Наперегонки со смертью

– Он не счел нужным представиться. Мужчина.

– Точное время звонка вы не запомнили?

– Гена, ты меня обижаешь. Я даже записала. Вот… – Она достала старую квитанцию и повернула ко мне чистой стороной, где было нацарапано мое имя и несколько цифр. – Половина десятого. Все как в аптеке.

– Премного благодарен за заботу, Полина Акимовна. Бог с ним, с этим звонком. Приеду домой – разберусь что почем. Сейчас звонить на завод уже поздно. Да и не очень хочется.

А то придумают еще какую-нибудь задачку. У них таких шнурков, как я, хватает. Если что-то очень нужно, то пошлют другого. Оревуар! Пойду в ваш кабак и расслаблюсь. Сева уже стол заказал.

– Смотри не переборщи. У нас порядки теперь строгие. Новых вышибал наняли, да и милиция не оставляет ресторан без внимания.

– Спасибо за совет, учту…

Ресторан был чисто провинциальным – и в обслуживании, и в оформлении интерьера.

Особенно в оформлении. Когда-то у меня был один знакомый художник, шабашник до мозга костей. В то время ему стукнуло пятьдесят. При коммунистическом режиме, спасаясь от рутины повседневной жизни, он объездил пол-России, в том числе и районы Крайнего Севера. Этот рыцарь кисти и шпателя изгваздал своими творениями десятка два провинциальных ресторанов, столовых и кафе. Как он мне рассказывал, в те времена главной задачей любого мастерового-шабашника было не столько найти работу, сколько получить за нее деньги. И желательно побольше. Для этого оформители интерьеров что только не лепили на стены общепитовских заведений: гипсовые барельефы, резные деревянные панно, мозаику, чеканку с кованными элементами, витражи… Короче говоря, все то, что стоило даже по обычным, не худфондовским, расценкам очень дорого.

Замылишь глаза заказчику, который разбирается в искусстве как свинья в апельсинах, – открывай карман пошире; не смог поразить его скудное воображение чем-нибудь эдаким, чаще всего кондовым, но ярким, – получишь от мертвого осла уши.

Ресторан "Русь" (будем называть его так, хотя вывеска была только на гостинице) оформлял именно такой ухарь. Он столько настрогал резных панелей и панно, что поначалу кажется будто ты попал в один из аристократических клубов конца девятнадцатого столетия – как те, которые показывают в зарубежном кино. Но венцом творения неизвестного гения от шабашки были самопальные модернистские люстры из полированных алюминиевых пластин и эстрада, убивающая клиента наповал вовсе не звучанием оркестра, а обилием автомобильных отражателей и фар, изображающих какуюто фантастическую композицию. Все эти дурацкие навороты подходили общему строгому (скажем более определенно – английскому) стилю, в котором был оформлен зал, как корове ковбойское седло.

Сева уже трудился над бараньим бочком. Он выглядел совершенной букой и смотрел на окружающих исподлобья.

– Где тебя носит? – спросил он сварливым бабьим голосом.

– Наводил марафет, – ответил я коротко, не вдаваясь в подробности.

– Шикарно выглядишь… – Сева сморщил недовольно-завистливую мину. – Опять пойдешь по телкам?

– Как получится… – уклонился я от прямого ответа.

Лычок явно нарывался на скандал. Его всегда бесило, что я вожу с собой саквояж с парадно-выходной одеждой. Если, конечно, так можно назвать новую кожаную куртку, модные брюки, свежую рубаху и дорогие голландские туфли. Сам Сева одевался проще некуда, хотя зарабатывал гораздо больше, чем я. Ко всему прочему, он не страдал повышенной чистоплотностью.

Сева надолго умолк. Он работал челюстями с таким остервенением, что я поторопился убрать от него подальше свои руки, которые положил на стол – неровен час, еще оттяпает их по локоть с голодухи.

Мне принесли что-то мясное с мудреным названием – я выбирал наугад, ткнув пальцем в меню едва не с закрытыми глазами, неизменный "столичный" салат, рыбное ассорти и двести грамм "Смирновской".

– Экономишь? – желчно спросил Лычков, кивком указав на графинчик с водкой.

– Это для затравки, – сказал я не без злорадства.

