Слепая ярость

— Да уж, — хмыкнул Ник не без сочувствия. — Оторвал бабенку, нечего сказать…

— И оказалась она очень интересным человеком, — продолжал Миллер, — с богатейшей биографией, много повидавшим и испытавшим. Но только вот, знаешь ли, что-то такое надломилось с того раза в наших отношениях, какая-то кошка меж нас пробежала. Она по-прежнему хороша была в постели, любовница совершенно фантастическая, но… Вскоре мы расстались — и так, знаешь, сухо как-то, наскоро… Хотя иной раз я думаю: а вдруг она все-таки когда-нибудь позвонит — и что же тогда? Как поступить?

Миллер умолк. Ник понимал, что вопрос коллеги — чисто риторический, однако он ответил — не из сочувствия, а чтобы просто заполнить паузу:

— Как это ни банально, нужно доверять голосу сердца, приятель, — вот самое верное решение. Слушать, что подсказывает душа…

Миллер посопел и хмыкнул:

— А знаешь ли ты, где у человека расположена эта самая душа?

— Где же?

— В гениталиях! — И Миллер скабрезно захохотал.

— Ты думаешь, что пошутил? — усмехнулся в свою очередь Ник. — Кажется, ты не так уж далек от истины, если хорошенько подумать.

— Да, и опыт нашей работы это подтверждает, не так ли? — подхватил Миллер.

— Как и твоя замечательная теория, — добавил Ник уже не без ехидства.

— Разве это только теория? — обиженно отозвался Миллер. — Ты же сам видишь, то есть слышишь… Я даже научный термин для этого изобрел…

— Болтохерия?

— Фу, какой ты!.. Эротофонизм — вот!

— Ништяк, можешь защищать диссертацию. Будешь потом преподавать в каком-нибудь Принстоне…

— Какой, ко всем чертям, Принстон? — возмутился Миллер. — Да я отсюда — ни ногой! Тут — вся моя жизнь, понимаешь? Весь ее смысл!

— Да ладно тебе, я же пошутил… Слушай-ка, а ты не опасаешься, что среди твоих нынешних подружек тоже может оказаться такая… э-э… девушка не первой свежести, а? — полюбопытствовал Ник.

— Хм… Видишь ли, у той был на удивление молодой голос, так что попасться было очень легко, — пояснил Миллер. — И потом, такой исключительный темперамент, такое знание всех тонкостей секса…

— Насчет знания — это неудивительно. Сам говоришь — богатый жизненный опыт.

— Ну ты что, издеваешься? — обиделся Миллер. — Я тебе, можно сказать, душу открыл, а ты…

— Нет-нет, ни в коем случае! Вообще твоей интимной жизни можно только позавидовать, — поспешно сказал Ник. — И как ты только не устаешь?

— Ого — не устаю! Да я просто с ног валюсь, когда домой прихожу. И для меня внешнего мира уже попросту не существует — так только: в магазин забежать, оплатить счета — и не более…

Нику вдруг почему-то стало жаль Миллера, но он тут же себя одернул: с какой стати жалеть такого счастливого человека?

Зазвонил телефон. Ник снял трубку.

— Алло, — послышался сочный мужской голос. — Это фирма «Мистер Доверие»?

Ник удивился: мужчины звонили им крайне редко, прежде всего — гомики, которых «мистеры» старались отшивать побыстрее. Или мятущиеся трансвеститы — к таковым Ник относился снисходительнее, но тоже предпочитал не затягивать разговор: пусть организовывают свою телефонно-утешительную фирму и оттягиваются на здоровье. А тут, может, какая-нибудь несчастная баба никак прозвониться не может, — а потом заголовочек в газетной хронике происшествий: «Выбросилась из окна», «Отравилась газом», «Вскрыла вены»… А вы, ребята, обращаетесь не по адресу. Но имидж есть имидж, нужно быть корректным — и Ник вежливо ответил:

— Да, вы не ошиблись.

— Могу ли я попросить к телефону Ника Паркера? — учтиво спросил мужчина.

Это еще что за новости? Сроду такого не бывало! Может быть, что-то случилось дома — пожар? И звонят из полиции? У Ника стало нехорошо на сердце.

— Ник Паркер вас слушает…

— Привет, Ник, старина. Это Баксли говорит.

— Баксли? — удивился Ник. — Джо Баксли?

