К строевой - годен!

– Надо найти пруды.

Пруды-то они нашли. И конюшню нашли. И сторожа, крепкого и плечистого мужика, тоже. Бородатый тип в фуфайке встречал их охотничьим ружьем. В свете автомобильных фар конюшня не показалась Витьку ветхой.

– Похоже, недавно построили, – сказал Мудрецкий, вылезая для встречи со сторожем.

Мужик долго не ломался. Сошлись на трех бутылках водки – вначале он просил аж ящик – и двадцати литрах бензина из бака грузовика. Бабочкин на удивление быстро нашел общий язык с немолодым, но высоким жеребцом черной масти по кличке Резвый, что понравилось сторожу.

– Привезем в целости под утро, – убеждал лейтенант. – Видите, как он с ним ладит, – Юра имел в виду Бабочкина и непосредственно коня. – Нам там пропахать чуток в неудобном местечке.

– В упряжи он спокойный, хлопот не будет. Правда, под плугом не ходил. У нас уж давно трактор пашет все огороды.

– Трактор там, где нам надо, не пройдет.

– К приезду комиссии готовитесь?

Лейтенант удивился осведомленности аборигенов, но времени распространяться не было.

Затаскивая пластиковые бутылки с бензином в конюшню, бородатый сторож попросил:

– Только не позже семи. В полвосьмого Шпындрюк приедет. Местный глава администрации. Воскресенье завтра. Кататься будет.

– Все путем, – гутарил лейтенант. – Не волнуйтесь, не подведем.

Бабочкин сел верхом и поскакал в парк. Пожав руки, офицер и сторож расстались.

Баба Варя мастерски осадил коня, аки джигит, и ловко спрыгнул на землю, не забыв похлопать Резвого по крупу. Солдаты обступили наездника.

Мудрецкий с Резинкиным приехали на грузовике всего-то пятью минутами ранее.

– Лихо у тебя получается, – «ваше благородие» с долей опаски прохаживался вокруг лошади. Будучи жителем сугубо городским, Агапов столь крупную скотину видел только по телевизору.

Кикимор, глядя на «измену» товарища, угорал над ним.

– Боисси, любитель французского парфюма? А ты подойди, погладь его морду.

Агапов, слушаясь словно ребенок, начал подносить руку к скуле лошади.

– А вот щас укусит! – гаркнул Кикимор.

Лошадь дрогнула и переступила на месте.

Агапов отдернул руку.

– Да ну тебя в жопу, Кика! Я с животиной познакомиться хочу!

– Чего знакомиться, товарищ старший сержант, да вы садитесь, прокатнитесь, – Баба Варя должен обязательно хоть в чем-то подняться над Агаповым. И он своего шанса не упустил.

– Куда ж садиться, она ж без седла, – дембель пошел кругом.

Резвый махнул хвостом. По задней ноге пробежала дрожь. Агапов отошел на безопасное расстояние.

– Ничего, поводья-то есть. А спина у него широкая. И чего бояться, ведь я под уздцы поведу.

– Да? – Недоверие не покидало «ваше благородие», но прокатиться хотелось. – И чего мне делать?

– Надо встать на что-нибудь, стремени ведь нет, и залезть ему на спину, и все.

– Ну чего ты стоишь? Неси вон ту канистру!

Баба Варя не успел метнуться, духи уже несли дедушке опору.

Лейтенант, несмотря на жгучую необходимость продолжать труды, убедил сам себя не вмешиваться. Им еще всю ночь тут вкалывать. Пусть отойдут немного.

Багор с Замором зафиксировали некогда прохудившуюся емкость. Старший сержант поставил одну ногу на канистру, а другую довольно ловко, учитывая отсутствие опыта, перебросил через коня. Резвый стоял спокойно, ничем не выдавая беспокойства по поводу появившегося на спине наездника.

Агапов побледнел, пригнулся к шее лошади и схватил ее за гриву.

– Снимите меня, – прошептал он, покрываясь испариной.

– Да чего вы нервничаете, товарищ старший сержант. Давайте кружок пройдем, – Бабочкин радовался возможности продемонстрировать перед всеми свое умение находить общий язык с лошадьми.

– Кружок? – У сержанта обозначилось на лице легкое мучение. – Не надо, он дергается подо мной! Эй, снимите меня отсюда, духи! – Крик пришелся прямо в ухо лошади.

