Казино «Бон Шанс»

Машину он предусмотрительно оставил за несколько кварталов до стандартной пятиэтажки, где было пристанище Ояра. Надо надеяться, что хозяева или новые жильцы там еще не появились, не то придется на ходу придумывать подходящую байку.

Обойдя вокруг дома и определив, куда должны выходить окна квартиры, Петр устроился во дворе на лавочке и закурил, внимательно наблюдая за стоявшими во дворе машинами, подъездом и окнами берлоги Юри. Кое-где жильцы уже зажгли свет, но окна той квартиры, которая его интересовала, оставались по-прежнему темными. Это вселяло надежду, что она пуста. Ну, нужно решаться — идти или нет? Не будешь же часами торчать здесь на ветру, высасывая сигарету за сигаретой и привлекая внимание прохожих?

Затоптав окурок, Петр взял в машине электрический фонарик со сменными цветными светофильтрами и направился к подъезду.

Лифта в доме не было. Поднявшись на четвертый этаж, он с минутку постоял, уравнивая чуть сбившееся дыхание и настороженно прислушиваясь к доносившимся звукам — на лестничную площадку выходили двери четырех квартир. Из-за одной слышался плач ребенка, из-за другой бодренький голос телевизионного комментатора. Но это все с одной стороны площадки, а с другой, за дверями обеих квартир, царила полная тишина.

Выждав еще немного, Меркулов подошел к двери квартиры Юри и снова прислушался. Тихо. Половичка у дверей нет, но это ничего — сегодня сухо и он не оставит следов мокрых подошв. А вот у дверей соседней квартиры половичок есть.

«Долго ты еще будешь тянуть? — спросил он сам себя. — Давай! Либо пан, либо пропал!»

Ключи, казалось, жгли ладонь, и он вставил первый в замок и повернул. Легкий щелчок: все в порядке, дубликат подошел и замок открылся. Теперь второй. Ключ вставлен, один поворот — и дверь потихонечку открылась сама, пахнув на него через щель застоялым воздухом нежилого помещения.

Толкнув ее кончиками пальцев, Петр осторожно шагнул за порог, неплотно прикрыл дверь — так, чтобы оставалась узкая полоска света с лестничной площадки, — и прижался спиной к стене: вдруг здесь кто-то притаился в темноте? Надо полагать, за дискеткой не зря идет охота? Тихо, ни шороха, ни скрипа, не ощущается запаха свежего табака и вообще, похоже, нет никаких признаков присутствия в квартире других людей, кроме него самого. Включив фонарь, Петр прикрыл стекло синим светофильтром и повел лучом вокруг — обрывки бумаг, пустая вешалка, затоптанный пол с отодранным линолеумом. Чуть сдвинувшись вправо, он направил луч в комнату, стараясь не светить в окно.

Никого. Вспоротый продавленный диван, сломанное перевернутое кресло, содранные обои, словно об них точила когти огромная кошка. И больше никакой мебели. Зато на окнах сохранились достаточно плотные занавески — они были полузадернуты, но закрывать их совсем Меркулов не стал: включать свет он не намеревался, достаточно и фонарика.

Так, теперь потихоньку на кухню. Здесь тоже пусто, только стоят две колченогие табуретки, и опять на полу вывороченный, выдранный линолеум. Наверное, тут хорошо пошуровали в поисках тайника, а он пришел уже далеко не первым, когда ярмарка уже закончилась и гости разошлись. Ну что же, все равно посмотрим: не пропустили ли они чего интересного?

Возвращаясь в прихожую, чтобы закрыть дверь, Петр обратил внимание, что здесь, как в прежних коммуналках, телефонный аппарат был установлен на стене. Он чуть приподнял трубку — как ни странно, в наушнике раздался долгий гудок.

Тихо притворив дверь и закрыв замки, Меркулов направился на кухню: его заинтересовало вентиляционное отверстие над плитой. Поставив один табурет на другой, он забрался на это шаткое сооружение, аккуратно снял декоративную решетку и запустил руку в узкую вентиляционную шахту, тщательно ощупывая ее стенки в поисках ввинченного шурупчика или гвоздика, к которому может быть привязана капроновая нить с пакетом на конце. Ничего! Или Ояр не решился доверить свои тайны вентиляционной шахте, или тут уже все обшарили чужие умелые руки и вытянули все, что там было. Но, скорее всего, там не было ничего.

