Ледяные страсти

А может, вообще за этим кроется какой-нибудь романтический бред? Решили себе устроить медовый месяц внеочередной. Или Светлана забеременела, и они уехали сделать аборт где-нибудь, где их не слишком хорошо знают, поэтому не будут трепаться приблизительно в таком духе: «Ты знаешь ту фигуристку Рудину? Рыженькая такая, улыбается все время. Сегодня у нас аборт делала».

А если наоборот? Решили родить вдали от посторонних глаз. Бред какой-то. Они же предохранялись. Он своими глазами видел пачку презервативов. Впрочем, у горячих парней не всегда хватает терпения презерватив надеть. И у Светланы с Алексеем могла случится досадная оплошность. И опять неувязочка. Девицам в спорте мозги тренеры промывают достаточно рано. С половым воспитанием тут все на уровне. Нет ничего более ужасного, чем декретный отпуск посреди карьеры. Поэтому каждая мало-мальски серьезная спортсменка прекрасно знает все способы контрацепции, в том числе и пожарные.

У Демидыча уже распухла голова от всяких версий. Пусть Денис обдумывает, решил он, мое дело зацепки искать. Но ни записных книжек, ни ежедневников, ни буклетов турагентств или авиакомпаний, ни альбомов с фотографиями, по которым тоже иногда можно кое-что просечь, в квартире не было. Фотографий не было вообще, более того – не было никаких документов, кредитных карточек, денег... такое впечатление, что Панов не собирался сюда возвращаться и все забрал заранее.

Для очистки совести Демидыч зашел в ванную. Обшарпанные стены с отваливающейся штукатуркой, подтекающий кран. Пара бутылочек с шампунями и упаковка геля для душа. Почему-то не было ни зубной пасты, ни зубных щеток? Что же они, зубы не чистили? Или выкинули старые, а новые собирались купить? Может быть, всегда носили щетку и пасту для зубов с собой? Вряд ли. Скорее всего, Панов предчувствовал, что ночью на катке все так обернется. Или точно знал.

У входной двери раздался какой-то шорох и скрип. «Похоже, не я один собрался в гости к Алексею, пока тот отсутствует». Демидыч встал у входной двери справа, зажав в руке тяжелую гантель, что валялась в прихожей. Неожиданное нападение даст ему преимущество. Конечно, если там не местный участковый скребется. За дверью в предбаннике кто-то тяжело дышал, сопел, но в то же время, казалось, что этот кто-то старается вести себя тихонечко. Замок никто не пытался вскрыть. У детектива мелькнула идея, что это может быть.

– Здравствуйте! Что вам угодно? – с апломбом произнес он, широко распахнув дверь.

– Мне ничего, я просто тут убираюся в прихожке, – засуетилась соседка, толстая тетка неопределенного возраста, который тактично называют «возрастом элегантности». Здесь элегантностью и не пахло, а коммунальное любопытство било фонтаном из ушей.

– Скажите, вы когда последний раз видели Алексея со Светланой? Меня хозяйка квартиры прислала проведать, как тут дела и вообще.

– Так вы племянник Ивановны? – расплылась в улыбке от предвкушения новой порции сплетен тетка.

– Можно сказать и так, – пресек ненужное ему направление беседы Демидыч. – Так когда вы ребят последний раз видели?

– Я, честно говоря, не помню... Понимаете, у молодых своя жизнь. Я же за ними не слежу. Да и живут они сами по себе, никогда по-соседски не зайдут поболтать, – откровенно привирала соседка. Было ясно, что каждую свободную секунду она проводит у чужой замочной скважины.

– Не знаете, что они со свадьбой надумали? Говорили, поженятся, другую жилплощадь искать станут?.. – Детектив справедливо решил, что именно личная жизнь соседей привлекала внимание местных бабок больше всего.

– Ой, не знаю. Но любили шибко друг друга, да. А то как же... Они каждый день такие тут охи да ахи разводили, и по несколько заходов, и так, и этак... Стеночки-то тут тоненькие, все слышно. Я нашего мальца днем всегда гулять выгоняю, чтобы не развращался раньше времени.

– А когда они приходят домой, не подскажете, мне бы поговорить...

