Казино «Бон Шанс»

— Слишком много трупов — тоже нехорошо, — разливая по стаканам остатки водки, буркнул Молибога. — Всех ментов не купишь. А кроме них и контора Снегирева есть, там еще сложнее подмазывать оси, чтобы колесики в нужную сторону вертелись.

Вячеслав Михайлович молча взял стакан, выпил и жадно дососал до фильтра сигарету — по оставшейся от зоны неистребимой привычке, от которой он старался отучиться, но никак не получалось. Видно, въелась в кровь.

— Ладно, — наконец мрачно сказал он. — Уговорил, погодим. Кстати, Кореец, вроде бы, взял себе нового парня вместо Юри?

— Ну, парнем его назвать трудно, — почувствовав перемену в настроении шефа, немного оживился Алексей Петрович. — Полтинник скоро. Он не только ровесник Ояра, но дружок молодости.

— Любопытно. И что?

— Специалист высшего класса, не хуже покойного приятеля. На него, по моим сведениям, уже кое-кто обратил внимание, но о результатах пока говорить рано. Я пытался противодействовать: в казино ему наш человек подстроил провокацию, а потом подбросил ключ и брелок-фонарик.

— Какой ключ? — не понял Вячеслав Михайлович.

— Его заперли в подвале, — объяснил Молибога, — после того как один из охранников якобы узнал в нем сотрудника военной разведки. А в подвал подбросили ключ от двери и фонарик-брелок, чтобы не заблудился в темноте. Но он не сбежал.

Вячеслав Михайлович достал из бара вторую бутылку, открыл, налил в свой стакан, не предлагая помощнику, и залпом выпил. Отставив стакан, начал мерить шагами комнату отдыха, глядя себе под ноги, словно изучал узоры дорогого ковра, постеленного на полу. Молчание хозяина всегда угнетало Алексея Петровича: он никак не мог научиться угадывать, о чем думает Чума и какие решения созревают в его голове. Зачастую они поражали помощника полной алогичностью, но, как ни странно, столь же часто оказывались единственно верными.

— Так ты говоришь?.. — остановившись напротив Молибоги, протянул Вячеслав Михайлович и замолк, словно потеряв нить разговора. Но потом вдруг вскинул голову и без всякой связи с предыдущим сказал: — Может, нам тоже стоит к нему приглядеться? Ну, к этому специалисту, которого пригрел Пак? Вот что, поручи-ка ты это дело…

— Не нужно никому поручать деликатные вопросы, — немедленно откликнулся Алексей Петрович: не хватало еще столь серьезные нити отдавать в чужие и, вполне возможно, не такие умелые руки, как его. А, главное, лучше всегда самому быть на острие основного направления и иметь возможность манипулировать полученными данными и, следовательно, влиять на людей. Пусть в минимальной степени, но в свою пользу.

— Не нужно поручать, — повторил он. — Я сам им займусь.

Вячеслав Михайлович отошел к широкому окну и, чуть сдвинув штору, поглядел на несущийся внизу бесконечный поток машин. Как фантастические рыбы блестя под летящей с неба моросью выпуклыми, казавшимися покрытым отражающим свет фонарей лаком крышами, они текли и текли рекой цивилизации, словно олицетворяя собой раскинувшийся вокруг огромный город, в котором он страстно желал занять более высокое положение, чем имел сейчас.

Почему нет, чем он хуже других? И так уже сделано много шагов к заветной цели, и он сделает все, чтобы достичь ее, ни считаясь ни с чем! У него есть деньги, и их должно стать еще больше, а деньги дают неизмеримо огромную власть и даже могут помочь приобрести депутатскую неприкосновенность: купили же себе ее другие, не меньше его мотавшиеся по зонам и пересылкам?

Что такое Молибога, кроме как послушное орудие в его руках? Даже лучше, если он сам набивается лезть туда, где свободно можно сломать шею, как сломали ее Игорьку Соболеву. А уж на что тот был изворотлив! Алешка изворотлив еще более и пусть попробует, не стоит ему мешать проявлять инициативу: вползай к Паку змеей, проскальзывай мышью — лишь бы добился нужного результата!

— Хорошо, — вернувшись к столу, сказал Чума. — Не возражаю, занимайся сам. Но смотри!

— Вячеслав Михайлович! — обиженно вскинулся Молибога.

— Ладно, — отмахнулся шеф. — Наливай еще по чуть-чуть. Выпьем за успех нашего дела…

Весь день после посещения банка Паком и Снегиревым Жамин провел, как в дурмане — он машинально отвечал на телефонные звонки, не вникая в суть, ставил подписи под бумагами; не, чувствуя вкуса пищи, съел обед и едва дождался конца работы, чтобы наконец поехать домой, где его с тревогой ожидали члены семьи.

— Думаю, можно пока всем разъехаться, — прямо с порога объявил Виталий Евгеньевич и, пригласив с собой зятя, закрылся с ним для конфиденциального разговора.

Рассказав во всех подробностях о последних событиях, он выжидательно уставился на Игоря: что тот скажет? Эта неприглядная история заставила Жамина поверить в способности зятя прогнозировать ситуацию и верно оценивать ее перспективы.

— Сейчас нужно быть очень осторожным, — заметил Игорь. — Наверняка, они будут присматриваться и ждать любого ложного шага с твоей стороны, а коли дождутся — тогда конец.

— А если снова придут те? — Виталий Евгеньевич боязливо передернул жирными плечами. — И снова начнут принуждать? Если откажешься, что им стоит пустить пулю в лоб? Мало, что ли, банкиров схоронили? Пойми, — он прижал руки к груди, — не о себе, о вас всех думаю!

— Не придут, — убежденно ответил Игорь. — По крайней мере, в ближайшее время. Они тоже, надеюсь, не дураки и прекрасно понимают, что два раза подряд один и тот же финт не пройдет. Поэтому, думаю, как минимум полгода покоя тебе обеспечено. Но все равно будь настороже, а то бумажку какую специально подсунут или еще чего.

— Вот именно, еще чего! Не вчера я родился, — немного оживился Жамин.

Игорек-то, пожалуй, прав — не станут его беспокоить в ближайшее время, не дураки же они на самом-то деле?! А ему даже и полгода не нужно, дабы решить все дела. Хватит и пары месяцев. Сейчас важно проверить, пришли ли обещанные деньги на счет фирмы на Кипре, и, если они уже там, сниматься с места и помахать ручкой в иллюминатор самолета всем этим пакам, снегиревым и мужикам в долгополых пальто, которые таскают в карманах пистолеты с глушителями…

Утром его ждало новое, крайне неприятное известие — покончил с собой начальник смены инкассаторов Федюнин. Напившись водки, он пустил себе пулю в рот из служебного пистолета, а перед этим подрался с каким-то парнем и не то серьезно покалечил его, не то убил.

Сначала Виталий Евгеньевич не мог вымолвить ни слова от страха — одного из исполнителей акции с ложной инкассацией убили! Чего уж тут лицемерить, убрали Федора Ивановича — и концы в воду, а теперь остался он — Жамин! Не придут ли и за его жизнью, чтобы окончательно скрыть все там, куда никому уже не добраться?

Но по здравому размышлению он решил, что ему не зря велели ссылаться и сваливать все на Федюнина — видно, судьба бывшего милиционера уже была предопределена и его принесли в жертву, дабы сохранить более тяжелую фиругу: самого банкира. Однако тут же Виталий Евгеньевич снова поскучнел — уж коли так, то, следовательно, вновь рассчитывают воспользоваться услугами его, Виталия Евгеньевича? По расчетам зятя, это должно случиться не раньше чем через полгода, но кто знает этих друзей: есть ли в запасе шесть месяцев у Виталия Евгеньевича? В любом случае месяц-другой есть, а за шестьдесят дней толковый человек успеет многое. Бог вообще сотворил мир за неделю! Пусть он не Бог, однако просто обязан сотворить свой новый мир в самые сжатые сроки.

Вновь ожив, словно его сбрызнули живой водой, Жамин пробежался пальцами по клавишам селектора и, немного задержавшись на одной, решительно нажал ее.

— Я слушаю, Виталий Евгеньевич, — откликнулся приятный девичий голос.

— Людочка, зайдите ко мне, — приказал банкир и тут же дал распоряжение секретарше никого к нему не пускать и ни с кем не соединять, пока он будет работать с Людмилой Ивановной Цветковой над очень важными бумагами.

Встретив девушку у дверей кабинета, он тут же запер их на ключ и, проводив Людмилу к столу, усадил ее в кресло.