Проверять пол и плинтуса не имело смысла — там и так старательно перепахано. Квартиру Юри обыскивали, причем обыскивали тщательно и, наверняка, не один раз. Посмотреть подоконник? Раньше Ояр любил такие места, но, видно, с возрастом его пристрастия изменились — подоконник тоже не дал ничего нового, хотя у Меркулова имелся изрядный опыт поиска скрытых вещей. В свое время ему пришлось научиться этому, так же, как и тому, чтобы самому надежно скрывать многое от чужих глаз и рук.

Он прощупал и простукал все двери, косяки и с тоской поглядел на бетонные стены со сбитым кафелем — искали тут старательно! Плюнув с досады, отправился в коридор: помнится, Ояр, разговаривая по телефону, любил черкать карандашиком по листу бумаги или по стене. Вдруг здесь что-то записано?

Действительно, рядом с аппаратом на замусоленной бечевке болтался огрызок карандаша. Подсвечивая фонарем, Петр приподнимал лоскуты оборванных обоев и внимательно разглядывал их. Нет, похоже, если что и было записано, то это оборвали и унесли, не оставив ему никаких шансов на удачу. Опытные люди действовали здесь спокойно и методично, не таясь, не то что он, при синем призрачном свете фонаря и сам, как призрак или тень, крадущаяся во мраке.

Внезапно его внимание привлекла странная, казавшаяся маленькой кляксой или каракулями то ли пентаграмма, то ли восточная скоропись. Что это? В молодые годы Ояр любил позабавиться непонятными рисункками и в особенности обожал скоропись китайских иероглифов — ведь они оба в те годы были китаистами. Ну-ка, чуть сдвинем синее стеклышко и посмотрим при нормальном свете. Да, на эту абракадабру никто и не обратил бы внимания. Никто из тех, кто не знал Юри с молодых лет!

Чем-то рисунок напоминал начало скорописи иероглифа «Чжень». Или это воспаленное воображение диктовало Петру, заставляя его принимать ничего не значащие каракули за желаемое? Да нет же, нет, действительно очень похоже!

Он осторожно оторвал кусочек обоев с рисунком Ояра и бережно спрятал в нагрудный карман рубашки — дома можно разглядеть получше. И настойчиво продолжил поиски рисунков и записей около телефонного аппарата. Однако больше ничего примечательного, вернее, вообще ничего не обнаружил. Нет, были какие-то черточки, углы, но это явно либо срывался карандаш, когда Юри что-то записывал, приложив листок бумаги к стене, либо просто баловался, ведя разговор и дурачась.

Итак, остается осмотреть комнату. В носу першило от запаха пыли — и когда только она успела собраться в таком количестве? Жутко хотелось курить и вообще бросить это занятие с поисками гипотетических тайников, отправиться домой и отдохнуть.

Неожиданно он услышал, как кто-то затоптался на лестничной площадке. Пришел сосед? Хорошо, если так, а если это еще один тайный визитер? Петр замер, стараясь даже не дышать: звукоизоляция здесь ни к черту!

Нет, сегодня ему явно не везло: в замке двери заскрежетал ключ и раздался щелчок, совсем так же, как он раздался, когда дверь отпирал сам Меркулов. Потом два поворота другого ключа — и дверь распахнули настежь. Кто-то грузно шагнул за порог и по-хозяйски повернул выключатель в прихожей. Свет тусклой лампочки показался Петру ярче летнего солнца.

Он тут же погасил фонарик и метнулся к двери комнаты, благо здесь практически не осталось мебели и нет риска наткнуться на что-то в полумраке. Но кто пришел? Впрочем, какая разница — ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Петра поймали здесь. Значит, придется прорываться, причем так, чтобы его не узнали. Прелестная получилась прогулка в берлогу Юри, ничего не скажешь.

Но сколько человек вошло? Похоже, всего один: он почему-то топтался в прихожей, и Меркулов ясно видел падавшую на пол его широкую, бесформенную тень. Что делать? Выскочить и неожиданно напасть первым? Фонарь достаточно тяжелый и им можно садануть неизвестного пришельца по черепу, оглушить — и за дверь. А если он минует комнату и пойдет на кухню, попробовать прокрасться на цыпочках и бесшумно уйти? Нет, не получится, будет слышен звук открываемых замков и хлопок двери.