Контролер

А вот с его двумя ближайшими помощниками, неудавшимся притворщиком и настоящим полковником, к моему глубокому сожалению, придется поступить гуманно.

Мы их прихватим и, как следует, выпотрошим, а потом сдадим в нашу бывшую контору. Со всеми возможными доказательствами. Думаю, так будет правильно: во-первых, бывшие коллеги десять раз подумают перед тем, как попытаться нам нагадить, ежу понятно, что кое-какие материалы мы сохраним на память. Во-вторых, эти двое – все равно уже не жильцы. Через недельку-другую, в лучших традициях программы защиты свидетелей, они обязательно вымрут от каких-нибудь естественных причин, типа аппендицита, геморроя или просто обычного насморка.

Потом мы, как следует, отметим победу и опять расстанемся. Дед вернется к себе командовать буржуйской службой безопасности, Сиротка продолжит свои острые дела, Толя отправится на Дальний Восток торговать водкой. Почему-то мне кажется, что сексуальная секретарша нашего клиента поедет с ним, уж больно Берта на нее запал. Кира вернется в семью, а я опять заступлю на смену. Или не заступлю? Наверное, все-таки, нет. Что-то изменилось во мне за эти дни, прежде всего, в отношении к самому себе, а потому захотелось жить, а не тупо существовать.

А если все пройдет не так и нас всех грохнут? С той стороны, между прочим, играют неплохие профессионалы, других у них не держат. Все равно, многих из них мы прихватим с собой, и акции в Москве уж точно в этот раз не состоятся. Что же касается Режиссера, то в Женю я верю. Жека Сироткин ни разу меня не подводил. И в этот раз не промахнется.

Меньше чем через двое суток, все станет ясно. А пока остается ждать, верить в себя, надеяться на лучшее. И, конечно же, готовиться.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Лирическое отступление четвертое, политическое

1998 год. Москва. Конец лета.

– ...дь! – гнусно выматерился генерал-майор.

– Это точно, – согласился Волков и опустил голову. Ему было очень стыдно, потому что он подвел командира.

Вообще-то он, как любой, не первый год тянущий армейскую лямку офицер, особого уважения к генералам не питал и был совершенно прав. Через очень многое и многих приходится переступить человеку, чтобы попасть в отряд лампасоносителей и это, поверьте, накладывает серьезный отпечаток на представителей славного клана. Впрочем, даже среди данной популяции военнослужащих встречаются нормальные особи, правда, очень редко.

Генерал-майор Ярилов Е.В. как раз и был тем, подтверждающим правило, исключением. Умнейший, искусно косящий под потомственного крестьянина мужик, он пришел в свой высокий кабинет не с паркета. Двадцать лет без малого он мотался в компании себе подобных по странам и континентам, выполняя данную страной команду «Фас!». Два года Ярилов командовал вошедшим в легенду Совой. В управлении шепотом поговаривали, что когда-то он вместе с тем же Совой служил в группе ТОГО САМОГО Большакова, но в это мало кто верил, уж слишком много из того, ЧЕГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ, приписывалось ТОМУ САМОМУ. Хороший, в общем, был дядька. Мог наорать, обложить семиэтажным, треснуть кулачищем по столу так, что в кабинете приходилось менять мебель, но Егор Валентинович был надежен как бетонный ДОТ и своих никогда не сдавал.

Его не очень привечало вышестоящее начальство, потому что Ярилов не умел быть ласковым. Не брал взяток, не крышевал бизнес, не имел загородного особняка рядом с «остальными нашими», за что считался всеми ими осколком третичной эпохи и выжившим их ума динозавром. Несколько раз его собирались выгнать на пенсию, но каждый раз решение отменялось, и выслуживший все сроки генерал продолжал командовать, как умел. Уж слишком «расстрельной» была занимаемая им должность, вот и не находилось дураков среди желающих возвыситься.

– Напомни, кто с тобой туда летал.

– Ящер, то есть капитан третьего ранга Шабалин, майор Марецкий и старший лейтенант Коваленко.

– Сколько молодому до капитана остается?

– Два месяца.

