Холодное блюдо (СИ)

– А вдруг…

– Вдруг только кошки плодятся. Для непоня-аток… Ничего лучше не мог придумать? И почему именно мужику, а не бабе? Отрезал бы головы обоим, да ноги отрубил. Вот были бы непонятки! У ментов точно мозги набекрень бы съехали. Хотя, подозреваю, ты им и без того работенку подкинул. Наверное, ты прав, Сережа, журналюги могут и не знать. Прокурорские и ментовские ведь в непонятках: ножи, головы обгорелые. Жмуров опознать – и то целая проблема. А все потому, что один кретин самодеятельностью занялся. Пироманьяк долбанный.

– Шеф, я же думал, как…

– Как индюк ты думал! А чем – вообще история умалчивает…

Стук в дверь прервал Туманова, и самые лестные отзывы о собственном умственном развитии Велик не услышал. В кабинет просунулась лысая голова Кости Масальского и пробубнила:

– Михалыч, тут этот подошел…Гареев. Звать?

– Костя, блин, ты когда цивилизуешься? Телефон на что? А селекторная связь? Мы же живем в век высоких технологий и информации. Нажал кнопку и доложил, а ты все в дверь долбишься, как дятел. Вообще, это дело секретарши. Чем там Томка занимается? Журналы опять смотрит?

– Не, вышла… в дамскую комнату.

– Тогда ладно. Но на будущее запомни: начальнику охраны не пристало бегать с докладами. Для того секретари имеются и помощники. Усек?

– Так я вроде помощником депутата…официально…

– И что? Помощников у меня трое…официально. Ты лучше бди, за безопасностью следи.

– Я бдею. То есть бдю… Слежу, короче.

– Вот и проявляй рвение на почве безопасности. А если приспичило; дело деликатное или посетитель…хм…особенный – пользуйся телефоном.

– Ясно.

– Коли ясно, тогда зови.

Мощные упитанные телеса Масальского сменила жердеподобная фигура Саши Гареева. Вот кому погоняло "Мосол" приклеить стоило – сплошные кости и суставы.

– Проходи, присаживайся,- Туманов гостеприимно махнул в сторону приткнувшихся у стены стульев. Величев поневоле позавидовал; он устал ерзать в кресле-ловушке. И почему шеф его почти всегда в это проклятое кресло садиться заставляет. Издевается, наверное…

А мусора бывшего ценит, холит и лелеет. И усаживает то в удобное кресло, то на не менее удобные офисные стулья. Несправедливость жизненного устройства в натуре.

Тощий Саша вежливо поздоровался с Серегой, тот не преминул кивнуть в ответ.

– Выкладывай, что там у тебя. Какие новости сорока на хвосте принесла?

Саша вопросительно посмотрел на Туманова и показал глазами на Величева. Серега сделал вид, что не заметил этих перемигиваний, а чрезвычайно занят разглядыванием потертостей на обивке кресла.

– Он в теме, сам знаешь, так что давай без церемоний. Если хочешь, на столе коньячок – плесни…

На сморщенной, словно сушеное яблоко, и неподвижной, как ледяная статуя, физиономии бывшего милиционера не дрогнул ни один мускул. На слова Туманова Гареев не среагировал. Не соизволил ни плечами пожать, ни скривиться, ни потянуться за бутылочкой благородного французского зелья. Только разлепил губы и начал вываливать полученные сведения. Ровным монотонным голосом репродуктора. Или даже робота-чревовещателя.

– Дело находится в Центральной прокуратуре, областники его не взяли. На место происшествия тоже центральники выезжали. С одним из тех оперов, что были на месте, я знаком неплохо, заскочил, закинул удочку…

– Аккуратно?

Гареев прервался, едва заметно наклонил подбородок и продолжил в том же духе:

– …расспросил про жизнь. Пообщались, он про выезд рассказал. Все сходится. Два трупа на острове Гладышева, на самом берегу. Мужчина и женщина. Голова и кисти рук мужчины сильно обожжены, предположительно, его полили бензином или керосином. Женщина без видимых серьезных повреждений. В грудь обгорелого трупа мужчины был воткнут нож. Опер вблизи его не рассматривал, но нож, со слов, смахивает на выкидной. Соответственно, надписи он не видел, следователь и эксперт про какие-либо отличительные признаки ножа тоже при нем не говорили. Один из трупов – женщину – установили. Стрельцова Анастасия Александровна, если нужен адрес, я уточню. На место происшествия выезжал следователь Данилец Игорь Юрьевич. Дело сейчас находится в производстве у него же.

