Предел терпения

- И чего ты этим добьёшься? Удовлетворения? Сомневаюсь. По-моему, ты просто ищешь смерти, жаждешь её, но не можешь уйти самостоятельно. А не боишься, что со временем у тебя окончательно сорвёт планку и ты начнёшь мочить всех подряд, без разбору?

- Может быть, но в этом случае я сам вышибу себе мозги. Ладно, я сказал все, что хотел - ты услышал. Пора завязывать. И напоследок: раз уж не хочешь называть меня по имени, то зови просто - Пьеро.

- Почему Пьеро?

Кто сказал, что терпит вечно унижения Пьеро?

К униженью отношенье он изменил давно.

И лишь с виду безобразным всем он кажется подчас,

Не дразните - он запомнит вас.

Жалкий его вид, всех порою злит,

Тумаков ему отвесить каждый норовит.

Но чёрный список всегда везде при нем,

И крестов на кладбище все больше с каждым днём...

И из трубки послышались короткие гудки. Игнат отключил телефон и задумался. Надо идти, докладывать начальству, вот только придётся кое о чем умолчать. О его словах, про объявленную войну точно. Это же такой скандал и козлами отпущения наверняка назначат его, Сухомлинова. Почему? Кого-то ведь надо.

И приняв решения, он отправился на доклад...

Сухомлинов не вошёл - ворвался в кабинет начальника.

- Он позвонил! - выпалил опер, переводя дыхание. - Он вновь позвонил.

- Кто? - спросил начальник, обалдев от необычного поведения подчинённого. - Кто позвонил?

- Да Тукмачёв. Только что. Он знает, что мы его вычислили. И относится к этому так спокойно, словно был готов. Хотя, судя по тому, что это именно он и навёл нас на себя, то ничего удивительного в этом спокойствии нет. Я одного понять не могу: в чем смысл этих звонков?

- Глупо искать смысл в действиях безумца. Жена крякнула, вот планку и сорвало - сам не понимает, что творит. А с нами просто поиграть захотел, покуражиться. Ну, мы ему устроим!

- Это вряд ли, - покачал головой Игнат. - Не сегодня-завтра у нас дело заберут.

- С чего вдруг?

- Так он позвонил, чтобы сообщить ещё о нескольких эпизодах. На этот раз жертв было намного больше.

- Кто? И сколько? - севшим голосом спросил Савелий Кондратьевич.

- Жена и несовершеннолетний сын генерального директора "V-экспресс банка", затем сам господин Горгелидзе вместе с водителем и охраной. Сначала расстрелял из гранатомёта автомобиль директора, затем из "Вала" добил охрану. Все это произошло рано утром на Октябрьском мосту. А сегодня из дробовика положил всех сотрудников коллекторской фирмы "Центр О.Б.". Я проверил - так оно и есть. Говорят, бойня была такая, что бывалых сотрудников едва наизнанку не выворачивало при виде этого зрелища. В общей сложности, за последнюю неделю Тукмачёв увеличил свой счёт ещё на семнадцать человек.

- И это все в одиночку? Он что, вообразил себя долбанным Терминатором? С нас теперь точно головы поснимают из-за этого урода, сдерут шкуры и повесят сушиться! И никого при этом не будет волновать, по каким причинам мы его не взяли сразу.

- А может пока не сообщать никому, что это натворил один и тот же человек?

- Может быть, - согласился Савелий Кондратьевич. - А если кто-нибудь, шибко вумный, свяжет концы с концами? Или этот мститель решит ещё перед кем-нибудь хвост распушить?

- Вряд ли, ведь звонит он только нам, да и, я думаю, ему пока не нужна известность, иначе давно бы связался с журналистами? И кстати, он просил, чтобы мы называли его Пьеро.

- Грустный клоун? А в этом что то есть. Пьеро, так Пьеро. И все же, что мы будем делать, если это Пьеро сболтнёт кому-нибудь ещё?

- Можно не давать всю информацию, придерживаться официальной линии. В первый раз что ли?