– Теперь хрен дадут.

– Это точно.

За две недели до описываемых событий Волкова с тремя офицерами его группы послали в одно очень демократическое европейское государство решить некий вопрос. Вопрос был решен, вот, только...

– Нашумели, наследили, можно сказать, обосрались, – грустно молвил генерал и тяжело вздохнул.

– Товарищ генерал...

– Ладно тебе, не на плацу!

– Егор Валентинович, а как можно было иначе?

– Если бы я знал, как иначе, то не разговоры бы с тобой разговаривал, а взял бы за ноги и бил башкой об сейф. Короче, завтра все четверо едете в Думу.

– Зачем?

– ...ть вас будут в комитете по безопасности! – выматерился генерал.

– Это точно, – согласился Волков и опустил голову.

– Нет, чтобы нашего Первого вызвать или меня, на худой конец. Так им, уродам, исполнителей подавай. Желают лично поучить, как надо работать.

– Суки, – буркнул Волков.

– Точно, – согласился начальник. – Что ты сказал?

– Да, так, ничего.

– То-то. Значит так, приказано прибыть в форме.

– Что?!? – у Волкова округлились глаза. По инструкции ни он, ни его люди не имели права появляться вне расположения части в военной форме.

– Что слышал. В парадной форме и при наградах. Сколько у тебя орденов?

– Двенадцать и еще три иностранных.

– Вот все и надень и, за подчиненными проследи. Как твой молодой-то?

– Валяется дома, ему ноги посекло, я же докладывал.

– Сильно?

– Не очень.

– Посадить в инвалидное кресло и укрыть ноги, может, пожалеют. Все понял?

– Так точно.

– Тогда вперед.

У входа в цитадель российского парламентаризма Волков остановился и критическим взглядом осмотрел свое воинство в новехоньких парадных мундирах. Майор Марецкий – позывной Рабат, невысокий, слегка полноватый крепыш. Пострижен, гладко выбрит, за версту благоухает одеколоном. Шесть орденов и очень много медалей. Скрещенные автоматы, эмблемы мотострелковых войск в уголках оливкового форменного мундира.

Старший лейтенант Игорь Коваленко – позывной Тихий, в кресле-каталке. Пострижен, побрит. Три ордена, пара медалек, парашютики (эмблемы ВДВ), порядок. Капитан третьего ранга Алексей Шабалин, позывной Ящер, коротконогий, длиннорукий брюнет, очень похожий на бритую обезьяну. Во всей флотской красе: белая парадная тужурка с якорьками и золотыми погонами, россыпь орденов, естественно, значок «За дальний поход», кортик на боку и белые перчатки на лапах. Полюбовался собственным отражением в зеркальном стекле. Вроде все в порядке, мундир с эмблемами ракетных войск и артиллерии (остроносая ракета, крест-накрест перечеркнутая пушечками), ордена, медали. Тяжело вздохнул.

– Ящер, перчатки сними.

– Так ведь по форме положено.

– Я что сказал?

– Понял.

– Тогда, с богом. Пошли, – Шабалин с Марецким, как пушинку, подхватили кресло с сидящим в нем якобы инвалидом и тронулись вслед за командиром.

Их выплюнули наружу очень скоро, через какие-то сорок минут и это включая те полчаса, которые они прождали в приемной. «Мясники», «портачи», «дебилы» было самым парламентским, что они услышали от болеющих за судьбы отечества парламентариев. «Идите, – сообщили им напоследок. – Ждите решения». Не стоило иметь семи пядей во лбу и ниже, чтобы понять, решение будет судьбоносным.

Коваленко проехал несколько метров и развернулся лицом к остальным. Открыл рот.

– Сейчас спросит, кто нами правит, – догадался Марецкий. – А то сам не увидел.

– Да нет, я не об этом, – засмущался Игорь. – Командир, как насчет...

– У нас на флоте это называется за...ть, – догадался Шабалин. – Лично я – только за.

– Так, и я не против, – буркнул Марецкий, – Командир, ты как?

– Как все, только давайте отойдем немного. Тут поблизости цены просто запредельные.