Предел терпения

Госпожа Бель повела тонкую игру, вновь натянув на себя овечью шкуру и выступив в роли этакой феи-крестной. Добренькая, заботливая тетушка, нежно опекающая племянницу. Это и меня ввело в заблуждение, что ж говорить о девочке, с детства не знающей ласки. Она потянулась к ней, делилась самым сокровенным, а эта сука, выдерживая паузу, ждала подходящего момента, чтобы нанести удар. И дождалась. Удар был нанесен. Сокрушающий, положившей начало тропинке, приведшей мою жену к смерти. И за это я ее убью. Нет, избавлю мой мир от ядовитой гадины.

Не доезжая до Кодинска около километра, Марат свернул на гравийную дорогу под указатель "Южный". Дачный посёлок, кем-то, словно в насмешку, прозванный Индия. Почему, даже представить сложно, но у местных жителей это название прижилось и теперь только приезжие используют официальное. У меня же оно всегда вызывало саркастическую усмешку. Грязь, помои, мусор, словно антураж к Средневековью. Дороги круглый год разбиты - колеи по колено. Единственная достопримечательность: "карман", оставшийся на память о пьяном дорожнике, облюбованный юными парами. Ах да, забыл про церковь, возвышающуюся над всей округой. Да и черт с ней!.. Хотя нет, зайти придётся - свечку за упокой поставить.

К церкви вообще у меня всегда было двойственное отношение: с одной стороны зажиревшие попы вызывали чувство омерзения за их неистребимое желание наживы за счёт прихожан, с другой я понимал, что человеку необходимо хоть во что-то верить и чего-то бояться, чтобы совсем не оскотиниться. Но сейчас... Пидарасов, значит, венчать можно, а самоубийцу отпевать грех. А за что, в таком случае, был уничтожен Содом и тот второй, забыл название, город? Бог, может быть, и есть, но к этим строениям он точно не имеет никакого отношения.

Мастерские располагались на самом краю поселка. Все три. Марат свернул к дальней, подъезд к которой был выстлан горбылем. Нам на встречу из деревянного строения вышел невысокий, бородатый мужик, на ходу вытирающий руки ветошью.

- Все сделал?- спросил Марат, не выходя из машины.

- Разумеется. Фирма веников не вяжет,- пробасил мужик.- Хотя и попотеть пришлось.

Мой наставник вытащил из внутреннего кармана пухлый конверт и протянул хозяину мастерской.

- Сколько договаривались. Отдай все ему,- кивок в мою сторону.- И помалкивай.

- Мы не без понятия,- кивнул мужик и обратился ко мне.- Ну, пойдем, мил человек, примешь заказ.

- Жду тебя завтра утром,- напомнил мне Марат.- Не задерживайся.

Не отвечая, я вышел из машины и отправился следом за хозяином мастерской к перекрашенной в черный цвет "Газели", стоящей за углом. Мужик открыл задние двери и продемонстрировал содержимое.

- Вот, металлический, звуконепроницаемый ящик. Полностью герметичный, как и заказывали. Изнутри справа вваренная скоба. Если вытащить вот эту заслонку,- он указывает на небольшую, едва выступающую пластину,- крышка защелкнется и открыть снаружи ее будет невозможно - только изнутри, нажатием на вот этот пружинный рычаг. Тугой до невозможности, впрочем, согласно пожеланиям.

- Вот здесь,- он указал на деревянный ящик, стоящий рядом,- дыхательный аппарат, аккумуляторная ножовка, пара наручников на длинной цепи, А.И.-1 и фонарик. Кажется, все.

- Еще нужна штыковая лопата,- бросил я.

- Сколько душе угодно,- он на несколько секунд скрылся в мастерской, вернулся, держа в руках новенькую, еще блестящую лопату и пару тряпичных перчаток.- Держи. Черенок недостаточно отполирован.

Поблагодарив кивком, я закрыл задние двери и сел за руль. Мужик подошел ко мне и через опущенное стекло протянул пакет.

- Здесь ключи и документы на машину. И, пожалуйста, будь с ней понежнее - я ее вот этими руками собирал,- и продемонстрировал мне устрашающего вида ладони.

Я осторожно, стараясь по возможности миновать грязь, выехал из поселка и свернул на шоссе. А точнее, на убитую до невозможности бетонку. Звук такой, как будто на поезде едешь: тук-тук, тук-тук. Нет, никогда в России не будет хороших дорог!

