Наперегонки со смертью

По запарке Лычков даже не понял, что за звуки раздались позади, но мне они были очень даже знакомы.

– Жми на газ до упора! – заорал я, сползая на дно кабины. – И пригнись настолько можно.

– Зачем? – удивленно спросил Сева; он относился к разряду тугодумов.

– Стреляют, мать твою!..

– Ы-ы-ы… – У Лычка отвисла челюсть; теперь и до него дошло, что за горох сыплет по брезентовому тенту. – Бля-а…

Нет, все-таки КАМАЗ неплохая машина. Особенно если за нею хорошо ухаживать. А Сева лизал свою кормилицу с утра до вечера. Если, конечно, не был в рейсе или не левачил.

Лычков, исполняя мой наказ и повинуясь адреналиновой атаке на мозги, творил чудеса.

КАМАЗ летел как на крыльях. Мы махом преодолели подъем и понеслись по трассе словно сбрендившие. Я посмотрел в зеркало заднего вида и сокрушенно вздохнул – проклятый "форд" тоже мчался за нами на всех парах.

– Сева, нас догоняют.

– Хрен им на рыло… – Лычок скорчил зверскую мину. – Я их, бля, сейчас потаскаю по кочкам… суки…

"Форд" никак не мог нас обогнать. Он мыкался позади, пытаясь найти свободное пространство для обгона, но Сева, очень искусно маневрируя, все время подставлял преследовавшей нас машине задний бампер. Шоссе было узким, всего на две полосы, а обочина представляла собой сплошные бугры где особо не разгонишься.

– Ну, козлы, сейчас вы у меня получите… – сквозь зубы прорычал Лычков, когда наш КАМАЗ наконец выскочил на свободное от деревьев пространство.

Его замысел я понял в последний момент. Мы приблизились к месту, которое пользовалось среди водителей-дальнобойщиков дурной славой. Длинный – не менее километра – спуск заканчивался крутым поворотом, а дальше шоссе шло вдоль обрыва.

Зимой или в слякоть, убаюканные хорошим качеством дорожного покрытия, шоферы, обязанные в таких случаях ехать на скорости, тормозящей движение, пускали здесь машины накатом – чтобы сэкономить горючее и дать отдохнуть двигателю. И когда перед ними вырастала кромка обрыва, ограниченная довольно хилыми столбиками, многие просто не успевали правильно среагировать на опасность. Вместо того, чтобы попытаться войти в поворот на скорости, они жали на тормоз. Ну, а потом все происходило быстро и страшно – машина, чаще всего груженная, шла юзом и, ломая ограждение, падала с двадцатиметровой высоты на валуны, лежавшие здесь с ледникового периода. В аварии выживали только счастливчики, но таких было очень мало. По этой дороге я ехал уже шестой или седьмой раз, а потому знал, что с правой стороны шоссе в скорбном строю стоят не менее десятка самодельных крестов с засохшими еловыми венками – память о безвременно ушедших из этой жизни водителях.

Лычок сыграл свою партию мастерски. В конце спуска он сделал вид, что не справился с управлением и на какой-то миг освободил дорогу "форду". Водитель быстроходной тачки, обозленный его проделками, долго не раздумывая, бросил свою машину в образовавшуюся брешь на огромной скорости. Когда "форд" поравнялся с кабиной КАМАЗа, Сева резко переложил руль влево, опять перекрывая дорогу. Шофер наших преследователей, не знакомый с трассой, конечно же сделал ту самую ошибку, что и несчастные, которым их друзья и родители поставили кресты на обочине. Он тормознул, да так резко, что "форд" успел два раза кувыркнуться на ровном месте, а затем, перелетев через столбики, ухнул вниз, на каменную россыпь.

Сева аккуратно и спокойно остановил грузовик и сказал:

– Не рой другому яму…

Высунувшись из окна кабины, он с омерзением плюнул в сторону обрыва, а затем закурил.

– Может, посмотрим что там и как? – спросил я осторожно.

– Ты о чем? – Лычок был сама невинность.

– Понял… – Я осклабился. – Ну ты, блин, даешь… Я думал ты слабак. Извини – ошибался.