– М-м-м… – с видом обреченного промычал горемычный Сева и жадно выпил полный бокал своей любимой "Фанты".

Я не мог сказать ему, что желание выпить чего покрепче и побольше у меня пропало едва я перешагнул порог ресторанного зала.

Взгляд. Он буквально просверлил меня, намотав на невидимое сверло все мои внутренности. Я даже замедлил от неожиданности шаг, но быстро собрался и не спеша продефилировал к своему столику. При этом я с рассеянной и добродушной улыбкой окинул взором публику, большая часть которой только начала гастрономическо-питейную разминку.

Они сидели неподалеку от входа. А точнее (это для нас с Лычком) перекрывали выход.

Наверное, не будь того, что случилось с нами на трассе, я бы не обратил особого внимание на этих двух лбов с характерной наружностью, которая стала в нашей стране одиозной – короткая стрижка, квадратная башка и свинцовые тупые глаза динозавра, готового растерзать кого угодно. Тем более, что стриженных почти под ноль в ресторане хватало. Куда денешься – мода.

Но эти явно были неравнодушны к моей персоне. Конечно, они пытались скрыть свой интерес к моему появлению в ресторане, однако это им плохо удавалось. Короче говоря, шпионы из них были аховые.

– У тебя что, аппетит пропал? – спросил Лычков, с жадностью поглядывая на полную рюмку.

– Вроде того…

– Тогда, может, я твой салат оприходую?

– О чем базар… Потом рассчитаемся.

Сева посмотрел на меня как рублем одарил. Я не выдержал и рассмеялся.

– Шучу, – сказал я, наливая в свой бокал "Фанту" Лычка. – Теперь мы квиты. Я тебе салат, а ты мне – напиток.

– Шуточки у тебя… – Сева оттаял и тоже заулыбался.

Свою водку я все-таки выпил. Для усиления мыслительного процесса. Который в этот момент напоминал брожение бражки. Мысли роились какие-то бестолковые и лопались словно пузыри на поверхности закваски. Я был в смятении. И что нам теперь делать?

Опять этот подлый вопрос… Внутренний голос подсказывал, что нужно немедленно рвать когти отсюда. И не только из ресторана. Но с другой стороны ночная поездка с таким прицепом, как этим два лба (не исключен вариант, что у них есть еще и кореша), не сулила нам ничего хорошего.

Только теперь я понял, почему звонили в гостиницу. Видимо, когда пассажиры "форда" не вышли вовремя на связь, их хозяева забеспокоились и, узнав, что мы живы, срочно приняли нужные меры. Это умозаключение особой радости мне не принесло, однако прояснило один очень существенный и важный момент: охота шла не на КАМАЗ, а на меня и Лычка. Почему, черт возьми!? Кому нужны жизни двух рабочих лошадок, не замешанных ни в каких финансовых аферах? Ведь не секрет, что самые громкие заказные убийства носят вовсе не политический характер, как это пытаются представить заинтересованные личности. Движущей силой, которая нажимает на курок пистолета или автомата киллера, являются деньги. И чаще всего – большие деньги. Чего у нас с Лычком отродясь не водилось. И я почему-то не думал, что Сева – подпольный миллионер. Откуда в пустыне может быть вода?

Тогда кто и зачем на нас нацелился? Это были очень серьезные и беспощадные люди.

Какие тут могут быть сомнения. Мафия. Или, как ее называют по-иному, – организованная преступность. Обладающая большими финансовыми возможностями. Если моя мысль верна, то не видать Лычку ни дачи, ни импортной тачки. А мне – родных мест; я там не был лет восемь.

Мне стало так нехорошо, что я даже начал себя жалеть. Но хуже всего было то, что я не мог сегодня поплакаться кому-нибудь в жилетку. Точнее – в лифчик. В этот вечер телок было навалом, притом не только шлюх. Которых я даже на нюх не терплю. И некоторые из относительно порядочных уже посматривали в мою сторону с пугливым интересом.

Конечно, я вовсе не похож на смазливого актеришку Ди Каприо, прославившегося из-за фильма "Титаник", однако мое лицо никак нельзя было назвать рожей. Обычный парень, таких вокруг хватает. Хорошо одетый, смею надеяться, что неплохо воспитанный, со спортивной фигурой и голубыми глазами, ярко выделяющимися на смуглой физиономии.