– И не знаю даже. Они эта... все больше в ночь уходят, а утром назад. Только вот как ушли второго дня, тоже в ночь, так и не было с тех пор. Может, поехали куда, дело-то молодое, с приятелями завеялись... Тут бандюган какой-то крутился. – Бабка перешла на шепот. – Наглый страшно. Уж и не знаю, как он через эту... наружную дверь прошел. Звонит в нашу квартиру. Я открываю ему – он мне ни словечка, только зыркнул глазищами и это, убег. Вы им, жильцам своим, строго-настрого запретите, нам такие тут не нужны, у нас от таких приятелей потом из дому вещи пропадают...

– Что за бандюган-то? – разыграл недоумение Демидыч. – Харя такая квадратная, шея бычья, перстень на пальце?

– Не. Это братва, – козырнула пониманием бабка. – Как в «Бригаде», сериал смотрели небось. А тот был навроде уголовника или беспризорника – урка, в общем. Пальто длинное, морда худющая, немытая, а может, небритая, в полутьме-то не разобрать, молодой вроде, совсем пацанчик...

– И когда это?

– Недавно. А в какой день, не скажу, не помню. Помню, они, жильцы ваши, как раз в ночь ушли, а он тут как тут...

– Значит, так, – важным тоном сказал Демидыч. – Вас как по батюшке величать?

– Альбина Степановна я, – даже засмущалась тетка.

– Я вам сейчас запишу свой телефон. Это мобильный. Тетю беспокоить не нужно, волноваться ей ни к чему, а если тут опять что-нибудь подозрительное случится – звоните мне немедленно. Жильцы у нас хорошие, и платят исправно, но раз пошла такая пьянка: бандюганы ходят, высматривают, – надо быть на страже своих интересов. Звоните обязательно.

А бандюган-то, возможно, тот же, что обыскивал и поджигал квартиру в Теплом Стане.

Глава двадцать первая

Сплошная путаница

Как и предрекал дядюшка, дело о двойном убийстве на катке не сочли резонансным и не стали передавать ни городской прокуратуре, ни тем более Генеральной. И Денису предстояло общаться со следователем прокуратуры Северного округа Москвы Антоном Владимировичем Верещагиным.

Антон Владимирович был немногим старше Дениса, молодец-богатырь, косая сажень в плечах, кулаки килограммов по пять. Такому в спецподразделение бы, а не штаны за столом просиживать. Но манеры имел весьма обходительные.

– Мне импонирует, что вы пришли. Без адвоката. И не воспользовались своими, как говорят, обширными связями в Генпрокуратуре и МВД, – начал он, не побрезговав пожать Денису руку, хотя между следователями и главными подозреваемыми это вообще-то не принято. – Кроме того, мне известно, что вы юрист. Поэтому поговорим как понимающие люди.

Денис ничего не имел против.

– Сразу хочу предупредить, что вы по-прежнему первый в списке подозреваемых, – продолжил следователь.

– Но как понимающие люди, мы с вами знаем, что это временное явление. Вы просто не нашли еще более подходящего кандидата. И если будете искать...

– Мы ищем, – поморщился Верещагин, – но у меня лично гораздо меньше уверенности, чем у вас, что мы его найдем.

– Против меня есть прямые улики? – поинтересовался Денис. – Я ведь имею право об этом знать?

– Имеете, конечно. Главная проблема не в наличии или отсутствии улик, а в том, что нет никаких следов вашего «киллера». Перчатки, которые лежали рядом с оружием, абсолютно новые. То есть следы пороха на них есть, очевидно, ими трогали пистолет, но внутри: ни пота, ни частичек кожи, ни запаха – ничего. «Киллера», кроме вас и Артемовой, никто не видел. Описание она дала такое расплывчатое, что оно соответствует ровно половине мужского населения страны. Рудина и Панов пока не найдены и подтвердить ваши показания не могут. Опрос обслуживающего персонала тоже ничего не дал.

– Но в том, что Панов и Рудина на катке присутствовали, вы убедились?

– Убедились только в том, – качнул головой следователь, – что они были в раздевалке, но когда именно: во время перестрелки или за час до нее?

– Хорошо, вы проверили мою версию? Отыскали пули? Выяснили направление стрельбы?

– Разумеется. Вы расстреляли одну обойму, и все пули мы обнаружили. Ваш сотрудник стрелял четыре раза, и его пули также найдены. Направление стрельбы из двух пээмов, вашего и Онисимова, примерно совпадает. Все выстрелы были произведены приблизительно в то место, где потом были обнаружены перчатки и пистолет.