– Вася, отрежь ему ухо, – сказал Курков. – Для начала.

Вася извлек из кармана опасную бритву, раскрыл ее элегантным взмахом…

Вадчиков глядел на него как завороженный. Он все еще не верил, что такое может происходить среди бела дня, с ним, в его кабинете…

Вася решительно ухватил ухо управляющего…

Серафим Иванович заверещал и забился, как заяц в капкане.

Он был храбрый мужик, но его храбрость располагалась в зоне финансовых авантюр и не распространялась на зону физического насилия.

– Я подпишу, подпишу! – взвизгнул он.

Спустя три минуты нужные подписи были поставлены. Рука Садчикова дрожала, но вряд ли суд счел бы подписи поддельными. Разве что за отдельное вознаграждение.

– Порядок, – сказал Курков в телефонную трубку. – Высылай нашего.

И своим:

– Забирайте этого – и пошли.

– Но я же все подписал! – попытался запротестовать Серафим Иванович.

– Пошли, пошли, – мускулистый Вася ухватил управляющего за загривок и придал Вадчикову поступательный импульс в направлении дверей, которые заботливо открыл второй боец.

– Оп-паньки! – Ленечка, оказавшийся в дверном проеме, поймал беднягу управляющего и аккуратно перепасовал его стоявшему справа Бессонову, который точным движением послал Садчикова на мягкий кожаный диван для посетителей.

– Какие, однако же, нынче нравы у финансистов, – заметил Бессонов, в упор глядя на замершего Куркова. – Хотите что-то сказать, уважаемый?

Курков хотел. Он многое хотел сказать, но воздержался, потому что по левую руку от Бессонова стоял Череп, а по правую – Сивый. И оба, по странному совпадению, держали в руках компактные, но очень впечатляющие для тех, кто понимает, устройства для бесшумной и беспламенной стрельбы.

– Кто вы такие? – процедил Курков, остро жалея, что в отличие от его парней на нем самом нет бронежилета. Даже простенький кевлар был бы очень кстати…

– Да так, чайку попить зашли, – весело произнес Бессонов, а Ленечка тем временем, аккуратно, чтобы не перекрыть сектора стрельбы Сивому и Черепу, приблизился к мускулистому Васе и избавил его от пары-тройки профессиональных орудий труда. Вася как человек опытный мгновенно распознал в четверке профессионалов, сопротивляться не пытался, а, получив соответствующую команду, покорно опустился на пол. Ленечка же переместился к его коллеге. Куркова обшмонали последним.

– Бумаги, бумаги у него заберите! – прохрипел оживший Вадчиков.

– Это непременно, – заверил Бессонов, и подписанные документы, провожаемые мрачным взглядом Куркова, оказались в бумагорезке и превратились в лапшу.

А Ленечка тем временем надевал на сурьинских «делопроизводителей» их же собственные наручники.

– На выход, уважаемые, на выход, – скомандовал Бессонов. – Вам тут делать нечего.

Проходя мимо Вадчикова, Курков остановился:

– А ты, сука… – начал он, но не закончил.

– Не надо хамить моим друзьям, – назидательно произнес Бессонов, встав над сбитым с ног Курковым и многозначительно поглаживая свой кулак.

Курков поднялся, одарил его мрачным взглядом.

Бессонов поощряюще улыбнулся: ну, давай, скажи еще что-нибудь…

Но Курков промолчал. Только сплюнул выбитый зуб на дорогой ковер.

На пути к выходу его больше никто не обижал. Но замначальника сурьинской «безопасности» все равно опечалился еще больше. Потому что на глаза ему попалась парочка банковских охранников-«рыбников», аккуратно спеленутых и уложенных личиками в паркет.

А увидев входящего в вестибюль Шелехова, Курков и вовсе расстроился.

В довершение позора уже на площади Курков столкнулся с прибывшим «новым» управляющим, которому, естественно, пришлось со вступлением в права повременить.

– Ну суки, все! – злобно процедил уже в машине избавившийся от наручников Курков, первым делом отзвонивший непосредственному начальнику, получивший ударную порцию матюков и приказ ждать, пока прибудет штурмовая команда. – Скоро из вас говнище повыдавят! – посулил Курков, глядя на запертую железную дверь. – Коз-злы!!!