— Ну да, он самый. Слушай, тут такое дело: объявился Фрэнк Дэвероу…

С Джо Баксли, своим бывшим товарищем по оружию, Нику Паркеру доводилось последний раз контачить с десяток лет назад. Баксли в ту пору активничал по поводу создания некоей антивоенной организации — что-то вроде «Ветераны Вьетнама за мир», и он прислал Нику приглашение поучаствовать в этом деле. Меньше всего хотелось Паркеру тем или иным образом вспоминать о войне — и он ответил вежливым отказом. И вот — снова Баксли…

— Кто объявился — Фрэнк? — переспросил Ник.

— Ага, тот самый Дэвероу, твой бывший корешок, — подтвердил Баксли.

«И опять этот сон сегодня — как совпало», — мелькнуло в сознании Ника.

— Почему ты молчишь? — спросил Баксли.

— А что я должен говорить? — пожал плечами Ник. — Ты мне за этим и звонишь?

— Ну да…

— А-а… Понятно… И как там у тебя погода, в Хьюстоне? Ты ведь все еще там живешь?

— Нормальная у нас погода, нормальная…

— Это хорошо.

И опять возникла неловкая пауза.

— А как ты вообще узнал этот телефон? — с долей раздражения спросил Ник.

— Да это несложно…

— И названиваешь с утра пораньше, — сварливо продолжал Паркер. — У тебя что — бессонница?

— Вроде того, — буркнул Баксли.

— Сходил бы к врачу — он пропишет тебе чего надо. И тогда никаких проблем.

— А у меня никаких проблем и нет, — сердито фыркнул Баксли. — Это у твоего Фрэнка проблемы.

— А мне-то до них какое дело? — холодно парировал Ник.

— Послушай, Ник… Я тебе расскажу, что знаю, — вот и все. А знаю я немного, так что надолго тебя не задержу. Ладно?

— Ну валяй, — неохотно согласился Ник.

— Дэвероу позвонил мне сегодня среди ночи и попросил взаймы. большую сумму…

— Большую?

— Да, весьма большую. Во всяком случае, для меня.

— То есть, как я понимаю, ты ему отказал?

— Да…

— А зачем мне об этом знать?

Краем уха Ник уловил мурлыканье Миллера, занимавшегося эротофонизмом с очередной клиенткой: «И тут я опускаюсь пониже, вдоль твоего гладкого животика, ты разводишь ножки в стороны…»

— Понимаешь, — сказал Баксли, — после разговора с Фрэнком у меня стало так нехорошо на душе…

— Почему?

— Какой-то он был затравленный, загнанный. Просто в отчаянии парень.

Ник неопределенно хмыкнул.

— Ты знаешь, — продолжал Баксли, — я никогда не питал к Фрэнку особо теплых чувств. Он бывал излишне развязен в некоторых вопросах…

«Особенно по пьяному делу», — мысленно добавил Ник. Да, водилась за Фрэнком такая скверная привычка: сыпать в подпитии шуточками дурного вкуса — в частности, с расистским душком. И конечно же, чернокожему Баксли это было не по нутру.

— Да и потом — его странное поведение той ночью, когда ты, Ник, попал в плен…

— Какое такое поведение? — зло спросил Ник.

Ну зачем, зачем Баксли повел речь об этом? Что было — то прошло, зачем ворошить?

— Тебе виднее… — уклончиво сказал Баксли.

— Мне — «виднее»? — саркастически переспросил Ник. — Мне?

— Ох, прости…

— Ладно, не в этом дело. Но, понимаешь, я никогда не предъявлял к Фрэнку Дэвероу никаких претензий.

— Ты-то не предъявлял, — согласился Баксли. — И никто не предъявлял. Но тем не менее у ребят было свое мнение на сей счет… И Фрэнк не мог не догадываться об этом.

— Не знаю, я не видел Фрэнка с тех самых пор, — сказал Ник, сделав ударение на глаголе. — И мне это как-то до фонаря.

Баксли шумно выдохнул в трубку.

— Ну, в общем, имей в виду: по моему мнению, у Дэвероу явно крупные неприятности. Я никак не мог заснуть после разговора с ним — и вот вдруг решил связаться с тобой, Ник.

— Что, хотел меня порадовать, что ли?

— Ох, Ник, ну перестань… Короче говоря, если хочешь, я могу дать тебе его координаты.

— Не понял.

— Ну, адрес его у меня есть — в старой моей картотеке ветеранской.

— Я другого не понял, — упорствовал Ник, — зачем мне адрес Дэвероу? Поздравить его с Рождеством? Так еще рано. Или с Днем независимости? Так уже поздно…

— Это Майами, от тебя недалеко. А там уж сам разберешься, с чем тебе его поздравлять… Так ты записываешь?..