Охота на пиранью

переправил, и машина скрылась с глаз.

Когда возвращался в дом, собака бдительно на него гавкнула. Неожиданно для себя он свернул, заглянул в баньку. Федор лежал в той же позе, конечно, свитер справа так и остался задранным.

– А еще боцман... – тихо сказал Мазур, словно извиняясь перед самим собой.

Дождь лил совершенно в том же темпе, не ослабнув и не усилившись. В такую погоду верилось во всемирный потоп. Мазур без малейших моральных терзаний застегнул у себя на запястье снятые с мертвеца часы – тому наплевать, а в походе вещь нужная...

– Порубаем – и пора сматываться, – сказал он, усаживаясь. – Не стоит тут торчать. Опомнятся скоро, гады, запрашивать по рации начнут, отчета потребуют...

– Интересно, у них дети были? – тихо спросила Ольга, уже покончившая с едой и сидевшая напротив него.

– Нет, – проворчал он. – Я паспорта видел. У обоих страничка чистая. Нашла сумку?

– Ага.

– Сначала...

Замолчал, прислушался. Ругнулся сквозь зубы:

– Застебали со своим пожаром...

К дому вновь подъезжала машина, судя по звуку мотора, небольшая – легковушка или «УАЗ»... точно, «УАЗ». Прожевав кусок, Мазур вылез из-за стола, чтобы, упредив гудок, побыстрее выпихнуть на ту сторону и этих.

Гудка не последовало. Вместо этого заколотили в ворота. Не особенно и напористо, но так, что было ясно: непременно хотят видеть хозяина, без этого не уберутся...

Ольга замерла, глядя на него с немым ожиданием приказа.

– Сиди, – сказал он тихо. – Мы – это они, ясно? – и толкнул к ней по столу «дрелюшку». – Патрон в стволе, курок взведен...

Худо-бедно стрелять он ее научил. Особенной тяги к этой забаве она никогда не выказывала, но пистолет в руках держать умеет, с пары метров сумеет попасть в цель, а не себе в задницу...

– В карман, – приказал он. – Пойду гляну... А если что – мы смена. Из Пижмана. Сожрала хозяйка что-то не то, сегодня утром в больницу увезли, нас прислали... А там – по обстоятельствам.

Как держался с проезжающими Федор? Уже не спросишь... Пес надрывался в будке. Приоткрыв калитку на ширину ладони, сжав пистолет в кармане, Мазур встал так, чтобы при нужде вмиг отпрыгнуть.

Зеленый «уазик»-фургон, съехав с дороги, стоял боком к воротам. В окошки видно было, что внутри сидят несколько человек. А перед Мазуром стоял один-единственный, высокий, в прожженной, остро пахнущей дымом энцефалитке и таких же штанах, заправленных в низкие резиновые сапоги. Голова непокрыта – кудрявый, с лихой шкиперской бородкой, белые зубы так и отсвечивают, по виду – первый парень на деревне, в момент способный завязать дружбу с любым обитателем планеты Земля. На поясе – здоровенный ножище в деревянных ножнах. Такие ребята, как правило, безобидны и добродушны, и в самом деле могут стать отличными друзьями, но вот отвязаться от них неимоверно трудно, ибо полагают, что весь мир только и жаждет душевно посидеть с ними за бутылочкой до рассвета, обоюдно раскрыть душу до донышка, кунаком стать...

– Здорово, боцман, – улыбаясь, проорал кучерявый. –