Тунгусский Робинзон

— Возможно, ты права, стоит ли возвращаться, если тебя никто не ждет? Может, богу было угодно, чтобы мы остались живы. Может бог хотел, чтобы мы нашли это убежище и пересмотрели свои взгляды на весь мир. Я больше не буду искать радиостанцию, чтобы поведать миру, что мы живы. Лично для меня — лучше жизнь начать с нуля. Пусть все идет, как идет, суждено будет нам попасть на большую землю, значит это промысел господний. Не суждено, будем жить здесь до последнего дня.

Вика присела Сергею на колени и обхватила его за шею. Слезы счастья катились по её щекам и она, прижав его голову к своей груди, поцеловала его в макушку. Она весь день ходила, как не своя.

Вика, когда услышала по радио эту новость, считала, что Сергей будет рвать и метать и их зарождающееся чувство просто рухнет, как карточный дом. Он ведь так хотел попасть домой. Он хотел увидеть свою мать и мечтал начать новую жизнь.

Сергей понимал, что в ближайшее время не суждено сбыться тому, что за долгие годы в колонии он наметил для себя. К удивлению девчонки Лютый вполне легко и тихо смирился со своей участью. А это и стало для неё настоящим подарком. Каждый прожитый день прибавлял больше шансов на то, что они навсегда останутся вместе. Если же вдруг, когда-нибудь и кто-нибудь найдет их, это уже будет просто очередное приключение, не более. Сейчас Сергей был рядом, был необычайно близок ей, и это было для Виктории настоящим счастьем.

Как и водится в медовый месяц, молодые много времени посвящали любовным играм. Этот вечер явно не был исключением. Все в таких случаях происходило само собой и уже с сегодняшнего дня это носило характер супружеских отношений.

Девчонка, используя свое обаяние, без всякого труда заманивала Сергея в кровать, высасывая из него все жизненные соки. Сергей удивлялся её прыти и физической страсти. Было такое ощущение, что она просто ненасытна. Теперь Сергей точно был уверен, что до вступления в половую жизнь, Вика теоретически постигла все таинства великого учения камасутры. К ее фантазиям и кипящим страстям Сергей относился философски. Даже оральный секс, исполненный юной особой с виртуозностью профессионалки, не омрачил его восприятия, а наоборот сделал эти ощущения сказочно приятными и поистине близкими.

Вика нравилась Сергею своей непосредственностью и первозданной раскованностью. Её страсть была продиктована скорее не распущенностью, а жаждой познания и еще большего посвящения своей сущности в жизнь этого мужчины. Все, что она делала, возбуждало Сергея каждый раз с новой силой.

Наконец-то, утолив свой сексуальный голод, девчонка ушла в ванную и появилась через полчаса свежей и удовлетворенной. Её чистоплотность импонировала Сергею. Чувствовалось, что она получила в семье достойное и правильное воспитание.

Лютый не мог пропустить возможности касаться и созерцать этот божественный цветок, поэтому не мог оставить ее один на один со своими интимными проблемами. Он следовал за ней, как нитка за иголкой Он нежно касался, бережно мыл её тело, благоговейно исполняя обряд интимного омовения.

Вика старалась доверять Сергею всю себя без остатка, как и он, доверял ей свое тело. Женское любопытство во все времена было безгранично, как вся вселенная. Этот порок не миновал и юную особу, которая обожала лежать на груди своего героя. Сейчас, когда Сергей был пойман в искусно расставленные силки, пришла пора узнать, за какие грехи ему довелось провести в колонии восемь лет.

По поведению Сергея было видно, что он не матерый преступник, живущий только волчьими идеалами и законами преступного мира. Нет, в нем явно прослеживалась противоположность к недостойным людским проступкам, а это было несовместимо.

— Сергей, ты мог бы мне рассказать о том, как ты попал в лагерь — ты убил человека? Или изнасиловал малолетку? Судя по твоей физической активности, ты мог вполне изнасиловать не одну женщину, а женское общежитие камвольно-суконного комбината, — пошутила Вика.

Сергей улыбнулся, поцеловал Вику в щеку и, прижав ее к своей груди, стал рассказывать ей о своей жизни, чтобы удовлетворить её женское любопытство.