– На первый раз прощаю. – Сева расправил плечи, глубоко вздохнул и включил скорость. – Ты верно говорил – нам нужно спешить. До города еще полста кэмэ – как минимум, а уже сумерки…

Я молча кивнул. Мне очень хотелось посмотреть на документы преследователей, но Лычков – надо отдать ему должное – рассудил мудро. Не хрен нам тут светиться, оставляя лишние следы. И вообще, о нападении на КАМАЗ лучше никому ни гу-гу. Иначе менты затаскают Лычка по допросам. И меня тоже.

До города мы добрались без осложнений.

Глава 5. КИЛЛЕРЫ

Городишко был маленький и мерзкий. Таких в российской глубинке немало. Но если в других городках, построенных еще в дореволюционное время, существовали хотя бы какие-то достопримечательности (например, старинная церковь, монастырь, купеческие или барские дома), радующие глаз, то этот казался гнойным нарывом, выросшим среди лесного разлива.

Город строили в начале шестидесятых комсомольцы-добровольцы и ударными темпами.

Потому почти все городские здания были на одно лицо и очень смахивали на многоэтажные бараки. Черные закопченные трубы завода абразивных материалов денно и нощно извергали в небо клубы дыма и пыли; они отталкивались от небесного свода и падали вниз, гнусно воняя нафталином, серой и еще черт знает чем. Мелкая, как мука самого тонкого помола, абразивная пыль хрустела на зубах, забивалась за шиворот, подавалась вместе с гарниром в заводской столовой и других заведениях подобного рода, намертво въедалась в сушившееся после стирки постельное белье, превращая его в наждачную шкурку… В общем, городок был – закачаешься.

Мы остановились в городской гостинице с удивительно оригинальным названием – "Русь". Нам можно было переночевать и в общежитии завода (в дешевых комнатах для командировочных), но и я, и Лычков, определивший КАМАЗ в заводской гараж, не сговариваясь, повернули оглобли подальше от длиннющих и толстых стволов, расстреливающих дымными петардами в упор расцвеченное звездами чистое осеннее небо.

При гостинице был и ресторан, который мы обычно не обходили стороной. Однако после дорожных приключений с автогонками и стрельбой у нас напрочь пропал аппетит. Мы лишь взяли в гастрономе бутылку водки для поправки нервов и свежую булку. Закуска – немного колбасы, два плавленых сырка, лук, соленые огурцы и вареные яйца – лежала в пакете; за всю дорогу мы к нашему совместному "тормозку" так и не притронулись. -…Не пойму. – У Севы наступил откат, и после первой рюмки он стал вялым и грустным. – Чего они к нам приклепались? Мой КАМАЗ уже далеко не новый… хотя и в хорошем состоянии. Да на трассе клевых машин валом. В том числе и импортных. Выбирай любую.

И грузы они возят не чета нашим. Каждая фура тянет на полмиллиона "зеленью". Как минимум. Знаю точно, сам таскал такие в Прибалтику и обратно. Зачем мы им понадобились?

– Спроси что-нибудь полегче… – Я старался вообще ни о чем не думать, разгружая мозг, разгоряченный экстремальной ситуацией, случившейся всего два часа назад. – Давай лучше про баб.

– Кому что… – Лычок сокрушенно покачал уже начавшей седеть головой. – Прямо тебе сексуальный маньяк. И когда только ты угомонишься?

– Как только наступит климакс. Или какой-нибудь придурок яйца отстрелит.

– Сегодня ты имел шанс.

– Да уж…

Мы умолкли одновременно, как по команде. Лычков сидел, развалившись в потертом кресле, и делал вид, что дремлет. Я в этот театр не очень-то верил; похоже, он мысленно восстанавливал картину произошедшего. Чтобы в очередной раз разбередить душу.

Чертов садомазохист…

Впрочем, я тоже от него далеко не ушел. Водка немного притупила остроту восприятия, но в то же время заставила посмотреть на произошедшее как бы со стороны.

Действительно, Сева прав на все сто процентов. Интересно, что особенного в нашем КАМАЗе, привлекшим такое пристальное – чересчур пристальное – внимание со стороны теперь уже мертвых бандитов? Кому-то срочно понадобился грузовик с номерами завода "Алмаз"? Возможно. Для какой-нибудь пакости. Я знал, что между командой бывшего директора предприятия и новым руководством идет настоящая война компроматов плюс судебная тяжба. До отстрелов дело еще не доходило, но напряжение начало приближаться к критической точке. Разнообразные комиссии, в том числе и со столицы, бродили по заводу стадами, мешая нормально работать и наводя трепет на заводоуправление.