Шелехов Куркова не узнал. Спокойно проследовал мимо, в кабинет управляющего, набрал полученный от полковника номер…

– Подполковника Табидзе можно попросить? Я – Шелехов. Да, мы закончили. Спасибо.

Штурмовая команда прибыла ровно через семь минут, что свидетельствовало о высоких профессиональных качествах сурьинских «безопасников». И немедленно взялась за дело. То есть, не заморачиваясь такими мелочами, как звонки и просьбы отпереть, пустила в дело газовый резак. Резак был хороший, импортный, но дверь тоже хорошая. Так что закончить «вскрытие» сурьинцы не успели.

Ширгородский ОМОН прибыл на место действия позже сурьинцев, хотя ехать ему было ближе. Омоновцам, впрочем, и платили намного меньше. Зато они могли не стесняться: инструкции ими были получены самые свободные. Вплоть до немедленного применения.

Применять не пришлось. Сурьинцы безропотно сдались. Ввиду значительного численного преимущества противника.

– Ну вы совсем обнаглели, – заметил замначальника ГУВД Отари Табидзе, лично прибывший на место действия. – Среди бела дня банк ломать.

Куркову сказать было нечего. Действительно, борзость. И ни одной, даже самой паршивой бумажки в оправдание…

Пока его бойцов потрошили и протоколировали, замначальника вошел в банк (дверь ему, разумеется, открыли) и проследовал наверх.

– Я думал, ты постарше будешь, – сказал он, пожимая руку Шелехову.

– Буду, – пообещал Алеша. – По крайней мере, надеюсь, что буду.

Табидзе засмеялся.

– Договор с тобой подписывать? – спросил он.

– Нет, пока с ним, – Шелехов указал на Вадчикова. – Хотя вообще-то это имущество моей невесты.

– Это дочки Булкина? – проявил осведомленность замначальника ГУВД. – А я слыхал: она за Сурьина собралась замуж выходить. Начальнику моему вот даже приглашение на свадьбу прислали.

– Это не она собралась, а Сурьин, – возразил Алексей. – Но я надеюсь, он передумает.

– Ну-ну… – Табидзе поглядел на юношу с большим интересом. Решил: этот мальчик далеко пойдет. Если пуля не остановит.

Глава сорок четвертая

Разрушения, причиненные дому Хлебалова речным налетом, оказались не столь велики. За сутки все удалось привести в порядок. Зато под флагом «ситуации повышенной опасности» Юматову удалось уговорить перепуганную женщину-главврача детского санатория вывезти ее маленьких пациентов. Теперь в санатории размещались приехавшие из Кургана боевики. Не так уж много: всего полсотни. Зато в отличие от «рыбников», полноценные бойцы с настоящим боевым опытом, натасканные сопровождать караваны с продукцией Курганского через «горячие» территории и с ходу применять оружие.

Охрана особняка Хлебалова и всей прилегающей к нему территории была усилена. Реку тоже постоянно контролировали, так что возможность повторного налета исключалась начисто. Сам Хлебалов перемещался по городу в кортеже из трех одинаковых мерсов, причем даже он сам не знал, в каком именно поедет в следующий раз. Выходя из машины, никитский «князек» оказывался прикрыт четырьмя двухметровыми мордоворотами в брониках четвертого уровня… И все равно Хлебалову было страшно. Тучи сгущались. Полковник, на которого, по его распоряжению, повели охоту, оказался не мелкой сошкой, а вхожим в серьезные кабинеты. Хлебалову доносили, что видели его и у губернатора, и у представителя Президента. При этом все попытки добраться до шустрого эфэсбэшника оказались бесполезны. Тот, как киношный ниндзя, буквально растворялся в воздухе. В конце концов Хлебалов отменил распоряжение. Что толку убирать исполнителей, если машина уже закрутилась: в Курган вот-вот прибудет госкомиссия, все хлебаловские кредиторы, государственные и частные, немедленно заявили о своем желании получить долги, а те, кто был должен самому Хлебалову, платить категорически отказывались…