Контролер

– Вроде, да. Налей еще, пожалуйста, что-то меня потряхивать начало.

– Вообще-то, лучше бы сейчас тебе не пить, а просто взять да кого-нибудь с особым зверством трахнуть. Мигом бы отошел.

– Да я вроде бы уже... – и засмущался.

Когда успел-то?

– Там же, в скверике.

Он схватился за ту девчонку, как тонущий за спасательный круг и прижал к себе.

– Ты что? – удивленно спросила она. – Дрожишь весь, – и, поняв все по-своему, – ладно, пойдем, – они отошли за памятник, миновали кусты и протиснулись между каких-то киосков.

Говорят, что после перенесенного стресса мужик если и может выступать в качестве сексуального партнера, то только пассивного. Но, не в этом случае. В Игоря, как будто, вселился бес или даже два.

– Ну, ты жеребец, – сказала она потом, жадно допивая пиво из его бутылки. – Кстати, я – Жанна. – Дальше сообщила, что у нее отродясь не случалось такого чумового секса, по крайней мере, на этой неделе и предложила встретиться завтра, на том же месте, в тот же час, а на прощанье чмокнула его за ушком и промурлыкала: – Буду ждать, ты только пива купи.

Когда во второй бутылке осталось на донышке, Волков включил телевизор.

– ...буквально в центре столицы, – бойко тараторила в микрофон винтажно одетая тетка, стоя у входа в тот самый ресторан. – На этом самом месте, – она показала рукой, где конкретно. Игорь присмотрелся, Джанхотов, по идее, должен был валяться у ног сыплющей словами репортерши, но его не было, значит, уже унесли.

Сергей переключил канал, на сей раз появилось демократического вида лицо, покрытое седоватой шерстью. «Успешный влиятельный бизнесмен», «наглое преступление», «вызов демократии», «взято под личный контроль»...

Он вздохнул и снова нажал кнопку пульта. Теперь экран явил миру частично влезшее туда личико какого-то важного милицейского чина. Чин бодро отрапортовал о проведенном комплексе оперативно-розыскных мероприятий, задействованном личном составе и служебных собаках. Тут же в кадр попала одна из них, серая длинноухая немецкая овчарка сидела у ног проводника и смотрела на оратора, как на последнего идиота.

– Несомненно, работала группа профессионалов, – прокуковал тот напоследок. – К сожалению, задержать их по горячим следам не удалось... – Потом рассказал о каких-то фотороботах и напоследок жалобно призвал граждан проявить сознательность и рассказать органам, что же все-таки произошло, а то они сами никак не возьмут в толк.

– Ну, вот и все, – Волков выключил телевизор. – Главное, что фотороботы уже сделаны.

– Я так понял... – проговорил Коваленко и потянулся к бутылке. Налил командиру, потом себе.

– Ни хрена ты, Тихий, не понял... – Сергей чокнулся с ним и забросил в рот содержимое стакана. – Ты хоть подумал, что бы случилось, если б тебя побрали? С тобой, ишаком безмозглым, с группой? Сколько говна вылили бы на всю контору?

– Я просто вспомнил госпиталь, – не поднимая головы, ответил Игорь. – И, потом, не побрали же.

– Твое счастье, – проворчал Волков. – Но, все равно, стрельба в центре столицы! Что скажет мировая общественность?!

– Да, хрен с ней, с общественностью. Что теперь со мной будет, командир?

– Хороший вопрос, – Сергей закурил. – Значит так, сейчас еще немного выпьем и отбой. Заночуешь у меня. Утром поедешь на базу. Ты, кстати, там уже трое суток кантуешься, ребят я завтра предупрежу. Сиди тихо, как подводная лодка на грунте.

– В Москву звонить можно?

– Запрещаю. Побудешь там недельку, а потом поедешь вместо Гвоздя на три месяца в Среднюю Азию, готовить тамошних «Барсов». И вот еще что, ты мне ничего не рассказывал, а я ничего не слышал. Уразумел?

– Да.

Выпили еще, вернее, выпил Игорь. Поначалу, водка его не брала, потом все-таки прихватила.

– А вот теперь, достаточно, – поставил диагноз Волков. – Иди спать, я постелил в гостиной на диване.

– А ты? – Коваленко встал из-за стола, его качнуло.

– Еще посижу немного. Иди, говорю! И не ори.

– Спасибо, тебе, – театральным шепотом проговорил тот, придерживая рукой стенку, чтобы не упала.

