Холодное блюдо (СИ)

А босс рвет и мечет. Жилы вытягивает, стращает, орет. Хорошо, что не бьет, а то караул. На памяти Сереги Туманов сорвался и бил по харе собеседнику несколько раз. И мордобоем дело ограничилось только с Костей Масальским, шеф вмазал ему по зубам и остыл. Другие подобные случаи рукоприкладства заканчивались не столь мирно. Например, в прошлом году в ходе оживленных переговоров Туман съездил некоему строптивому орлу по клюву. Орел распушил крылья и полез в драку, еле удержали. Но, все едино, на следующий день строптивец бесследно исчез. То ли шеф пар не спустил, то ли посчитал, что сорвался и причину срыва необходимо ликвидировать. Вот вам и пироги с изюмом. Был человек, и не стало. За подобные проявления характера Серега шефа побаивался и уважал. И даже старался подражать, принимая в сходных ситуациях столь же жесткие меры. Когда Леха Валет на Величева наехал, то бригадир поступил в лучших традициях Туманова. И Леха исчез. Правда, Валета в отличие от строптивого орла весной нашли, но это уже частности. На то он и шеф, чтобы все круче срасталось. И получать по клюву Велику не хотелось именно с учетом возможных дальнейших осложнений, а не потому что морду жалко. Сам бригадир дал бы по зубам и забыл, а Туман – человек непредсказуемый…Пусть лучше орет.

Хотя чего орать, спрашивается. Результата, видите ли, нет. Так Серега не господь бог и даже не Генеральный прокурор, чтобы по его желанию неугодных перцев на шконку бросали. А то, что ему Туман велел, он сделал, с лихвой. И нож использовал, и труп организовал. Даже два.

Или три, если учесть, что один выкрали.

Однако Туманова Серегина добросовестность и исполнительность интересовали мало.

– …я тебя последний раз спрашиваю, дебил, почему результата нет? Почему телеканалы не визжат от радости, газеты сенсацию не раздувают, журналисты за нашим другом толпой не скачут? Почему?

– Шеф, ну откуда я знаю, – простонал Величев. За минувший с начала экзекуции час он уже замучался объяснять, что за прессу он не в ответе. И за прокуратуру с мусарней – тоже. Учитывая то, что объяснять приходилось деликатно (дабы босс не оскорбился и не взъярился окончательно), а с деликатностью у Сереги было откровенно туго, замучался – самое подходящее слово. Если вообразить занимающегося вышиванием слона, то за посвященный рукоделию день обладатель хобота устал бы меньше, чем за истекший час – Величев. Ему казалось, что от умственных (попытки внятно и убедительно объясниться) и эмоциональных (сдерживание норова) усилий у него у самого хобот вырастет. Но шеф понимать его категорически отказывался, и Сереге приходилось снова и снова оправдываться. – У писак своя кухня. Может, типа, это… неактуально.

– Скоро ты у меня неактуальным станешь! Горячее новости не придумаешь: сын кандидата в мэры причастен к преступлению. Да еще в период выборов. Не знаю, что еще круче…Если только репортаж о высадке марсиан на Красной площади. Или видео групповухи с министрами.

– Может, они не в теме?

– Кто?!

– Ну, радио, телевидение там…

– Верно! Всегда в теме были. А теперь нет… Ты просто гений, Сережа. Эйнштейн отдыхает, вместе с Эдисоном.

– Не, а вдруг. Не пронюхали еще, что депутатский сынок на мокруху подписался, типа того… Или прокурорские и ментовские ищейки не доперли.

– Нет, все-таки ты олигофрен. А гравировку на выкидухе прокурорские проглядели что ли?

– Ну, надпись мелкая, если особо не приглядываться…

Это же улика, болван. И следаки прокурорские ее внимательно осматривать будут. Должны, во всяком случае. Тем более если там двое жмуров… А менты, вообще, когда приехали?

– Под утро. Долго копались, пацаны мне уже после обеда брякнули, что отбой…

– Хорошо… Кстати, почему жмуриков двое, мы же об одном разговаривали?

