РRавда. Роман о русском пиаре

Но если в автомобиле происходит перемещение по запруженным улицам родного города, то по стране и миру русский бизнесмен предпочитает перемещаться в собственном самолете или на крайний случай в специально заказанном чартере. На финальный матч чемпионата мира по футболу-2008 из России прилетело больше пятисот чартерных рейсов, лайнеры взмывали в небо из подмосковного Внуково-3 каждые пять – семь минут.

Эта привычка, правда, несколько потеряла своё очарование для бизнесменов в страшные месяцы глобального экономического кризиса. Именно в это время ко мне явились трое зажиточных московских бизнесменов, ранее купивших вскладчину канадский самолёт за двенадцать миллионов долларов, и скромно поинтересовались, не мог ли бы я найти дурака, который купил бы его у них хотя бы за два с половиной. По их словам, они оценили все достоинства дискаунтеров – сверхдешевых европейских авиакомпаний. На самом же деле причиной было то, что для покупки лайнера каждый из этих несчастных взял в банке солидный кредит под залог несуществующих будущих успехов.

Чартер обычно резервируется предпринимателями по часам: к примеру, вылет из Внуково в 7.00, прибытие в Сургут 10.40, оплата за четыре часа плюс услуги. Вице-президенты прибывают в терминал в 8.15, сам руководитель – в 8.35. Самолёт сиротливо мокнет у взлётного поля, и все возможные коридоры для вылета уже пропущены, чему сотрудники аэрослужб нисколько не удивлены. Прибытие менеджеров отмечается небольшой дружеской попойкой в VIP-зале аэропорта, пока самолёт стоит под парами, а водитель трапа уже позвонил домой попрощаться с женой, потому что его двенадцать раз заставляли подгонять трап и столько же раз – удаляться обратно в стойло. Когда же наконец в 9.20 подвыпившие бизнесмены с весёлыми воплями водружаются в салон лайнера, самым необходимым для них предметом опять же становится бутылка коньяка.

Трудно сказать, почему именно в самолётах столь популярен коньяк – не джин, не виски, а именно коньяк какой-нибудь уникальной марки.

Молодой сотрудник одной столичной корпорации как-то имел неосторожность отправиться чартерным рейсом из Архангельска в Москву со своим начальством – президентом и несколькими вице-президентами. В тот день он совершил роковой просчёт, вычислив, что лететь чартером будет быстрее и комфортнее, чем в экономическом классе обычного регулярного рейса. Как он потом рассказывал, осознание своей жестокой ошибки пришло к нему довольно быстро.

Вылет был назначен на 10.30 утра. Сначала весёлая компания в течение полутора часов освежалась в баре аэропорта, где упомянутому сотруднику, решившему в тот день сохранить относительную трезвость, удалось избежать большинства тостов, прикинувшись беседующим по мобильному телефону. После того как все счастливо взошли на борт восьмиместного самолёта, ему стало ясно, что в воздухе мобильник не работает, а замкнутое пространство не позволит ему столь легко вывернуться. И действительно, сразу же после отделения шасси от поверхности земли один из присутствующих провозгласил «взлётную». Сотрудник попытался мгновенно уснуть, но был бесцеремонно разбужен старшим по должности.

– Первый коньяк я, так и быть, выпил, – признавался он позже, когда уже мог вспоминать об этом, не заливаясь слезами. – Второй был втихую выплеснут на коврик под моим креслом, от чего по всему салону распространился стойкий аромат алкоголя. На третьем тосте (смутно помню, о чем он был: кажется, «за первые тринадцать секунд полёта») я подозвал стюардессу и попросил её принести мне как можно быстрее очень большой стакан яблочного сока. Сок я немедленно выпил, а в пол-литровый стакан из-под него каждый раз под столом переливал коньяк, который мне продолжали подливать. К концу двухчасового полёта стакан был наполнен до краёв, и я с гордостью отдал его обратно стюардессе: пусть выпьет за мое серьёзно пошатнувшееся здоровье.