И как никто не уснул во время столь монотонного доклада? Наверное, слишком мало времени он занял, а то бы Величев точно всхрапнул. У Сереги сложилось впечатление, что бывший мусор – замороженный по пояс. И прикажи Туман пристрелить Серегу, Гареев спокойно вытащит ствол, дважды нажмет на спусковой крючок (второй – контрольный в голову), спрячет оружие и с той же кислой миной вежливо поинтересуется насчет дальнейших инструкций. Абсолютно не нервничая и не проявляя эмоций. Неужели и на телок он с постной рожей пялится? Или ему не чуждо что-то человеческое, и с симпатичными представительницами противоположного пола Саша ведет себя нормально. Иначе ему нужно посочувствовать. Ни одна уважающая себя женщина эдакому бесчувственному киборгу не даст…ни единого шанса на взаимность, если вы о чем ином подумали.

– Ты все это у опера узнал?

– Нет, я еще в прокуратуру заехал и в областное УВД заскочил. Дело довольно громкое, многие его обсуждают.

– И что говорят, есть какие-то версии, догадки?

– Про версии только следователь знает, а от догадок толку… Информации маловато, по делу убойники из областного УВД работают, а я из них почти никого не знаю. Не могу подойти и в лоб спросить, какие наработки и прочее. Я же больше в свое время по экономике…Приходится окольными путями выяснять. Про версии пусть Денисюк узнает, он с начальником криминальной милиции областного УВД в большом приятельстве состоит. Ему проще…

– Заряжу Денисюка,- согласился Туманов. – Пусть бабки отрабатывает, шевелится, разжирел уже на моих харчах. А с прокурорскими общался? К следаку нельзя подкатить, разузнать осторожно? Очень осторожно.

– Нет. В прокуратуре у меня связей мало.

– Плохо… Решение по делу прокурорские принимать будут. Может, мне на городское руководство выйти или на область? – сам у себя спросил Туманов и сам же ответил.- Нет, светиться не нужно. Лишних глаз и трепливых языков там – выше крыши. Слухи сразу разнесутся, и доберутся до…того, кто пронюхать ничего не должен. И Денисюка не зашлешь, ряха примелькавшаяся, всем известно, на кого работает, сопоставят дважды два и начнут языками чесать. Черт! Вот скотство, информация нужна, притом срочно, а высунуться из норы нельзя. Придется тебе, Саша, сбором разведданных заниматься. В том числе и в прокуратуре, хоть там и связей мало.

Гареев не шелохнулся, словно слова Туманов к нему ни в коей мере не относились. Однако Алексей Михайлович отсутствием видимой реакции вполне удовлетворился, очевидно, истолковав молчание в духе школьных поговорок и приняв в качестве знака согласия.

– Почему же утечки нет? Такая надпись характерная. И отпечатки. Может, следователь надпись просохатил? Кстати, что он за тип этот следак, как ты говоришь?…

– Данилец.

– …правильно, Данилец.

– Обычный следователь. По должности – старший. Только засиделся на одном месте.

– Ну-ка, отсюда подробнее. Что значит засиделся?

– Лет десять или около того следаком работает. Не повышали. Правда, говорят, последнее время он вроде невесты на выданье, то на одну должность сватают, то на другую…

– И отчего не переходит?

– Не знаю.

– Интересное кино. Что же он булки мнет? Человеку должности предлагают, а он все в простым следаком шустрит. Странно и противоестественно. А ты говоришь обычный. Вообще, что он за сухофрукт, сколько лет, есть ли семья, друзья? Чем живет, чем дышит, берет ли взятки, как с этим дело обстоит?…- Туманов выразительно хлопнул себя тыльной стороной ладони по челюсти.

– Лет – чуть больше тридцати. Отношения со всеми ровные, про особо близких друзей не скажу, а приятельствует со многими. В приятелях и оперативники есть, и эксперты, и прокурорские, и адвокаты. Насчет семьи не в курсе, но могу уточнить. Что касается спиртного, то тоже не выделяется – употребляет в меру. А взятки – за руки не ловили. Да, еще он с прокурором района в контрах. Больше не знаю…