– Так, типа, надежнее…показалось…- промямлил Величев, который не посвятил шефа в подробности появления второго трупа. Не говоря уже о том, что личность второго жмура он не собирался открывать ни под каким предлогом. Алик умеет держать язык за зубами, да и предупрежден о последствиях болтовни (Велик специально свозил его на кладбище и показал свежевырытую могилку для наглядности), поэтому будет молчать. Незачем Туману знать, что ряды его бойцов прореживают его же бригадиры. А то, неровен час, бригадиров проредят.

– И где ты их откопал?

– Ну, типа, как сказано… и с Сашей обговаривали…

– Как сказано,- передразнил подчиненного Алексей Михайлович.- Знаешь что, давай еще раз пропой, что ты там сделал. По порядку…Я обычно, сам в курсе, деталями не интересуюсь, но тут что-то меня тревожит.

Внутри у Сереги образовалась легкая изморозь. Тревога Туманова его…беспокила.

– Валяй, с чувством, с толком…и с картинками, – Туманов придвинул бригадиру блокнот и гелиевую авторучку.- Рисуй!

– Чего рисовать? – обалдел Серега.

– Как жмуров положил, где перо оставил.

– Типа, как в грудак воткнул, так и осталось все…Я же рассказывал уже…

– Еще расскажешь, язык не отломится… И нарисуешь, Петров-Водкин.

– Лады…

Величев в очередной раз скормил Туманову слегка подкорректированный отчет о своих действиях. В основном рассказал чистую правду, за исключением некоторых нюансов. Кратко отчет звучал примерно так: поскольку Наташиного хахаля не нашли, а время поджимало, задействовали абсолютно левого фраера и подписали его на " мелкие разборки" с Паровозом. В строгом соответствии с указаниями шефа. Чтобы этот деятель вместе с Паровозом засветился. Дабы фраер не трепыхался сверх меры, его жену использовали. В целях убеждения. А потом обоих (и фраера, и его жену) завалили, башку мертвому мужику поджарили, трупы на острове Гладышева оставили и ментам отсемафорили. Все по плану, заблаговременно одобренному Гареевым (и, надо полагать, шефом тоже). Про драку с "деятелем" в автомобиле Серега поведал в красках, а об изнасиловании и о судьбе Кривого умолчал. И, естественно, ничего не сказал о том, что труп оприходованного гражданина…как его…Стрельцова исчез тоже.

Конечно, существовал риск, что тело Стрельцова "всплывет" позднее, и придется многое объяснять. Например, откуда появился труп с сожженной головой, если это не фраер, задействованный в интриге с Сашей Паровозом. Но Величев надеялся, что проскочит. Выкрутится. Важен итог, а именно – замарать депутатского сынка. А остальное – лирика. Если будет результат, то и шеф придираться к мелочам не станет. Он и сейчас потому лютует, что результата (в виде громкого скандала) пока нет.

Рисунок, в отличие от рассказа, получился посредственным. Еще со школы рисование и черчение Сереге поперек горла стояли, а тут пришлось заняться народным творчеством. Любой пятилетний недоросль изобразил бы не хуже. Сплошные каракули и загогулины.

Туманов оглядел произведение и брезгливо поморщился.

– Шедевр! Если ты работу выполняешь так же, как рисуешь, то…

– Ну не умею я рисовать!

– Заметно. Это что?- палец Алексея Михайловича уперся в ту часть листа, где клубились корявые завитушки. Подобным образом дети обычно изображают идущий из трубы дым.

– Кусты.

– Н-да… ни за что бы не догадался. А это, видимо, тела. С литерами "эм" и "жо". Классика! Треугольник под "эм" выкидуху означает?

– Угу. В груди торчит.

– Какой талантище пропадает. Репину и не снилось. Тебе, милый мой, в Суриковское поступать надо было.

Хотя шутка шефа ему не понравилась, Величев состряпал вежливую улыбку. Пусть шутит, а мы улыбаться будем. Для зубов в частности и для здоровья в целом полезнее.

– А голову и руки зачем сжег, террорист?

– Ну, решил…для непоняток. И еще, типа, чтобы дырку на башке не видно было. Я ведь его по кумполу стволом приложил, когда он бушлаты рвать начал.

– Нет, ты не дебил, и не олигофрен, ты клинический идиот!- радостно поставил диагноз Туманов.- Экспертиза ведь, один хрен, выявит, что жмура по голове навернули. Как у них пишется, "тупым твердым предметом". Тупым – вроде твоей башки.