Охота на пиранью

роговорил:

– Пусти, дедушка, прохожих людей переночевать, душевно просим...

Слишком прочно в нем засели кое-какие наставления, полученные в детстве. В таких местах, право же, нужно сначала вежливо попроситься на ночлег, а уж потом входить. Разное бывает, и не обязательно врут...

За спиной фыркнул Егоршин.

– Не фыркайте, не фыркайте, – не оборачиваясь, бросил Мазур. – Не в городе. Как писал один классик – где крещеный народ долго не живет, не мудрено кому другому поселиться...

– Вы серьезно?

– Вы городской? – ответил Мазур вопросом.

– Ага.

– Вот и приберегите жизненный опыт для города...

Входная дверь была распахнута настежь. Мазур мимоходом попытался ее притворить. И на миллиметр не сдвинулась, похоже, петли намертво приржавели. Обширные сени. Широкая лавка у стены, рассохшаяся бочка в углу, какое-то тряпье. Глаза легко привыкли к полумраку, как-никак и на улице было не светлее, да к тому же в окна проникали серебристые полосы лунного света, и Мазур хорошо мог рассмотреть все вокруг. Правда, особенно рассматривать и нечего: большая горница, пыли почти нет – в лесных брошенных домах пыли почти что и не заводится, это вам не городская квартира – еще одна лавка у стены, корявый табурет рядом, вот вам и вся меблировка. В углу, который вполне можно поименовать красным, виднеется широкая полочка, определенно божница, но там не видно ни одной иконы. Подойдя, Мазур обнаружил лишь крохотный огарок свечи, который немедленно сунул в карман – в его положении любой трофей годился.

Стена оклеена газетами. Он без малейших усилий оторвал невесомый, сухой, как пыль пустыни, клок – края рассыпались под пальцами, – подошел к окну и, напрягая глаза, попытался прочитать пару строчек. Кого-то там торжественно встретил маршал Булганин – это легкая привязка к хронологии, ага, и про дорогого Никиту Сергеевича...

– Что пишут? – спросила Ольга.

– Когда писали, тебя еще на свете не было, – сообщил Мазур. – Вас, друзья, впрочем, тоже. Да и я без штанов бегал...

– Где же люди? – пожала плечами Вика.

– Кто их знает, – сказал Мазур. – Деревушек таких – море. Старики умерли, а молодые в город подались. Если было тут молодое поколение... Так что не ждите, не будет вам скелетов в живописных позах, все гораздо будничнее происходило.

– И слава богу... – пробормотала Вика.

– Располагайтесь, – сказал Мазур. – Банку кто-нибудь откупорьте, хлеба порежьте... Вон там, в огороде, сортир стоит, но не советую его навещать – доски прогнить могли, еще провалится кто.

– Вымыться бы, – мечтательно протянула Вика. – На три метра потом шибает, сама чувствую...

– Тоже дело, – согласился Мазур.

Подошел к окну, оперся рукой на подоконник и одним рывком бесшумно выбросил тело в огород, по-сибирски огромный, протянувшийся до самой речушки. Сейчас огород являл собою причудливые заросли, среди которых все же выделялись бывшие грядки. Он осторожно двинулся вперед, разводя руками плети одичавшего гороха – увы, стручков не видно, птицы, скорее всего, постарались...