– За водку?

– За то, что из группы не выгнал.

– Обязательно выгоню, если не поумнеешь. Считай, что последнее китайское предупреждение уже получил.

Осторожно ступая, Игорь двинулся из кухни. В дверях обернулся: – А все-таки ты бы выстрелил?

– Может быть. Знаешь, Тихий, – вдруг сказал тот, не оборачиваясь, – я иногда думаю, что стрелять надо в других.

Троим, охранявшим тело «видного бизнесмена» офицерам ФСБ объявили по строгому выговору, и только один из них огорчился. Переведенный всего полгода назад в Москву из Курска старший лейтенант, еще не до конца расстался с иллюзиями и продолжал строить планы покорения столицы.

Сату Орсаев сразу же после случившегося был увезен из Москвы, а на следующий день посажен в поезд и отправлен на родину. Почти сразу же, чтобы успокоить нервы, он немного пыхнул в тамбуре под стук колес. Не получилось, нервы продолжали побрякивать. Тогда достал со дна сумки «ТТ» и решил немного прогуляться и развлечься. В своем вагоне шуметь не решился: купе через стенку оккупировали трое серьезного вида, коротко стриженых мужиков, у которых тоже могли быть стволы.

В тамбуре плацкартного вагона перекуривали и о чем-то негромко беседовали два офицера,, возвращавшихся к месту службы на Северном Кавказе после краткосрочных отпусков. Офицеры теперь ездят исключительно в плацкарте и это правильно, не баре ведь. А в СВ путешествуют чиновники и буржуи среднего калибра. Олигархи в них не ездят, западло тратиться на билеты, когда есть собственные вагоны.

– Ну что, русские свиньи... – вежливо вступил в разговор Сату и приподнял свитер, чтобы те увидели, что у него есть.

Он даже не успел понять, что сильно погорячился, потому что немедленно получил в морду и вылетел из вагона на рельсы, прямо под колеса идущему навстречу составу. Офицеры аккуратно закрыли за ним дверь и вернулись на места, согласно купленным билетам, беседовать дальше и пить водку. Ни тот не другой не владели приемами рукопашного боя или модным в определенных кругах дзюдо и даже не служили в спецназе или десантуре. Обычные чернорабочие в погонах, зампотех танкового батальона и командир мотострелковой роты. Просто в тот день никакому Рембо не рекомендовалось произносить при них слово «свинья» и чего-нибудь, от него производного.

Провожая одного из них на вокзале, жена сказала, что забирает ребенка и уезжает на Урал к маме, потому что даже свиньи не заслуживают того, чтобы существовать в таких условиях. Она же не свинья, молодая и довольно симпатичная женщина, а потому еще запросто сможет устроить жизнь.

– Ты че расхрюкался как свинья? – спросил второго, тридцатитрехлетнего капитана, командира роты, командир батальона, тоже капитан. Отличный, перспективный офицер, двадцати шести лет роду. Два боевых ордена, три командировки на Северный Кавказ (все – заочно), папа в штабе округа. – Какой перевод, какая больная мамочка? Служи, где Родина прикажет!

К сведению любителей бытового хамства, перед тем как обозвать кого-нибудь или послать куда подальше, неплохо все-таки на секунду задуматься. Вдруг человеку кто-то уже успел испортить настроение, и он воспримет ваши слова слишком близко к сердцу. Будьте добрее к людям, иногда это крайне полезно для здоровья.

Вернувшись через четыре месяца в столицу, Коваленко разыскал-таки любимую девушку, побеседовал и узнал, что все у ней хорошо. Прекрасно учится, много читает, занимается аэробикой. Познакомилась с одним хорошим человеком, сотрудником «Банка Москвы», у них отношения. Колечко он ей так и не подарил: пока его где-то носило, дверь в комнату сломали и вынесли оттуда все, что было можно и нельзя.

В чем же, спросите, мораль? Да, в том, что нечего шляться по кабакам, проще надо быть и скромнее. Если бы Коваленко выбрал для предложения руки и сердца Третьяковскую, например, галерею или музей земледелия при МГУ, то наверняка бы не только обрел семейное счастье, но и сэкономил столь необходимые для совместной жизни деньги. Да и тот же Алхазур Джанхоев, реши он круто расслабиться в «Макдональдсе» на Юго-Западной или «Крошке-картошке» на Профсоюзной, глядишь, и прожил бы чуть дольше.