Пытаясь заглушить монотонный звук, я включил радио. Блатняк, рэп, опять блатняк. Совсем страна на криминальной романтике сдвинулась. В раздражении резко крутанул ручку. Стоп! Немного назад. Вот оно.

Pet Shop Boys - It"s a Sin. Это грех. В тему. Послушав, я потихоньку начал подпевать.

Когда смотрю на свою жизнь,

Я ощущаю только стыд,

Я тот, кто сам себя винит.

За все, что сделал и зачем,

Неважно где, когда и с кем,

Есть одно общее для всех -

Это грех...

Учили в школе, как мне жить,

В делах и мыслях чистым быть,

Но лицемерам не судить...

Замечаю что-то боковым зрением, поворачиваю голову. На пассажирском сидении - ОНА. Взгляд устремлен на дорогу, на лице перемешались растройство, жесткость и жалость. Я никогда прежде ее не видел такой.

- Здравствуй, девочка,- произношу я.- Что опять не так?

- Ты еще спрашиваешь?- в ее голосе сквозит горечь.- Я просила тебя забыть обо всем - ты не послушал. Просила остановиться - не захотел. И теперь ты едешь убивать мою тетю.

- Тетю? Да по ней давно черти в аду слезы льют!

- Это не тебе решать!

- А кому? Я всю жизнь боялся принимать решения и к чему это привело? Тебя нет, мир рухнул, я стал убийцей. Хватит, надоело.

- Ну убьешь ты ее, а что дальше?- в голосе жены зазвучали слезы.- Кто на очереди? Мои родители? Бабушка?

- Старуху не трону - ей и так недолго осталось. И родителей тоже - они, как и я, осознают степень вины. Пусть живут с этим. Но "бельчиха"... Ей не дано понять - она всегда и во всем права. Я должен положить конец этому и тебе меня не отговорить.

Машину тряхнуло на очередной выбоине. Я отвлекся на секунду, а когда повернул голову, пассажирское место опустело - она ушла. Что происходит? Я окончательно сошел с ума, или это моя совесть дает о себе знать подобным образом? Неважно. Какими бы причинами не объяснялись мои видения, им меня не остановить. Я решил!

До села осталось несколько сот метров, когда я свернул на проселочную дорогу, ведущую к свалке. Хорошее место - закрыто от посторонних глаз лесом, земля мягкая, а главное, в это время года там редко кто бывает. Выбрав место, глушу машину, достаю из салона лопату и, натянув подаренные заботливым хозяином мастерской перчатки, начинаю копать...

Глава тринадцатая.

Самоуверенность госпожи председателя сыграла мне на руку. Обладая чертовски завышенным самомнением, считая себя неприкасаемой, она никогда не запирала дверь, так что проникнуть в дом не составит никакого труда. Дождавшись, пока стемнеет, я сел за руль и не спеша отправился в село.

Погода была на моей стороне: ближе к ночи небо заволокли иссиня-черные тучи, начал накрапывать мелкий, противный дождь, разогнав с улиц загулявшую молодёжь. Ветра пока не было, но, зная здешний климат, я был уверен: через несколько часов он задует и не успокоится до самого утра, а, возможно, и обеда. Как раз то, что мне надо.

Проезжая по Центральной улице, я слегка притормозил перед домом с синими ставнями - домом, который так и не стал нашим. Почти два месяца ремонта, недели две жизни и... Все закончилось, мы его даже оформить не успели. И вот он стоит, брошенный, никому не нужный. Дома без хозяев умирают, вот и этому недолго осталось.

Странно, я думал, что родители жены, законные наследники, его продали, но нет, судя по темным окнам и заросшей в палисаднике малине, это жилище так и пустует. У меня нет к дому ни злобы, ни ненависти, поэтому мне его искренне жаль. Сложно найти желающего приобрести дом, в котором не просто умерли - таких в селе большинство, но произошло самоубийство. Сильны ещё суеверия в глубинке.

Даже если бы у меня возникло желание остановить машину и войти, я бы этого не сделал. К счастью не возникло. Мне не хотелось лить уксус на и без того незаживающую рану. Зачем? Нельзя сейчас быть слабым, а возвращение сделает меня именно таким. Поэтому, слегка придавив педаль газа, я отправился дальше.