Малое прекрасно. Экономика для человека. Карта для заблудившихся.

На занятиях по истории меня учили, что развитие общественных отношений происходило так: сначала возникла семья, затем семьи объединились и образовали племена, потом из нескольких племен возникло государство, из объединения государств образовывались всякого рода «Союзы» и «Соединенные Штаты», и, наконец, впереди нас ждет единое Мировое Правительство. Все это звучит очень правдоподобно и захватывающе. Однако, параллельно, похоже, происходит прямо противоположный процесс увеличения числа независимых государств. Двадцать пять лет назад в Организацию Объединенных Наций входило около шестидесяти стран, сегодня же их более ста двадцати, и это далеко не предел. В моей молодости этому процессу дали название «балканизация» и считали его крайне негативным. Но несмотря на это, процесс дробления крупных государств на мелкие продолжается вот уже более полувека в большинстве частей света. Большее имеет склонность распадаться на меньшее. Этот феномен, который так дискредитирует общепринятую историческую гипотезу о развитии общественных отношений, заслуживает внимания вне зависимости от нашего к нему отношения.

Вдобавок ко всему, меня постоянно убеждали, что размер территории страны обеспечивает ее процветание, и чем обширнее страна, тем лучше. Эта теория также выглядела вполне правдоподобно. Сравните раздробленную на княжества Германию до Бисмарка, которую Черчилль метко сравнивал с «лоскутным одеялом» и бисмарковый рейх. Не правда ли очевидно, что только объединение Германии привело к ее возрождению и процветанию? Между тем, отказавшиеся от присоединения к Германии немецкие швейцарцы и австрийцы ничуть не проиграли в экономическом плане. Если же составить список самых процветающих стран мира, то окажется, что почти все обладают очень скромными территориями, в то время как большинство самых крупных стран окажется очень бедными. Вот вам пища для размышлений.

И в довершении всего я усвоил теорию «экономии на масштабах производства». Суть ее в том, что аналогично объединению мелких государств в более крупные, в промышленности и отдельных компаниях существует непреодолимая тенденция к укрупнению, причиной чему является современная технология. Нельзя не согласиться, что на своем веку человечество никогда еще не создавало так много таких крупных организаций, но в то же время в странах типа Великобритании и США наблюдается устойчивый рост числа малых предприятий. Многие их этих мелких фирм вполне успешны и поставляют обществу немало действительно полезных новшеств. Как же примирить теорию с реальностью? Вопрос оптимального размера выглядит довольно запутанным, особенно для тех, кому со школьной скамьи внушали эти три взаимодополняющих теории.

Даже сегодня нам твердят о насущной потребности в гигантских организациях, однако если приглядеться, можно заметить одну особенность: как только организация становится гигантом, координация деятельности мелких подразделений внутри огромной машины становится чрезвычайно сложным делом. Величайшим достижением руководителя Дженерал Моторз г-на Слоуна стала перестройка структуры этой гигантской корпорации таким образом, что она фактически превратилась в федерацию компаний более или менее приемлемого размера. В Британском национальном совете угольной промышленности, одной из крупнейших фирм Западной Европы, происходили сходные процессы под руководством лорда Робенса: он прилагал огромные усилия для структурной перестройки группы, чтобы поддержать единство одной большой организации и одновременно создать атмосферу содружества многочисленных «квази-фирм». Неуклюжего монстра преобразовали в хорошо управляемую группу активных, полуавтономных хозяйственных единиц, с различными стремлениями и интересами. Пусть оторванные от жизни теоретики по-прежнему молятся на фирмы-гиганты. Практики чувствуют неодолимую тягу к малой организации, чьей неотъемлемой чертой является удобство, человечность и гибкость в управлении. Это также совершенно очевидная тенденция.