На этом гениальном пиаровском ходе злоключения моего приятеля не закончились. При подлёте к Нижнему Новгороду президент компании вспомнил, что именно в этом прекрасном городе проживает одна из его знакомых девушек, и предложил присутствующим захватить её с собой. Потом был упомянут ещё чей-то далёкий знакомый из Нижнего – короче, пилоту было недвусмысленно приказано снижаться. Однако к моменту приземления в аэропорту Нижнего Новгорода все без исключения пассажиры, кроме моего приятеля, уже крепко спали, и ничто не могло сдвинуть их с места. Их хватило только на то, чтобы в полубессознательном состоянии выползти на взлётное поле, где, повалившись в траву, они безмятежно спали около получаса под рёв взлетающих и садящихся рядом лайнеров. Незадачливый сотрудник позвонил жене и сказал, что в течение текущих суток он вряд ли появится в столице. И снова был прав – по его словам, чартер приземлился в Москве глубоко за полночь.

Ещё в самолёте олигарх любит играть в карты или другие малоинтеллектуальные игры. На кон ставятся суммы от ста до десяти тысяч долларов, но бывают – и об этом вспоминают с особой гордостью – ставки и по сто тысяч.

В принципе, в ходе таких полётов могут решаться вопросы, поистине определяющие историю российского бизнеса, начинаться войны и заключаться союзы. Насколько известно, именно так был решен вопрос об одном из самых известных слияний в отечественной промышленности начала двадцать первого века: два олигарха отправились куда-то в Сибирь полетать на вертолёте и пострелять сверху из многоцелевых охотничьих винтовок по героям «Красной книги России», а вернулись партнёрами по бизнесу, акционерами компании общей стоимостью в десяток миллиардов долларов.

Но это уже история из жизни настоящих глыб российского бизнеса. Они случаются тогда, когда возмужание и набор сил компании уже достигли своего предельного уровня. И теперь в промышленной группе Олега Архова начинается новый этап. На него работает больше сотни людей. Нашему взору предстает группа, спаянная из десятка юридических лиц и пяти офисов, разбросанных по Москве. Олег сам придумает ей соответствующее название – и конечно же этим названием будет «Группа РосГигант».

К власти в компании приходят управленцы, профессиональные менеджеры. Они говорят без запинки и всегда имеют в запасе сотню малопонятных научных терминов и теорий управления капиталом. Это как раз они заставляют нашего президента Олега Архова подумать о покупке диплома о втором высшем образовании, потому что иначе на заседаниях правления он уже чувствует себя несколько неловко.

В каждом профессиональном сообществе есть свой язык – сленг, на котором общаются между собой посвящённые. Чужих здесь всегда заметно по языку: это они называют камбуз на корабле «кухней», а кока – «поваром». В мире автолюбителей есть «антикор» и «жестянка», в среде компьютерных гениев, способных разобрать «ящик» с закрытыми глазами, – «дрова» (драйверы) и «мама» (материнская плата). Кто-нибудь напишет в своём интернет-блоге «Я криведко», и вокруг него, глядишь, уже собираются аналогичные личности с глубоким знанием «олбанского» языка, все эти «лягужго», «зайчег» и прочие представители виртуального животного мира.

В среде российских топ-менеджеров тоже есть такой язык, и изучением его заняты все те, кто мечтает сегодня о карьере в финансово-промышленной группе. Здесь в ходу извращённые англицизмы, доведённые до отчаяния русской грамматикой. Являясь на заседание правления принадлежащего ему холдинга, олигарх неминуемо столкнётся с диалогом примерно следующего содержания.

– …И на чём закоммитились? – спросит финансовый директор.

– Да… – пожмёт плечами директор по развитию бизнеса, – подпишем эспиэйку, будем готовить ньюко.

– Эспивишку?

– Ну, наверное. Завтра файлим весь пакет. Сегодня в моменте они мне всё проапдейтят, саудируем маржу и решим. Соглашение всё равно не байндинг, всегда можно соскочить.

Ни один нормальный человек не в силах выносить подобную терминологию больше десяти минут, хотя речь-то идёт о простейших вещах – готовится сделка, договорились подписать соглашение купли-продажи, завтра подаём документы на регистрацию нового юридического лица, сегодня по электронной почте придут последние версии документов, и будет видно, решаться на подписание или нет – ведь, как понятно из текста, всегда можно соскочить.