Контролер

И они тронулись. Каталку с сидящем в ней Коваленко, легонько, одним пальчиком подталкивал Шабалин.

– Командир, – поинтересовался Игорь, – а почему у тебя лицо покраснело? Давление, что ли, скачет?

– Размечтался, – хмыкнул тот. – Просто встретил знакомого. Помните того лысого, который орал, что всех насквозь видит?

– Ну.

– Встречались. Такой, блин, лихой особист был, аж дух захватывало.

– Расскажи.

– Почему бы и нет, нам еще минут пятнадцать топать. Слушайте, детки, дело было...

1985 год. Ордена Ленина Забайкальский военный округ. Город «с театром».

Дверь кабинета приоткрылась, в проеме показалась вихрастая голова. Самую малость дохнуло перегаром.

– Сысоев, к командиру!

– Есть, – Волков закрыл тетрадь, над которой дремал, забросил ее в сейф и вышел из кабинета.

Уже месяц он находился здесь, в одном из разведорганов округа в качестве военного переводчика и под чужой фамилией. С задачей ждать, присматриваться и находиться в готовности. К чему? А, черт его знает, к чему. Лейтенантов, как известно, информируют всегда в последнюю очередь. Пока же, в ожидании времени «Ч», он вел обычную жизнь обычного молодого офицера в Сибири: исправно ходил на службу, а после нее – в кабак.

Перед тем как войти в командирский кабинет, причесался и протер носовым платком лицо: ночь накануне, проведенная на улице Угданской в деревянном одноэтажном бараке в компании веселых медсестричек Кэт, Любы и военного врача, имя которого напрочь стерлась из памяти, была томной.

– Разрешите?

– Сысоев, – проговорил командир части, не поднимая взора от каких-то бумаг, – там, в дежурке, капитан из особого отдела. У него какие-то вопросы по китайскому языку. Быстренько проконсультируй, только устно, и гони на хрен. Понял?

– Так точно!

– Свободен, потом зайдешь, расскажешь, что это «соседи» так всполошились.

– Есть! – лжесысоев четко развернулся через левое плечо и вышел в большом недоумении.

Только в книгах, хороших и разных, капитаны из особого отдела шляются в серьезные разведывательные органы как к себе домой, и вовсю участвуют в проводимых там спецмероприятиях. В жизни, поверьте, все иначе. В часть, в списках которой временно числился Волков, из всего особого отдела гарнизона мог проникнуть только его начальник, да, и то, испросив предварительно разрешение у командира.

«Значит, так надо» – решил про себя юный переводчик. Достал из кармана мятную конфетку, забросил на всякий случай в рот и спустился в дежурку. Бравый капитан уже был там, буквально приплясывал на месте в нетерпении под снулым взглядом дежурного. В бриджах, начищенных до зеркального блеска сапогах и кителе под портупеей. С кобурой на боку и секретным чемоданчиком в руке.

– Сысоев, – представился Сергей и протянул руку.

– Капитан Шишкин, – ответил тот, руки не подав. – Быстрее лейтенант, времени в обрез.

Волков присмотрелся повнимательнее: ух, ты, горящие чахоточным румянцем щеки, лихорадочно блестящие глаза, лицо с явными следами азарта и радости свершения. Картина маслом из серии: «Мятеж левых эсэров подавлен, товарищ Дзержинский! Разрешите начать расстрелы?»

– Пойдем, – не успел Сергей подойти к лестнице, как Шишкин, обогнав его как стоячего, рванул наверх.

– Куда дальше? – заорал на бегу.

– По коридору до конца, последняя дверь направо за углом... – и только сапоги застучали.

Первым делом товарищ капитан сорвал печать и извлек из чемоданчика заполненный типографским способом документ с угловым штампом в левом верхнем углу и выложил на стол перед Сергеем.

– Давай.

– Что давать-то?

– Заполни, распишись и поставь дату.

– Зачем?

– Ты, что, совсем идиот? Это подписка о неразглашении.

– Неразглашении чего?

– Того, что сейчас узнаешь.

– А как я могу не разглашать то, чего не знаю? – на полном серьезе полюбопытствовал Волков и округлил глаза.

– По-моему, ты нарываешься, – прищурился чекист.

– А по-моему, я только что забыл китайский.