- Это, конечно, выход. Так и будем себя вести, авось кривая вывезет. Эх, и откуда он свалился на наши головы? - Савелий Кондратьевич испытующе посмотрел на Игната и, словно решившись, признался. - А мне, если честно, это парень даже в чем-то симпатичен. По сути, кого он убил? Мразей, у которых руки по локти в крови. Когда я только начинал служить в милиции, таких сволочей попросту не было, а если и появлялся какой-нибудь идиот, мы его, не моргнув глазом, в кулаке давили, как таракана. Это их сейчас как грязи. А этот парень выполняет за нас нашу же работу. Пусть по своему, как умеет, но с ними точно иначе нельзя... Ладно, все это лирика. Чувства чувствами, а поймать его мы обязаны. Так что иди, Игнат, копай со всем рвением. И скажи техникам, пусть подготовят аппаратуру - вдруг этот Пьеро решит ещё позвонить. Все ясно? Выполняй!

Сухомлинов бросил уважительный взгляд на враз постаревшего начальника, кивнул и, развернувшись по-уставному, вышел из кабинета.

Глава десятая.

Всем хороша утренняя пробежка в лесу: и свежий воздух, и легкая прохладца, и тишина, прерываемая лишь птичьим пересвистом. Комары, правда, достают. Не укусами - к ним я, таежный житель, давно привык, а противным писком. Словно наждачкой по оголенным зубным нервам. Не отвлекаться! Вперед и только вперед.

Хорошо протоптанная тропинка - я не единственный бегун в лесу - петляет между деревьями, огибая валежник, оставшийся после разыгравшегося зимой урагана. Минуя прогалину, она резко изворачивается строго на север и выводит к элитному, охраняемому поселку. Хотя это как посмотреть. Оба въезда-выезда перекрыты наглухо - не то, что мышь, муравей не проползет, но окольными путями, одним из которых следую я, проникнуть на территорию не составит особых проблем.

Бегу размеренно, дыхание ровное - сказываются регулярные тренировки под руководством Марата. Весь прошедший год он гонял меня так, что я, с ужасом вспоминающий "учебку", возжелал в нее вернуться. Грязь, слякоть, дождь, снег, мороз - ничто не могло помешать издевательствам. К началу весны марш-бросок на тридцатник с полной выкладкой, казался уже легкой разминкой. Со стрельбой тоже добился определенных успехов - из "ворошиловского стрелка фуева" Марат выкинул последнее слово. Из любимых мной "Стрижа" или "Глока18С" на расстоянии пятьдесят метров попадал в десятирублевую монету. Не снайпер, конечно, но все равно неплохо.

Усилившийся пересвист привлек внимание. Поднимаю голову вверх - едва выглянувшее из-за горизонта солнце позолотило кроны деревьев. Бросаю взгляд на часы. Да, сегодня клиент запаздывает. За неделю это впервые. Но паниковать рано - до открытого пространства мне бежать еще минут пять. На крайний случай отложу акцию на завтра, хотя это и нежелательно. Примелькался я здесь. Не ровен час, кто и вспомнит.

После расстрела коллекторов, Марат увез меня в дачный поселок Снежный, где нас уже дожидался Остап. Старик встречал на крыльце двухэтажного бревенчатого загородного дома. Перекинувшись несколькими словами с напарником, Остап подошел ко мне и, положив руку на плечо, спросил:

- Ну что, Андрюша, утолил жажду мести?

Я пожал плечами. Чувство удовлетворения присутствовало, но не от мести. Нет. От выполнения работы. Вот именно - это работа и ничего более. И я знал, чем займусь дальше.

Остап, так и не дождавшись ответа, вошел в дом, кивком пригласив меня следовать за ним. Обстановка впечатляла - с первого взгляда вроде все просто, и даже где-то примитивно, но спустя какое-то время приходило понимания, что над внутренним убранством потрудился весьма талантливый дизайнер. Мебели необходимый минимум, но она расположена так, что кажется, будто больше и не надо. Несколько кресел, стол, диван. Плазменная панель, вмонтированная в стену. Подвесные потолки создавали обманчивое впечатление высоты. Пол ламинирован. Стены без обоев - только мореный кругляк, покрытый лаком. И самое главное - дом был живым. Он дышал, чувствовал, думал.

- Итак, Андрей, чем собираешься заняться дальше?- спросил Остап, расположившись в кресле-качалке.

- Хватит, дядя Ося. Я все прекрасно понимаю - время подумать у меня было. Ты ведь не просто так начал мне помогать - тебе что-то от меня нужно. А я привык отдавать долги. Правда, даже представить не могу, как именно, но, думаю, ты меня просветишь.