На память пришли дни его последней командировки на Кавказ.

Борт, уходя в сторону Шали, уносил его и всех тех, кого он вытащил из ада чеченского плена. На залитом кровью полу с простреленной шеей лежал сержант Аверин. Он, как настоящий воин, несмотря на смертельную опасность, в самый последний миг закрыл своим телом командира от пули бандита. Лютый, стиснув зубы, и, рукавом вытирая на глазах слезы, стоял на коленях перед его трупом до самого момента посадки борта на базу. В ту минуту его скорбь была так тяжела, что Сергей, не стесняясь своих бойцов, вслух просил господа простить его и принять душу сержанта. Достав с шеи сержанта нательный крестик, Сергей крепко сжал его в своей руке. Будто через этот невидимый глазу портал он передавал душе сержанта свою нестерпимую боль и скорбь, которая в эти минуты терзала его сердце.

Весть о возвращении группы старшего лейтенанта Лютого на базу в Шали облетела все службы и штаб сводных войск на Кавказе. На площадке собрались все: командир полка, командир батальона и даже представители особого отдела армии.

Всему офицерскому корпусу высшего звена не терпелось видеть «героя», который ценой собственной свободы нарушил приказ и даже сорвал график ротации войск.

Борт, разрезая воздух лопастями, словно гигантскими саблями и, поднимая клубы пыли, приземлился на площадку. Как только двигатель самолета остановился, и пыль улеглась, дверь МИ-8 открылась. В дверном проеме появился старший лейтенант Лютый. От усталости и размазанных по щекам слез и краски боевого камуфляжа, его лицо было покрыто налетом грязи. Под глазами черными полосами размазаны слезы горечи. Старший лейтенант спрыгнул на поле и, взяв поручень носилок, вместе со своими бойцами поднял тело погибшего сержанта Аверина. Осторожно ступая на землю, он двинулся в сторону стоящих поодаль офицеров, которые с интересом наблюдали за новоявленным полковым «террористом». Среди штабников послышалось шипение:

— Лютый с «двухсотым»…

Сергей шел вперед, гордо глядя на командира полка. Следом за ним борт покинули уставшие бойцы и бывшие пленники, которых освободил Лютый из бандитского плена. Даже издали по лицам десантников было видно, что этот рейд был для разведгруппы не экскурсией по горячим и лечебным источникам Аргунского ущелья, а настоящей боевой операцией. Было видно, что весь взвод скорбел по поводу потери своего сержанта и боевого товарища Аверина. Передав носилки одному из бойцов, Лютый подошел к командиру полка и, стараясь принять офицерскую выправку, по всей форме доложил:

— Товарищ полковник, разведывательная группа поставленную задачу по спасению пленных выполнила. Потери: один раненый, сержант Аверин убит. В результате проведенной операции уничтожено около пятидесяти бандитов незаконного бандформирования полевого командира Саида Аргунского. Сам полевой командир Саид Аргунский в результате операции убит, а его база полностью уничтожена вместе с запасами оружия, боеприпасов и наркотиков. Прошу Вас, товарищ полковник, сержанта Аверина представить к правительственной награде посмертно.

Полковник слушал доклад Лютого, а в его душе кипел гнев. Буквально несколько часов назад полковник Мелентьев стоял перед командующим северокавказским военным округом и словно первоклассник выслушивал от генерала Трошева очередное порицание за самоуправство и разгильдяйство военнослужащих 104 полка ВДВ.

— Да ты знаешь, что ты, старший лейтенант Лютый, своей самодеятельностью сорвал график ротации войск? Он согласован не с тобой и не со мной. Он согласован генеральным штабом СКВО и президентом Чеченской республики Рамзаном Кадыровым. У нас, бля, из-за твоей самодеятельности очень большие неприятности. Ты, старлей, не думай, что ты герой — ты преступник и террорист! Борты он, видите ли, захватывает! Кем, кем ты себя, бля, вообразил? «Рембо», ты сраный. Ты у меня под трибунал пойдешь, «сучий потрох»! Командиру батальона, подготовить рапорт о передаче дела в трибунал. Пусть суд разбирается, какое наказание заслуживает старший лейтенант Лютый. Сдать оружие! Вы арестованы до выяснения!