С минуту они молча смотрели друг на друга, угрожающе один и с искренней придурью во взоре второй. Как и следовало ожидать, первым не выдержал Шишкин.

– Ладно, потом разберемся. Слушай внимательно, – тут он приосанился. – Я только что раскрыл валютное дело, – извлек и аккуратно положил на стол несколько бумажек, очень похожих на банкноты.

Волков взял одну из них, осмотрел, после чего неторопливо разложил все на две стопочки.

– Картина ясна, – сказал он. – Что тебя интересует конкретно?

– Это юани?

– Да.

– Китайские?

– Конечно.

– На какую сумму всего?

– На какую сумму? – Волков так же неторопливо принялся пересчитывать банкноты в первой стопочке. – Одна, две, три, ...двенадцать – и во второй. – Одна, две, три, четыре... Всего получается четыре триллиона, один миллиард и двести миллионов юаней. Думаю, что это несколько годовых бюджетов Китайской Народной Республики. Поздравляю, капитан, ты очень богатый человек.

– Что ты сказал?

– Повторяю, четыре триллиона...

– Погоди, – тот ткнул пальцем в одну из бумажек. – А где нули?

– Китайцы обходятся без них.

– Сколько здесь?

– Сто миллионов.

– Как читается по-китайски?

– «И».

– Ни хрена ты, переводчик, не знаешь. Я, чтоб ты знал, навел справки, – он достал из кармана блокнот. – «И» по-китайски значит «один». Расскажу твоим в части, засмеют.

– Расскажи. Только в китайском языке полно слов, которые читаются одинаково, а пишутся по-разному, а потому имеют разное значение. К примеру, знаешь слово на букву «х» из трех букв всего?

– Ты имеешь в виду?..

– Совершенно верно. Так вот, по-китайски так звучит слова «собрание», «серый», имеется в виду цвет, а также «возвращаться», «уметь» и многое, многое другое. Такой вот язык.

– В словаре посмотри, – просипел особист.

– А зачем, и так все ясно. Вот сюда глянь, – и указал на иероглифы в рамочке. – Знаешь, что здесь написано?

– Нет.

– Написано, что данная банкнота имеет хождение в потустороннем мире и принимается во всех его банках. Теперь понял, что это такое?

– Ы-ы-ы, нет.

– Это, – ритуальные деньги, кладутся в гроб при погребении, чтобы на том свете прикупить, чего понадобится.

– Выходит...

– Совершенно верно, на первое время покойничку этой мелочи хватит, а потом родственники еще подвезут.

На особиста стало жалко смотреть. Он явно нарушил основной закон спецслужб и поспешил доложить об успехе, еще его толком не достигнув. Опасная это штука, такая торопливость: высокое начальство, заслушав доклад подчиненного, успевает порадоваться сопричастности к результату и в случае облома чувствует себя оскорбленным и где-то даже обворованным.

– Но ведь все равно, это документ строгой отчетности.

– С каких пряников? Печатается, что б ты знал, в обычных типографиях и продается где угодно.

– А-а-а... – протянул тот. – А ты откуда знаешь?

– А-а-а где я, по-твоему, служу? И потом, недавно такие бумажки по телеку показывали.

– Где?

– Где-где, в «Клубе кинопутешественников».

– Ладно, – и сунул Волкову под нос документ. – Подписывай.

– Не буду.

– Как это?

– Так это. Никаких таких тайн я от тебя не узнал, значит, и писать нечего.

– Тогда так, – Шишкин выпрямился и принял стойку «Смирно». – Товарищ лейтенант, предупреждаю в устной форме, что полученные вами сведения...

– Все ясно, – Сергей потянулся к сейфу и сделал вид, что очень хочет его открыть. – Если у тебя все, то извини, работы накопилось, ты не поверишь, до утра не управиться.

Шишкин побросал документы в чемодан и походкой каменного гостя пошел к выходу. Волков запер дверь кабинета и, посвистывая, понесся на доклад командиру.

Капитан закрыл за собой металлическую калитку и направился к ожидавшему его служебному автомобилю. Не успел пройти и тридцати шагов, как двухэтажное здание, издали напоминавшее детский сад, буквально подпрыгнуло и из всех открытых по случаю летней жары форточек донеслось лошадиное ржание: разведка радостно приветствовала очередной успех «соседей». К слову сказать, те на их месте, поступили бы точно так же. И поступали...