Малое прекрасно. Экономика для человека. Карта для заблудившихся.

Куда же податься человеку ищущему? Возможно, несмотря на все разговоры о научной революции и хвалебные гимны наступившей эпохе науки и техники, он обратится к так называемым гуманитарным наукам. Здесь, если ему повезет, он действительно найдет великие и живительные идеи, из которых можно построить систему ценностей, идеи, посредством которых можно осмыслить и понять смысл мира, общества и собственной жизни. С какими же основными идеями он вероятнее всего столкнется сегодня? Я не собираюсь составлять здесь полный список, а ограничусь перечислением шести основных идей, рожденных девятнадцатым веком, которые все еще владеют умами „образованных“ людей современности.

1. Идея эволюции: высшие формы постоянно развиваются из низших. Это естественный и автоматический процесс. В последние сто лет или около того эта идея систематически применялась ко всем без исключения аспектам бытия.

2. Идея конкуренции, естественного отбора, и выживания сильнейшего, которая якобы объясняет естественный и автоматический процесс эволюции и развития.

3. Идея о том, что высшие проявления человеческой жизни, такие как религия, философия, искусство, и т. д. (Маркс называл это „фантасмагорией в мозгу человека“) — ничто иное как „необходимые дополнения материального жизненного процесса“, надстройка, возведенная для прикрытия и продвижения экономических интересов, ибо вся история человечества — это история классовой борьбы.

4. Казалось бы, вразрез с марксистской интерпретацией высших проявлений человеческой жизни идет четвертая идея под авторством Фрейда. Он объяснял духовную сторону жизни темным брожением подсознания, основной причиной которого является нереализованное желание инцеста в детстве и раннем подростковом возрасте.

5. Общая идея относительности, отвергающая все абсолютное, все нормы, стандарты и самую идею истины и затрагивающая даже математику, которую Бертран Рассел назвал „предметом, где никогда не знаешь, о чем речь, и даже не уверен в истинности того, о чем говоришь“.

6. Наконец, победная идея позитивизма [17], согласно которой получение истинного знания возможно только при помощи методов естественных наук. Таким образом, если знание не подтверждено очевидными фактами, то оно не может считаться истинным. Другими словами, позитивизм признает только технические знания и отвергает существование объективного знания о смысле и предназначении.

Думаю, никто не станет преуменьшать силу и масштабы воздействия этих шести „великих“ идей. Эти идеи вовсе не являются результатом какого-либо целенаправленного эмпирического исследования. Вряд ли можно собрать достаточно фактов, чтобы подтвердить истинность хотя бы одной из них. Они являются огромными скачками воображения в непознанное и непознаваемое. Конечно, за основу берется небольшая группа наблюдаемых фактов. Если бы эти идеи не содержали в себе важных элементов истины, то вряд ли они смогли так крепко укорениться в человеческих умах. Но все они имеют одну существенную характеристику — претензию на универсальность. Где только не встретишь идею эволюции, она объясняет не только материальные феномены от космических туманностей до homo sapiens, но и духовные феномены, такие как религия или язык. Конкуренция, естественный отбор и выживание сильнейших — это якобы не одно из множества наблюдаемых явлений, но вселенский закон. Думаете, что Маркс говорил: „некоторые периоды истории отмечены классовой борьбой“? Вовсе нет! „Научный материализм“ не самым научным образом распространяет свои поверхностные наблюдения, ни много ни мало, на „историю всего доселе существовавшего человечества“. Фрейд также, не желая довольствоваться описанием нескольких клинических наблюдений, предлагает всеобъемлющую теорию человеческих мотиваций, среди прочего утверждая, что религия — не более чем маниакальный невроз. Релятивизм [18] и позитивизм, чистой воды метафизические доктрины, имеют забавную особенность: они отвергают истинность всей метафизики, включая самих себя.

Что общего у этих шести „великих“ идей, помимо их неэмпирического, метафизического характера? Они утверждают, что все проявления высшего порядка — „всего лишь“ утонченная форма „низшего“, если только высшее и низшее вообще чем-то отличаются. Таким образом, человек, как и все прочее во вселенной, — всего лишь случайное соединение атомов. Различие между человеком и камнем — лишь кажущееся различие во внешнем виде. Наивысшие достижения человека в области культуры — всего лишь скрытая корысть и жадность или выплеск сексуальной неудовлетворенности. В любом случае, призывать человека стремиться к „высшему“, а не к „низшему“, просто бессмысленно, так как не существует никакого разумного определения таким субъективным понятиям, как „высшее“ и „низшее“, и сам такой призыв — вообще признак авторитарной мании величия.

За идеи отцов девятнадцатого века приходится расплачиваться потомкам в третьем и четвертом поколении, живущим во второй половине двадцатого века. Для авторов эти идеи были просто результатом размышлений. В третьем и четвертом поколении они стали инструментами познания и объяснения мира. Новые идеи редко имеют власть над теми, кто их выдвинул. Но они обретают власть над судьбами людей в третьем и четвертом поколении, когда эти представления вливаются в огромную массу уже существующих идей, включая язык, и таким образом проникают в сознание детей и молодежи еще до того, как они начинают самостоятельно мыслить.

Эти идеи девятнадцатого века прочно засели в умах почти всех людей западной цивилизации, вне зависимости от уровня образования. В уме необразованного человека эти представления еще не успели принять ясные и четкие формы, они запутаны, расплывчаты и слишком слабы для того, чтобы стать инструментом познания и объяснения мира. Отсюда и исходит потребность в образовании, то есть в системе знаний, которая вывела бы нас из темного леса невежества к свету понимания.

Я уже отметил, что чисто научному образованию это не под силу, так как оно основано только на технических знаниях. Мы же жаждем понимания сути вещей, смысла нашей жизни и нашего назначения в этом мире. В любом случае знание отдельной науки слишком специфично и узко, чтобы служить нашим гораздо более обширным целям. Тогда в поисках четкого представления о значительных и жизненно важных идеях современности мы обращаемся к гуманитарным наукам. Но даже там мы рискуем погрязнуть в массе специализированных знаний и незначимых идей, которые не подходят для наших целей, как и идеи естественных наук. Но, может, нам повезет (если это правильно назвать везением) и найдется учитель, что „очистит наш ум“ и прояснит „значимые“ и всеобъемлющие идеи, уже присутствующие в наших умах — и таким образом сделает мир более понятным.

Вот такой процесс действительно достоин называться „образованием“. А что дает нам современное образование? Представление о мире как о бессмысленной и никому не нужной пустыне, где сознание человека — лишь случайное стечение космических обстоятельств, и где по-настоящему реальны только страдание и отчаяние. Если с помощью настоящего гуманитарного образования человеку удается познать „верховные идеи нашего времени“ (Ортега), он оказывается в бесконечной пустоте. Возможно, его ощущения будут схожи с чувствами Байрона:

Другими словами, даже гуманитарное образование, поднимающее человека „на вершину идей нашего времени“ не отвечает его запросам, ведь совершенно естественно искать от жизни не тоски и печали, а радости и счастья.

Но что стряслось? Почему так получается?

Наиболее значимые идеи девятнадцатого века, которые якобы разделались с метафизикой, явили собой ту же метафизику, но жестокую, порочную, разрушительную. Мы неизлечимо больны этими идеями. Знание — это скорбь? Это неправда. Но ядовитые ошибки приносят неизбывное горе в третьем и четвертом поколении. Ошибки не в науке, но в философии, выдаваемой за науку. Как сказал более двадцати лет назад Этьен Гилсон: