Ледяные страсти

Из неудержимого же словесного поноса Донбасса Николай выудил две значимые реплики:

«Донбасс. Тут у Султана, говорят, недавно четыреста штук сперли, и что? А ничего. Даже маслину в башку пока никому не закатали. Для них это не деньги.

Сева. А Султан – это кто?

Донбасс. Султан – это Султан. Он половину казино в Москве контролирует».

Снова всплыл Султан. Султана ограбили. А Панов встречался с бухгалтером Султана Гальбертом. И у Панова большие неприятности. Может, это и совпадение.

Но когда речь идет о таких деньгах, в совпадения не очень верится.

Красное дерево, коричневая кожа, барочная мебель, даже скучно описывать. Кабинет тянул тысяч на пятьдесят. Так, навскидку. Хозяин «Империала», Дмитрий Иванович Дьяков, как и положено человеку такого ранга, в таком заведении и в таком кабинете курил толстую вонючую сигару, лениво пожевывая ее мокрыми губами-оладьями. Лет Дмитрию Ивановичу было от тридцати до шестидесяти – на любой вкус.

Сигара была дорогая, перстни на указательном и среднем пальцах, которыми он ее зажимал, с изумрудом и темно-синим александритом, скорей всего, перекрывали стоимость заведения.

Дмитрий Иванович, опираясь локтями на важные бумаги, отчего они шуршали и мялись почем зря, изучал визитную карточку Дениса, время от времени поглядывая на ее обладателя, как бы сличая с оригиналом, словно там была его, Дениса, фотография.

Денис помалкивал. Пушкин тоже.

– Значит, охранное предприятие «Глория»... А это кто? – не слишком дружелюбно спросил Дьяков, кивая на спутника Дениса.

– Пушкин, – приветливо объяснил Денис.

– Не похож, – оценил Дьяков.

– Смотря на чей вкус.

– Возможно. Так что у вас, молодой человек? Если хотите предложить свои услуги, то не теряйте времени, у нас долгосрочный контракт с ветеранами «Альфы», и я ими очень доволен.

– Рад за вас, – солидно сообщил Денис. – Но дело не в этом. Мы разыскиваем одного человека, по некоторым сведениям являющегося постоянным клиентом вашего уважаемого заведения. Однако он вдруг исчез. Поскольку он наш друг, мы за него беспокоимся и хотим быть уверены, что уважаемое заведение никоим образом непричастно к печальному факту его исчезновения. Иначе это было бы очень... – Денис делал вид, что подыскивает нужное слово, – ...неловко.

– Чего?! – Дьяков даже привстал из-за стола. Сигара выпала из губ-оладий на важные бумаги, которые немедленно задымились, но Дьяков не обратил на это внимания. – Ты на что, парень, намекаешь?!

– На Донбасса. – Если полминуты назад Денис еще колебался, чье имя вслух произносить – игрока или Голованова, то теперь выбор был сделан сам собой.

Дьяков побагровел и потянулся рукой под столешницу. Начинается, подумал Денис. Нажать на кнопку? Взять пистолет?

– Хотите, сыграем в шмен? – предложил вдруг молчавший до сих пор Пушкин. – Проиграете – раскалываетесь насчет Донбасса. А нет – мы расплачиваемся и уходим.

– В шмен? – удивился Дьяков, доставая откуда-то из-под стола коробку с сигарами. – Что еще за фигня?!

– Ну в железку. Это одно и то же.

– Так бы сразу и сказали. В железку я с детства режусь. А почему шмен?

– От французского «chemin de fer». Это значит, железная дорога.

Денис не мог не восхититься: московские сыскари рубят фишку во французском! (Разумеется, на самом деле они рубят в азартных играх, но чего не скажешь ради красного словца.)

Дьяков притушил тлевшие бумаги и выплыл к ним навстречу. Весил он в самом худшем случае килограммов сто пятьдесят. А в лучшем – двести.

Игра была элементарной, она основывалась на номерах денежных банкнот. Из семи цифр номера игрок выбирает несколько цифр себе, а остальные оставляет противнику. Цифры нужно складывать. Выигрыш определяет не все число, а только его последняя цифра. Выигрывает же старшая, ну а если цифры окажутся одинаковыми, то объявляется ничья.

Денис не верил собственным глазам. У Дьякова даже румянец появился, до того эта нехитрая затея его воодушевила. Видно, совсем скуксился человек, на больших бабках сидючи.

– Шмен в две руки, – заявил Пушкин нечто малопонятное.

Впрочем, все тут же объяснилось. Он зарядил – зажал две купюры в двух кулаках. Дьяков наморщил лоб, посверлил Пушкина взглядом и объявил:

– Третья, четвертая и шестая цифры. Моя десятка – в правой руке.

Пушкин объяснил Денису вполголоса:

– Комбинация должна быть не более шести цифр. Заряжают по очереди...

– Э! – возмутился Дьяков. – Мы играем или ликбез проводим?!

– Не понтуйся, дядя, – нагло возразил Пушкин, и Денис даже глаза зажмурил – сейчас ведь выпрут непременно. Или, как говорил Бендер, побьют. Точнее, он говорил: побить, конечно, могут... Хотя вот это уж дудки.

Но Дьяков отреагировал вполне легитимно:

– Не гони арапа [1] , бьемся в лоб [2] , – и закурил новую сигару.

Пушкин открыл правый кулак. Номер банкноты оказался – 6723520.

Дьяков, заказавший третью, четвертую и шестую цифры, получил в сумме 7 и оскалился: это был более чем приличный результат.

Пушкин развернул другой червонец. Там было 1367059.

– Сумма третьей, четвертой и шестой у меня составляет... – Пушкин поводил пальцем по другой банкноте. – Восемнадцать. Значимое число – восемь.

Дьяков швырнул сигару в дальний угол.

Денис понял, что надо ковать железо, пока горячо:

– Так что там насчет Донбасса, Дмитрий Иванович?

– Кто такой Донбасс?

– Есть такой игрок. Он на днях выиграл в вашем заведении четыреста тысяч долларов в ночном розыгрыше. После чего он и мой сотрудник Всеволод Голованов исчезли. Точнее, они подверглись нападению в гостинице «Москва», где Донбасс...

Дьяков скривился:

– Ясно. Я помню типа, о котором вы говорите.

Он взял уже третью сигару, отрезал кончик, закурил и успокоился. Денис увидел на сигаре надпись «Сhurchill». Ну уж нет, подумал Денис, на Черчилля ты не тянешь. Хотя комплекция подходящая.

Пушкин сел в кресло на низких кривых ножках, надо полагать в барочном стиле, и вытащил пилочку для ногтей. Его роль была сыграна. А аккуратные ногти были его страстью, по слухам, эту пилочку он таскал с собой на Северный полюс.

– Уговор дороже денег, – напомнил Денис ему о проигрыше. И тут же подумал: но дороже ли он четырехсот тысяч?! Если Дьяков причастен к исчезновению сыщика «Глории» и профессионального игрока, он что же, сейчас вот так за здорово живешь это признает? Хорошо бы, конечно, но...

Дьяков придал своей физиономии скорбное выражение.

– К сожалению, мой проигрыш в шмен вам не поможет. Этот человек, Донбасс, как вы говорите, уехал отсюда самостоятельно. Что касается вашего сотрудника, то о нем я вообще понятия не имею.

– А разве вы не предоставляете машины игрокам? – подал голос Пушкин.

– Конечно. Тем более в случае таких больших выигрышей. Но этот человек, Донбасс, как вы говорите, от нее отказался и вызвал такси. Это, наверно, можно проверить. Вы же профессионалы.

Денис представил себе, сколько в Москве сейчас служб вызова такси – это не легче, чем проверять все гостиницы подряд, как он не так давно предполагал.

– Кто похитил Голованова и Донбасса? Где они сейчас?

– Выражайтесь корректней.

– Мне тут не до парламентских выражений! Я знаю абсолютно достоверно, что Донбасс вынес из вашего заведения огромную сумму денег. Владелец свою причастность к его исчезновению отрицает. Это наводит на всякие странные размышления. Например, что...

– Что я решил вернуть деньги назад? Договаривайте, договаривайте! И похитил игрока вместе с ними? И вашего этого, как его, Голована?

– Голованова.

– Не-а. Ничего у вас не получится. По одной простой причине: эта идея бредовая.

– Не будете ли столь любезны эту причину предъявить?

– Буду, если после этого вы наконец уберетесь из моего кабинета. И из заведения, – на всякий случай добавил Дьяков, изображая руками некий абстрактный светский жест.