Рассмотрим проблему под другим углом и зададимся вопросом: а какой же размер нужен на самом деле. Мы в своей деятельности всегда испытываем потребность в двух на первый взгляд совершенно несовместимых и взаимоисключающих элементах: свободе и порядке. Мы хотим свободы для многочисленных подразделений и в то же время упорядоченности единства и координации для крупномасштабного, и даже глобального предприятия. Действие человека приносит желаемые результаты только в небольших структурах, ибо действие предполагает личное участие, а человек способен одновременно общаться с очень небольшим числом людей. Но когда дело касается системы ценностей и этики, целостности мира и экосистемы Земли, нам следует исходить в наших действиях из интересов единого человечества. Другими словами, все люди — братья, но между тем в нашей повседневной личной жизни нам могут фактически приходиться братьями только несколько человек, и эти люди получат от нас больше братской любви, чем все человечество. Вокруг нас многие восхваляют братство, но при этом враждуют с собственными соседями. Аналогично, немало людей поддерживают великолепные отношения с соседями, но в то же время таят в душе ужасные предрассудки по отношению к людям, не входящих в их круг общения.

Я хочу подчеркнуть неоднозначность проблемы оптимального масштаба, у нее нет единого и окончательного решения. Для разных целей человеку нужны разнообразные структуры: малые и большие, специализированные и универсальные. Между тем, человек с трудом может совместить в себе эти две так необходимые ему противоположности. Он всегда склонен шумно требовать окончательного решения всех проблем, как будто в реальной жизни бывают окончательные решения, кроме смерти. Для плодотворной работы необходимо постоянно поддерживать определенное равновесие. Сегодня мы страдаем от почти повсеместной гигантомании. Вспомните, ведь малое тоже прекрасно — там, где это уместно. (Если бы вместо гигантомании мы везде и во всем страдали минимализмом, то встала бы необходимость подтолкнуть общество в противоположном направлении.)

Проблему масштаба можно переформулировать и по-другому: прежде всего необходимо разобраться с каждой конкретной ситуацией, ибо в одних случаях укрупнение может оказаться полезным, а в других нет. Любая деятельность требует своего оптимального масштаба. Так, в активной деятельности, построенной на тесном личном взаимодействии, могут поучаствовать немного людей, ибо человек способен поддерживать ограниченное число личных отношений. Возьмем, к примеру, преподавание: говорят, что будущее за обучением на расстоянии. Но сначала следует выяснить, чему мы хотим научить. Сразу становится очевидным, что некоторые знания передаются в очень узком кругу через живое общение, а другим, конечно же, можно учить в массовом порядке — по радио, телевидению, с помощью обучающих машин и так далее.

Какой же масштаб оптимален? Это зависит от рода нашей деятельности. Сегодня вопрос масштаба не теряет своей актуальности и в политических, и в общественных, и в экономических, да и почти во всех остальных сферах. Например, каков оптимальный размер города? Или кто-то может спросить: а каков оптимальный размер страны? Это, бесспорно, вопросы серьезные и сложные. Сложные компьютерные вычисления вряд ли помогут ответить на этот вопрос. Решение по-настоящему важных жизненных проблем не поддается арифметическим расчетам. Нам сложно подсчитать напрямую, что правильно, но мы чертовски хорошо чувствуем, что не правильно! Обычно правильное и неправильное поддается распознаванию в самых крайних проявлениях, хотя часто мы не в состоянии провести тонкие различия и заключить: «Это не плохо бы увеличить на пять процентов» или «сие нужно уменьшить на пять процентов».

Возьмем проблему оптимальных размеров города. Хотя абсолютная точность здесь невозможна, с достаточной уверенностью можно сказать, что верхний предел оптимального размера города — где-то порядка полумиллиона жителей. Совершенно очевидно, что от превышения этого предела город далеко не выигрывает. Многомиллионное население таких городов, как Лондон, Токио или Нью-Йорк отнюдь не делает их привлекательными, а лишь создает огромные проблемы и становится причиной деградации человека. Поэтому, возможно, число в 500000 человек можно принять за верхний предел оптимального населения города. На вопрос о нижнем пределе ответить уже куда сложнее. Размеры самых красивых в истории человечества городов по современным меркам были очень небольшими. Инструменты и институты городской культуры, конечно же, требуют накопления определенного благосостояния. Но количество необходимых материальных благ зависит от вида культуры. Философия, искусства и религия требуют очень небольших вложений. Расходы же на другие виды так называемой «высокой культуры» — космические исследования или ультрасовременную физику — обычно просто астрономически высоки, но, к сожалению, такая культура очень слабо связана с истинными потребностями человека.