Издевательства Резвый терпеть не собирался. Теперь он на самом деле дернулся. Повел головой и скосил глаз на Бабочкина, вопрошая о случившемся буйстве на собственной спине. Солдат поспешил успокоить коня, но тот не внял его увещеваниям и поглаживаниям, так как дембель, ухватившись за шею лошади, продолжал орать.

– Духи, сволочи, всех урою, фанеру расшибу, я вас всех, вашу мать, зачморю!

Коняка вздыбился, немного подсев и оторвав от земли передние ноги.

– Прекратите, товарищ старший сержант, вы перепугаете его.

– Молчите, молчите, суки! И снимите меня вниз, скорее!!!

– Да кому ты на хер сдался, – бурчал довольный Простаков, облокачиваясь на подвернувшегося под руку рядового.

– Не трогай меня, здоровый, – выкрутился Заботин и побежал к Бабе Варе. – Душара, давай снимай его! – Дембельский приблудень пользовался возможностью заслужить благодарность от старослужащих. Они его не обижают никогда, разве порой попросят достать сигаретку там или мясца из столовой.

– Я лошадь держу, – спокойно возражал Бабочкин, стараясь успокаивать не на шутку разволновавшегося Резвого.

К Простакову подошел Мудрецкий и тоже попросил о помощи.

– Нам коня вернуть надо. Ты бы пошел остановил его.

– Вы приказываете, товарищ лейтенант?

– Приказываю? – задумался Мудрецкий.

– А тогда ну его, пусть покатается.

Юра не питал к Агапову высоких чувств.

– Да пусть.

Тем временем залегший на спине животины дембель продолжал выть, выводя из себя в целом спокойную лошадку. Одновременно и животина заводилась от его воплей, все сильнее передавая нервное возбуждение седоку. Напряжение росло, как скатывающаяся с гор лавина.

– Духи, быстрее, быстрее кто-нибудь! Твари паскудные, гады подлые!!!

Предчувствуя неотвратимое, Баба Варя просил дембеля:

– Помолчите, помолчите, товарищ старший сержант.

– Пошел ты...

Бабочкин вспомнил, что до армии он был человеком, и безропотно согласился, выпустив из рук поводья.

Резвому теперь осталось только сбросить горлопана – и он свободен. Лошадь сделала пару шагов вперед. Живое заходило под Агаповым, и он стал сползать на сторону. Стараясь не допустить падения, сержант покрепче сжал ногами бока лошади.

Конь перешел на шаг. Солдаты благоразумно расступились.

– Остановись, лошадка, остановись, пожалуйста, – просил тихо Агапов.

И конь встал.

Отдышавшись, наездник решил предпринять попытку слезть самостоятельно. Первым делом надо сесть. Он стал потихоньку выпрямляться. У него получилось. Сидя на коне, дембель гордо обвел взглядом всех стоящих на земле и басовито произнес:

– Сыны.

После чего развязно так похлопал лошадь по спине. Резвый воспринял «сыны» – как «но», а похлопывание как одобрение и снова пошел. Не прогнув вовремя спину, Агапов тут же потерял равновесие и, наклонившись вперед, заорал:

– Ты остановишься сегодня, сука, или нет!

– Скорее не сука, а конь, – снова возник Фрол со своим твердым средним образованием.

– Да мне по херу, кто это! Стой, блин!

Но лошадь – не дух, ей не прикажешь.

Резвый взял с места в галоп. Стоящие на пути лошади солдаты отпрянули в стороны. Баба Варя бросился следом за Резвым, а тот все ускорялся, так как наездник запустил с перепугу руки в его гриву и больно драл волосы.

– Стой! – Бабочкин бежал следом. Лошадь неслась прямо на освещенное фонарями заграждение из колючей проволоки и неминуемо должна была отвернуть. Не вконец же обезумела.

Агапов видел стремительно приближающуюся колючку и выл во всю глотку:

– Нет! Не надо!

Баба Варя бросился наперерез. Действительно лошадь отвернула и тем самым позволила маленькому и ловкому укротителю вцепиться в поводья и повиснуть на них. Резвый встал как вкопанный, несколько развернувшись на месте. Седок по инерции оторвался от жеребца и, перекувырнувшись через его голову, полетел прямо на оказавшегося поблизости Простакова, также предпринявшего попытку достать животину. Ему было жалко лошадку, если она пострадает из-за надушенного всяким говном сержанта.